11. Животворная Природа-Мать

11. Животворная Природа-Мать

На примере уже рассмотренных нами сказок видно, какими разными – благими или, наоборот, смертоносными – могут быть проявления архетипа матери. В сказках, о которых мы будем говорить ниже, мы познакомимся также с животворным, питающим и омолаживающим аспектами этого архетипа.

Разумеется, важной стороной Природы-Матери было и остается ласковое, заботливое и защищающее материнство. В сказках это материнское начало часто символизируют животные (корова и коза), а также плодовое дерево. Мать сохраняет в своем чреве развивающийся эмбрион. Она дает убежище ребенку, защищает его от любых воздействий, с которыми он, будучи мал и слаб, пока не может справиться сам.

Как богиня-мать, она иногда символически ассоциируется с городом, крепкие стены которого защищают граждан, или с церковью, ограждающей верующих от их тяжелых бессознательных переживаний[98]. Вместе с тем она – ночь, которая продолжает заботиться об изможденном и истощенном сознании, навевая на него сон и забвение. Во многих религиях богиня-мать символизирует одновременно и смерть; она забирает утомленных жизнью людей и уносит их в потусторонний мир, чтобы они могли родиться заново. Или же она возвещает о возрождении, о духовном обновлении в процессе земной жизни.

По мере приближения к архетипу мы все больше осознаем его парадоксальную природу, его сверхчеловеческие и нечеловеческие качества. Мы видим, что имеем дело с психической силой, с которой должны контактировать, если не хотим, чтобы она нас раздавила. Отказавшись от контактов с ней, мы отвергаем то, что может оказать поддержку нашей новой жизни.

Мы увидим это особенно ясно, если задумаемся о природном аспекте архетипа матери. Человек должен уметь жить в соответствии с природой. От этого зависит и наша психическая жизнь, и наше физическое существование, поскольку духовная личность нуждается и в физической зрелости.

Чтобы понять это, нам следует обратиться к природе, где одно животное жестоко убивает другое. Оно не имеет возможности вести себя иначе, потому что такое поведение заложено в нем природой и не подлежит оценке с позиций добра и зла. Нам следует это принять, потому что так устроена жизнь. Единственный путь, по которому она может следовать, проходит через жестокость и убийства. Но кто дал нам душу, способность чувствовать и протестовать против жестокости жизни? Разве это не заложено в нашей природе так же, как и способность дышать? Мы должны это чувствовать совершенно определенным образом, а если такого ощущения нет, значит, мы являемся психическими калеками.

А разве не материнская черта заставляет нас проявлять сочувствие? Это подводит нас к любопытному факту: оказывается, архетип матери проявляет тенденцию к выходу за пределы собственной жестокости и аморальности. Не только человек преступает через мать; сама мать преступает через себя.

Хорошая мать обречена постоянно вступать в борьбу с жестокой или, проще говоря, инстинктивной матерью, а мы, люди, находимся между ними, имея лишь смутное представление, что обе они – части единого целого. Так как архетип матери фактически эквивалентен бессознательному, то мы в бессознательном чувствуем и его природный аспект, и его стремление к гуманности. Оно также часто кажется нам и морально индифферентным, и жестоким по своей природе. Иногда в снах бессознательное как бы отстраняется от наших чувств. С другой стороны, в продуктах деятельности бессознательного мы иногда находим зачатки своих самых истинных и самых глубоких чувств, хотя они полностью отсутствуют в нашем сознательном мировосприятии.

Юнг сделал открытие, что бессознательное поддерживает сознательный процесс самореализации людей, которые, хотя и являются природными существами, отличаются от всех других творений природы именно тем, что обладают сознанием. С одной стороны, бессознательное самодостаточно, а с другой – оно стремится к свету сознания. Кажется, что оно хочет, чтобы чисто природное состояние с присущей ему неизбежной чередой событий вышло за свои границы, как хорошая мать в отношении к своему ребенку выходит за рамки естественных материнских инстинктов, чтобы помочь ему реализовать свой потенциал, который отличается от ее собственных возможностей.

Юнг также отметил, что само бессознательное нацелено на поиск сознания; иначе говоря, архетипическая мать с помощью людей пытается преодолеть свои ограничения. Она не может сделать это без их помощи, подобно тому как индивидуация невозможна без помощи сознания. Бессознательное может породить очень ценные сновидения, но если сознание не примет их к сведению, не поймет их и не интегрирует, то их эффект будет сведен к нулю. Этот процесс можно сравнить с тем, как первая морская волна выбрасывает чудесные жемчужины на песок у наших ног, а вторая волна уносит их в глубину.

Люди, обладающие так называемым материнским комплексом, живут как бы на берегу моря; по сравнению с другими они находятся ближе к бессознательному. От пагубного влияния бессознательного их может спасти только творческая деятельность. Творческое усилие включает отчасти пассивное подчинение бессознательному, а отчасти – активное усвоение созданных бессознательным ценностей, чтобы их можно было дифференцировать, т. е. довести до осознания.

Чтобы понять образ Природы-Матери, сначала нужно договориться о том, что мы имеем в виду под природой. На первый взгляд, это все, что человек оставляет нетронутым и неизменным, или, иначе говоря, это те области земли, до которых пока не дошла цивилизация, где человек не вмешивается в жизнь растений и животных. Но вместе с тем природа – это и нечто находящееся внутри психики. Это именно то, что мы называем бессознательным, т. е. часть нашей психики, которая осталась нетронутой сознанием.

В сказках бессознательное часто воплощается в образе дремучего леса, одинокой скалы или бескрайнего моря, а обретающие там человеческие персонажи служат воплощением коллективного аспекта бессознательного. Если речь идет о женских персонажах, значит, проявляется материнский аспект бессознательного. Как нам известно, в основном это пассивная часть бессознательного, связанная с таинством материи. По своей природе женщина ближе к физической стороне человеческой жизни, чем мужчина, и, как правило, меньше склонна забывать о естественных, физических потребностях человека.

Поэтому если природа воплощает материнские черты, то, вероятно, проявляется часть бессознательного, тесно связанная с телом и с реальностью. Совершенно не случайно мы говорим о Природе-Матери, а не об Отце-Природе, хотя и в мифологии, и в фольклоре существуют маскулинные духи природы.

Мы говорим не о связи природы и духа, а о связи материи и духа или тела и духа, так как человек осознает себя частью природы в первую очередь благодаря своему телу. С одной стороны, импульсы физических влечений часто входят в конфликт с человеческой духовностью, но, с другой стороны, в них может найти свое выражение высшая цель, содержащаяся в бессознательном.

В следующей сказке мы подробно рассмотрим образ Природы-Матери в связи с функцией питания.

Сладкая каша

Краткое содержание

Жила-была бедная скромная девочка со своею матерью, и есть им было нечего. Пошла раз девочка в лес и встретила по дороге старуху, которая знала про ее горькое житье и подарила ей глиняный горшочек. Стоило ему только сказать: "Горшочек, вари!"– и сварится в нем вкусная, сладкая пшенная каша; а скажи ему только: "Горшочек, перестань!"– и перестанет в нем вариться каша. Принесла девочка горшочек домой своей матери, и вот избавились они от бедности и голода и стали, когда им захочется, есть сладкую кашу.

Однажды девочка ушла из дому, а мать приказала горшочку варить, стала вариться каша, и мать наелась досыта. Но забыла она, что надо сказать, чтоб горшочек перестал варить кашу. И вот варит он и варит, и ползет каша через край, и все варится каша. Вот уже кухня полна, и вся изба полна, и ползет каша в другую избу, и улица вся полна, и никто не знал, как тому горю помочь. Наконец, когда только один дом остался цел, пришла девочка и сказала: "Горшочек, перестань!" – и перестал он варить кашу. А тот, кому надо было ехать в город, должен был в каше проедать себе дорогу.

В этой сказке есть только три женских персонажа. Это девочка и две ее матери: одна – обыкновенная женщина, другая – мать-волшебница. Хотя, как нам известно, ни один сказочный персонаж не может воплощать Эго, образ девочки оказывается самым близким его аналогом. Если бы речь шла о сновидении, мы могли бы считать, что ее образ символизирует Эго сновидицы. Тогда образ матери был бы эквивалентен материнской Тени, а образ пожилой женщины из леса – воплощению самости.

Два персонажа близки сознанию: девочка и связанная с ней материнская Тень, которые в самом начале сказки страдают от голода и бедности. В данном случае это значит, что человек культивирует сознательную установку, отделяющую его от бессознательного, а значит – и от жизни в целом. В результате появляется символическое состояние голода, т. е. отсутствие в жизни всяких возможностей. Девочка уходит в лес в поисках еды, чтобы утолить голод, и там встречает Природу-Мать в облике простой старухи.

Согласно Юнгу, лес прежде всего символизирует психический, психоидный аспект бессознательного[99]. Деревья в лесу – это живые организмы, находящиеся в непосредственном контакте с землей, символизирующей тело; они растут из земли и получают из нее питательные соки. Это значит, что они символизируют неотделимое от тела психическое содержание. В своем изначальном виде лес – это место, где все растет самостоятельно и где природа может развиваться безо всяких помех.

Юнг был уверен в том, что между психикой и материей существует связь, которая пока еще полностью не познана. На это, например, указывают случаи психосоматических заболеваний.

Обитающие в лесу животные символизируют инстинкты и влечения, соответствующие этой области психики. Но в лесном логове или берлоге часто находят себе пристанище и разбойники, и дикие звери. Они символизируют злые бессознательные склонности, направленные против людей намерения. Именно поэтому, по народным преданиям, человека в лесу часто подстерегает опасность. Лес символизирует область психики, в которой сосуществуют и проявления зла, и неконтролируемые влечения.

Вместе с тем сказочный лес – это место, где могут быть спрятаны несметные сокровища. Там человек может увидеть чудо или встретить волшебников, фей, великанов и гномов. Иначе говоря, вступая в бессознательное, можно встретиться с тем, что обогатит человеческую жизнь и придаст ей новый смысл. В самом сердце природы можно обнаружить сверхъестественные, магические, нематериальные силы, например, духов. В них воплощается тенденция к трансценденции природного бессознательного; они означают присутствие в природе неких сверхъестественных сил.

Именно такой волшебницей является старуха из нашей сказки: она дает девочке горшочек, чтобы та больше никогда не голодала. Чудесный горшочек относится к той категории волшебных подарков, которые приносят счастье только их истинным владельцам. Аналоги этой сказки братьев Гримм – древняя притча о никогда не иссякающем кувшине, который исполняет веления только совершенно невиновного человека, и индийская легенда о печном горшке, в который нужно положить лишь одно зернышко риса, и тогда он, не переставая, будет готовить еду. Наш горшочек готовит кашу. Как и хлеб, каша – это основная пища человека.

Как и все сосуды, горшочек означает феминность. Он не только готовит пищу, он ее также и производит, и, таким образом, воплощает материнскую феминность, которая порождает жизнь и кормит. Подобно природе, которая является для людей внешней средой и дает им пищу, материнское бессознательное часто указывает им новые пути в жизни. Оно действует так же, как обычная мать, идеально исполняющая свои материнские функции.

Символический смысл обретения девочкой волшебного горшочка заключается в открытии женщиной своих добрых материнских чувств, которые раньше не были доступны ее ощущениям. Если женщине удается открыть в себе эту сторону личности, она может накормить и себя, и других, ибо то, что человек делает для других, он делает и для себя тоже. Именно поэтому, получив горшочек, девочка и ее мать больше не испытывали чувства голода.

Горшочек – основной символ сказки. Он олицетворяет чудесный и неожиданный опыт. Так как это подарок Природы-Матери, можно было бы сказать, что он появился у девочки не случайно, а благодаря ее связи с архетипом матери.

Одной женщине в процессе анализа приснился следующий сон: "Я путешествовала по нескольким странам. Вместе со мной было еще несколько человек. Все вокруг меня было темно и тускло. Какой-то мужчина, очень похожий на иностранца, дал мне темную кастрюлю и попросил ее вычистить. Это было очень трудно сделать. Из последних сил мне удалось отчистить сажу, прилипшую к крышке кастрюли, и тогда я увидела на ней золотой ободок. Вдруг в кастрюле появился душистый золотой блин. Я его съела. Как только я закончила его есть, появился другой блин. Люди, которые меня окружали, тоже ели эти блины".

Сновидица получает кастрюлю не от женщины, а от мужчины, очень похожего на иностранца. В данном случае она получает феминный символ от собственного анимуса.

В реальной жизни сновидица работала над диссертацией, посвященной феминным символам, и сновидение символически воспроизвело ее работу как чистку кастрюли до появления золотого ободка – символа проявившегося скрытого закона. После этого, как и в нашей сказке, кастрюля стала проявлять чудесное свойство – печь блины, т. е., закончив работу, женщина могла оказывать духовную поддержку другим людям.

В нашей сказке девочка не предпринимает никаких особых усилий, чтобы встретить в лесу старуху. Их встреча – просто счастливое стечение обстоятельств. Быть может, именно по этой причине в сказке нет особенно глубокого переживания Природы-Матери. Главный урок сказки заключается в том, что человек должен знать, как правильно относиться к чудесному дару, чтобы извлечь из него пользу; иначе говоря, в этом процессе очень важная роль принадлежит человеческому сознанию.

Мы уже назвали мать девочки теневой фигурой, которая не знает, как правильно использовать ценный дар, и ее незнание приводит к беде. Например, в образе матери может воплощаться тенденция к слишком долгому сохранению материнской зависимости, потому что ей неизвестны законы Великой Матери. Иногда природа может сама себя ограничить, если этому не помешает человеческая глупость, так как природа может своими силами сохранять внутреннее равновесие.

Этот образ прямо относится к материнскому природному инстинкту, обладающему собственными ограничениями; он не является необузданным и не подавляет объект своей любви. Вслед за естественным проявлением внимания к другому человеку возникает естественное отчуждение. В этой связи мы могли бы сказать, что проблема перенаселения не стояла бы так остро, если бы не вторжение человеческой Тени. Необходимое решение проблемы нужно искать в области материнского, а не сексуального влечения. Само по себе влечение не может быть ни хорошим, ни плохим; все зависит от его конкретного проявления в жизни человека.

В общих словах в этой сказке речь идет о расплате за сознательную установку женщины, которая не умеет правильно относиться к своему материнскому инстинкту.

Сознание сначала отделяется от материнского инстинкта, а затем и подавляет его. В сказке делается акцент на том, что сознание несет полную ответственность за отношение к дару, полученному от бессознательного.

Эта сказка достаточно проста; в ней действительно говорится о влечениях, в особенности о материнском инстинкте, полученном в дар от сверхчеловеческих сил. Однако в сказке ничего не сказано о той стороне проблемы, которую можно было бы назвать духовной. Возможно, ее отсутствие связано с отсутствием в сказке мужских персонажей.

Некоторая односторонность проявления Природы-Матери заключается в ее однозначной позитивности. Например, ужасная лесная ведьма в сказке "Гензель и Гре-тель" производит совершенно иное впечатление. Хотя она тоже символизирует кормящую Природу-Мать, которая спасает Гензеля и Гретель от голода и живет в избушке "из хлеба, с крышей из пряников и с окошками из прозрачного леденца", в то же время она являет собой неперевос-питанную Природу-Мать, которая кормит своих пленников, тайно намереваясь потом их съесть.

Слепая бесчувственность и бессознательная черствость – еще один аспект природы, который нельзя упускать. Конечно, мы, женщины, радуемся, когда в нас обнаруживают черты позитивной стороны Природы-Матери, но при этом часто забываем о ее ужасных пагубных чертах: все, что она так заботливо растит и вскармливает весной, она так же жестоко губит осенью, чтобы удобрить землю, т. е. накормить себя. Ее пищей могут быть не только умирающие растения; она пьет человеческую кровь, как это делает индийская богиня Кали. Это тоже часть природы, и все мы должны благодарить за свою жизнь ее благую созидающую волю. Будучи архетипом, она совмещает в себе бесконечную парадоксальность.

Бабушка из сказки "Красная Шапочка", которая живет в лесу, тоже становится пожирающей матерью, но сначала ее съедает волк, который затем занимает ее место. В череде этих событий есть тонкий намек: тех, кто "ест других", обычно ранее уже кто-то "съел".

Быть съеденным волком может символически означать одержимость злым духом. В этом пожирающем образе выражается опасная тенденция обратного погружения в бессознательное. Пожирая бабушку, волк и ее превращает в пожирающее существо. Когда Красная Шапочка входит в комнату, у нее действительно появляется ощущение, что с бабушкой происходит нечто неладное. Она подумала: "Ах, Боже мой, как мне нынче тут страшно, а ведь я всегда бывала у бабушки с такою охотой!" Затем: "Ой, бабушка, почему у тебя такие большие уши… глаза… руки?!" И, наконец: "Ой, бабушка, почему у тебя такой большой рот?!" Наивный человек сразу замечает, если кто-то находится "не в себе", а ребенок особенно чувствителен к подобным явлениям, если они происходят в семье.

Не слишком зрелая психика повышает восприимчивость человека к действию злых чар темной Природы-Матери, что хорошо видно в сказке "Гензель и Гретель". В данном случае детей приводит к ведьме большая беда. Но Гретель может перехитрить ведьму. Она толкает ее в печь, и та сгорает в огне. Казалось бы, ведьма гибнет, но на самом деле она просто терпит поражение, соревнуясь с девочкой в разрушительной силе. В этой же сказке она появляется позже в образе доброй уточки, которая помогает детям переправиться через озеро и вернуться домой. Как мы уже отмечали, образ утки имеет в мифологии множество связей с Природой-Матерью и символизирует благотворную, поддерживающую сторону ее первобытной силы.

В этой сказке, как и во многих других, сокровища, которые дети взяли из жилища ведьмы и принесли домой, символизируют усиление жизнеспособности после преодоления сил темной Природы-Матери; высвобождается значительная энергия, которая прежде была заперта в негативном материнском комплексе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.