Диагностика сновидений, о которой забыл доктор Фрейд

Диагностика сновидений, о которой забыл доктор Фрейд

Сновидения обладают определенным смыслом и имеют свое толкование. Они представляют собой проявление того же самого творческого и поэтического сознания, которое влияет на создание произведений искусства и литературы. Сны могут быть составными элементами универсального языка знаков и соответствий, на котором люди умели разговаривать до того, как их разум был омрачен.

Всеми этими предположениями мы обязаны Фрейду, который в 1900 году издал книгу «Толкование сновидений», а в 1914 году добавил к ней дополнительную главу, посвященную символам [60]. Хотя эти идеи были высказаны уже очень давно, в конце XIX века они получили новое развитие в приемных психиатров, которые, как впоследствии и некоторые нейробиологи, придерживались мнения, что сны представляют собой бессмысленный побочный эффект соматических процессов.

К несчастью, Фрейд возвел другие аспекты своей теории сновидений в жесткую догму, которая была направлена на то, чтобы ограничить значения сновидений очень узкими рамками. Хотя ученый с уважением относился к индивидуальности сновидцев, обращаясь к ним с просьбой рассказать о своих личных ассоциациях, связанных с образами из сновидений, он все же пытался задать толкованию сновидений определенное направление. С настойчивостью человека, страдающего монопсихозом, он настаивал на том, что любые возникающие в сновидениях символы имеют отношение к сексуальным проблемам. Например, раскрытый зонтик означает эрекцию, женская шляпка – половые органы, галстук – пенис, а «лестница и подъем вверх по лестнице почти всегда указывают на совокупление» [61]. Неужели? А как же движение вверх или вниз по социальной лестнице в плане личностного развития или карьерных достижений? Как насчет попытки осмотреться в здании, где вы еще не бывали? Навязчивые идеи Фрейда, связанные с сексуальной символикой, были прекрасно спародированы в фильме «Шербургские зонтики». При просмотре всякий раз, когда раскрывался зонтик или из бутылки шампанского вылетала пробка, мы легонько подталкивали друг друга локтями, понимая, что этот парень занимается любовью со своей девушкой. Еще одна ключевая идея учения Фрейда заключалась в том, что явно выраженное содержание сновидения является лишь уловкой контролирующего разума, который пытается подавить его скрытое значение, обычно основанное на запретных детских фантазиях и желаниях.

Фрейд был категорически не согласен с древними толкователями сновидений в том, что сны могут сообщать нам о предстоящих событиях. Напротив, он настаивал на том, что сны возникают из вытесненного в подсознание прошлого опыта человека, начиная с недавно случившихся событий и заканчивая тем, что происходило в раннем детстве. По Фрейду, сны не являются предсказаниями; они представляют собой психосексуальную биографию человека.

Недостатки в подходе Фрейда стали более очевидными в результате двух разоблачающих событий. Первое, достаточно известное, привело ученого к разрыву взаимоотношений с его самым талантливым учеником К. Г. Юнгом. Второе, которое каким-то образом ускользнуло от внимания многочисленных учеников и биографов Фрейда, имеет трагический характер и напоминает о том, что Фрейд заплатил ужасную цену за свое невнимание к предостерегающим и соматическим аспектам сновидений.

Важнейшее сновидение Юнга, которое Фрейд никак не смог проанализировать с помощью своей системы, спровоцировало их разрыв, в результате чего Юнг стал во главе собственного направления в психоанализе. В своем сне Юнг находится в многоэтажном доме и понимает, что под теми апартаментами благополучного буржуа, где он живет, есть и другие этажи. Приступив к их исследованию, он обнаруживает темное помещение со средневековой мебелью, еще ниже – красивый сводчатый римский погреб, а под ним, за большой каменной плитой, – первобытную пещеру с разбросанными костями, глиняными изделиями и двумя черепами.

Юнг рассказал о своем сне Фрейду во время их совместного путешествия. Однако единственное объяснение, которое Фрейд мог предложить Юнгу, заключалось в попытке убедить его исказить содержание сна, пока оно не будет соответствовать теории о том, что в основе очевидного значения сновидения лежат подавленные желания, в данном случае (из-за черепов) – неосознанное стремление к смерти. Кого Юнг хотел видеть мертвым? Бедняга Юнг из почтения к своему учителю был вынужден предположить, что желание смерти было направлено на его молодую жену (с которой у него не было абсолютно никаких проблем) и свояченицу. Он признался в этом, преднамеренно сказав неправду, так как понимал, что Фрейд чувствует свою беспомощность и испытывает страх, столкнувшись с фактами, которые не укладываются в узкие рамки его теории.

Эта ложь заставила Юнга осознать ошибочность подхода его учителя, а также необходимость отказаться от этой теории. Сны вовсе не являются выражением подавленных желаний, а, напротив, открывают людям пространство, в котором нет места вытеснению и отрицанию. «Для меня, – писал Юнг, – сны представляют собой часть природы, которая не пытается вводить нас в заблуждение; они выражают определенные вещи наилучшим образом, подобно тому, как цветок растет, а животное ищет себе пищу». Сон Юнга о многоэтажном доме имел огромное значение, поскольку – по его собственному выражению – он впервые заставил его задуматься о понятии коллективного бессознательного. Он помог Юнгу познакомиться с богатым опытом предшественников – «структурной диаграммой человеческой психики», – который становится доступным во сне [62].

Однако Юнгу пришлось порвать с Фрейдом еще до того, как он сделал свое решающее открытие. Он понял, что их пути расходятся, с помощью другого сна. В нем Фрейд предстал сварливым призраком австрийского таможенного чиновника, канувшего в небытие, в то время как перед сновидцем возник другой образ – хранитель Грааля в сияющих доспехах.

Одним из самых знаменитых сновидений, проанализированных Фрейдом, является его собственный сон про Ирму. В «Толковании сновидений» он приводит длинное описание этого сна, увиденного им в 1895 году, а также своей работы с этим сновидением. Во сне он внимательно осматривает рот своей пациентки по имени Ирма и обсуждает ее состояние с несколькими врачами [63].

По словам самого Фрейда, работа с этим сном привела его к открытию психоанализа. Ученый хотел, чтобы на доме, где он анализировал сон про Ирму, повесили «мраморную табличку» со следующей надписью: «В этом доме 24 июля 1895 года была разгадана тайна сновидений доктором Зигмундом Фрейдом» [64].

Трагическая ирония судьбы состоит в том, что во время анализа данного сновидения Фрейд проигнорировал предупреждение, которое могло бы спасти ему жизнь. Хирург-онколог доктор Жозе Шавельзон, который также является психоаналитиком, после тщательного изучения личной медицинской карты Фрейда сделал вывод о том, что сон про Ирму содержал удивительно точное предостережение относительно появления симптомов рака ротовой полости, убившего Фрейда двадцать восемь лет спустя после этого сновидения.

Накануне той ночи, когда Фрейд увидел свой сон, его навестил младший коллега Отто, с которым он обычно играл в тароччи (карточная игра, имеющая отношение к Таро), выкуривая при этом несколько сигар. Они обсуждали случай с Ирмой, которую Фрейд пытался вылечить от истерии. Фрейд был рассержен, когда Отто сказал: «Ей лучше, но она еще не вполне оправилась» [65]. Часть вечера он провел, подробно описывая анамнез Ирмы.

Затем ему приснилось, что Ирма вошла в большой зал, где он принимал посетителей. Он сразу же отвел ее в сторону и сказал: «Если вы все еще продолжаете испытывать боли, то в этом только ваша вина». Ее лицо было бледным и одутловатым, и она ответила Фрейду, что страдает от ужасных болей, особенно в горле: «Я задыхаюсь». Фрейд встревожился и испугался, подумав, что он упустил «какой-то органический дефект» в выбранном им методе лечения. Он отвел Ирму к окну и начал изучать ее горло. Ему пришлось потрудиться, чтобы заставить ее открыть рот, потому что «она сопротивлялась, как все женщины с зубными протезами». Когда ему все же удалось взглянуть внутрь, он обнаружил очень тревожные симптомы – «большое белое пятно» во рту с правой стороны и «обширные беловато-серые струпья». Фрейд дает очень странное описание этих струпьев; они напомнили ему «носовые раковины».

Во сне он решил обратиться к другим специалистам, чтобы услышать их мнение о состоянии этой пациентки. Вошел его старший коллега доктор М., который был бледен и чисто выбрит, и осмотрел женщину. Его прогноз оказался благоприятным: безусловно, в горле была какая-то «инфекция», но «токсины будут выведены из организма». Другой коллега, врач Леопольд, был менее оптимистичным: он обнаружил, что инфекция распространилась на левое плечо пациентки и что было «какое-то непонятное пятно внизу слева».

Встреча во сне превратилась в медицинский консилиум. Коллега Фрейда Отто тоже был там. Все четыре врача, включая самого Фрейда, были уверены в происхождении болезни пациентки. Отто сделал ей инъекцию «препарата пропила, пропиона… пропионовой кислоты… триметиламина». Фрейд увидел формулу последнего химического препарата, напечатанную жирными буквами, будто бы подчеркивавшими его важность. Рассказ о своем сне он завершил словами: «Подобные инъекции нельзя делать столь легкомысленно… Кроме того, шприц мог оказаться грязным» [66].

Комментируя свой сон, Фрейд подчеркнул, что он думал и писал о своей пациентке накануне вечером. Однако даже это не помогло ему разгадать тайный смысл сновидения, поскольку в реальности у женщины не наблюдалось симптомов, хоть как-то напоминающих те, которые Фрейд увидел во сне. «Сужение гортани не имело никакого отношения к ее заболеванию. Удивительно, почему я выбрал во сне именно эти симптомы, но в настоящее время у меня нет ни одного рационального объяснения случившемуся» [67].

Фрейд полагал, что во сне Ирма могла олицетворять другого пациента, у которого были приступы удушья. Его анализ включал также множество других ассоциаций. Размышляя о названиях лекарств в своем сне, он вспомнил беседу, в которой один из его коллег предположил, что триметиламин может вызывать сексуальное возбуждение. Эта мысль увела его в сторону «фрейдистских» предположений относительно возможного источника истерии при сексуальной неудовлетворенности.

Он завершил свое толкование сна про Ирму, заявив, что это был академический пример воображаемого исполнения желаний во сне. Накануне вечером он был раздосадован предположением Отто о том, что его пациентка не смогла полностью излечиться. В своем сне он «отомстил» Отто, доказав, что в ее страданиях была вина Отто, а не его собственная.

Во всех своих рассуждениях о замещении – когда один персонаж сновидения может замещать другого человека или нескольких людей – он лишь на мгновение предположил, что настоящим пациентом может оказаться сам сновидец. Фрейд решил, что «струпья», напоминавшие носовые раковины, могли быть предупреждением для него о возможных последствиях чрезмерного употребления кокаина, но быстро оставил эту мысль, не обратив внимания на другие факторы и их возможное воздействие.

Через двадцать восемь лет после сна про Ирму хирурги, лечившие Фрейда, видели те же симптомы, которые он когда-то видел во сне, – но уже во рту самого Фрейда. В начале 1923 года хирург удалил раковую опухоль, напоминавшую «большое белое пятно» с правой стороны ротовой полости Ирмы, «на передней части нёба» [68].

В ходе целого ряда хирургических операций и лечебных процедур в течение следующих пятнадцати лет доктора пытались удалить из ротовой полости Фрейда «пролиферативную сосковидную лейкоплакию», очень похожую на необычные «струпья» во сне, увиденном им в 1895 году. Но многочисленные хирургические вмешательства приводили к образованию новых язв [69].

Во сне про Ирму пациентка с трудом могла открыть рот. После того как доктор Пичлер провел Фрейду радикальную операцию в конце 1923 года, он – как и его пациентка во сне – должен был носить «зубные протезы», точнее – съемный протез. Поскольку в результате многочисленных операций у Фрейда развился тризм[3], он испытывал постоянные трудности, пытаясь вставить протез. К концу жизни он «с трудом мог открывать рот».

Доктор Шавельзон считает, что упоминание о носовых раковинах в записях о сне 1895 года может быть описанием будущего состояния Фрейда, у которого после операции полость носа была видна из ротовой полости.

А что же можно сказать относительно всех докторов, фигурировавших во сне про Ирму? За этими псевдонимами скрываются коллеги Фрейда, дававшие ему различные рекомендации по поводу его пристрастия к курению. «Доктор М.», который предлагает ободряющий, но неверный прогноз развития болезни, на самом деле был доктором Иосифом Брейером, другом и наставником Фрейда. Несмотря на дурные предчувствия Брейера, Фрейду удалось убедить коллегу более лояльно относиться к его пагубной привычке.

«Леопольд» был коллегой Фрейда, который постоянно предупреждал его о том, что курение может привести к серьезным заболеваниям.

Под именем Отто фигурирует друг Фрейда Оскар Рай, разделявший его страсть к сигарам и, возможно, подаривший ему коробку сигар вечером накануне увиденного им сна.

Несмотря на то что образы врачей в сне Фрейда представляли собой различные аспекты его личности – или же реально существующих персонажей со своим мнением, – их роль в сновидении послужила своего рода зеркалом, в котором отражались поступки и взгляды самого сновидца. К сожалению, тот смог разглядеть в этом зеркале лишь неопределенность.

Фрейд полагал, что шприц символизировал пенис, а лечение симптомов болезни пациентки состояло в нормализации сексуальных отношений. Но «грязный шприц» также мог означать систему подачи никотина – одну из сигар, которую Фрейд наверняка выкурил накануне вечером. Все химические средства, упомянутые во сне про Ирму, присутствуют в сигарном дыме. Хотя триметиламин не считается канцерогеном, в сочетании с нитритами в кислой среде (подобной той, которая возникает во рту курильщика) он может «превратиться» в очень токсичный канцероген диметилнитрозамин (ДМНА).

Становится понятно, что сон Фрейда дал ему точное представление о происхождении и гистологии рака ротовой полости, который впоследствии привел его к болезненной и мучительной смерти [70]. Хотя Фрейду была интересна мысль о том, что сны могут передавать послания тела, он пропустил это сообщение – в отличие от Юнга, который бросил курить из-за увиденного им сна.

Важным моментом для понимания природы диагностических сновидений является вопрос о том, было ли в сне про Ирму предупреждающее сообщение о текущем состоянии внутренней клеточной системы Фрейда. Другими словами, мог ли сон про Ирму быть рассмотрен как опухолевый маркер? Возможно, одна-единственная поврежденная клетка могла вызвать этот сон, направив с помощью ближайших клеток или эндокринной системы сигнал бедствия, который принял форму сна благодаря целому ряду процессов, обусловленных мозговой активностью [71].

По-видимому, Фрейд заплатил огромную цену за то, что рассматривал собственные сны, помещая их в очень узкие рамки возможной интерпретации. Поскольку сон про Ирму явно перекликается с историей толкования сновидений, кажется вполне понятным, что псевдоним, который Фрейд выбрал для своей пациентки, означает «универсальный».

Большинство людей на протяжении всей истории наследуют традиционные представления о значении различных образов и символов, возникающих в наших сновидениях. Хотя зачастую подобные соответствия могут показаться совершенно нелепыми, они прекрасно работают, становясь хорошим практическим руководством, – если вы действительно верите в их силу.

У меня есть деловые партнеры, живущие на острове Бейнбридж в штате Вашингтон, которым их экономка из Тайваня рассказала, что, если птица испачкает крышу дома, это принесет удачу. Мужчина отнесся к этому скептически, поскольку имел техническое образование. Утром того дня, когда ему предстояло заключение новой крупной сделки, он заметил, что птица испачкала крышу его дома. Сделка принесла ему невероятный успех, а вечером он признался своей экономке, что ее система оказалась весьма действенной.

«Еще лучше, если птица испражнится вам на голову», – ответила она ему с непроницаемым лицом.

В следующий раз, когда этому мужчине нужно было заключить еще одну сделку, жена застала его на улице размахивающим руками и зовущим птиц «прилететь и испражниться на его голову».

Одним из моих любимых мест в Трое – старом поселении в северной части Нью-Йорка, где я жил в 1990-х годах, – была бакалейная лавка, принадлежавшая одной итальянской семье по фамилии де Фацио. Ее хозяева эмигрировали с Сицилии много десятков лет назад. Через открытую дверь кухни можно было часто видеть, как они вручную делают подливку и колбасу. У Джозефины де Фацио были белокурые волосы и доброе сердце.

Миссис де Фацио любила рассказывать о сновидениях. Она владела способом толкования сновидений, который на Сицилии передавался от матери к дочери, из поколения в поколение. Видеть во сне собаку – к удаче (правда, при этом имеет значение, как она себя ведет); мертвые цыплята всегда предвещают беду; лошади являются воплощением дьявола.

«Мне приснилось, что я вычищала грязь. Я мыла, мыла, мыла всю ночь. Это хорошо. Видеть грязь во сне – хороший знак, пока вы в состоянии ее отчистить», – говорила она.

Однажды, когда я зашел в лавку, Джозефина схватила мятую пятидолларовую бумажку, лежавшую на полке за прилавком. «Вот, возьмите ее, – сказала она мне. – Я знаю, что это ваши деньги, потому что ни у кого больше нет таких мятых и запачканных купюр».

Кто еще из ваших знакомых владельцев магазина поступил бы так же?

На следующий день я вновь пришел в лавку де Фацио за помидорами и чесноком; у них всегда были лучшие овощи. Джозефина воскликнула: «Спасибо! Мы знаем, что вы это сделали».

«Что сделал?»

«После того как я отдала вам пять долларов и вы ушли, я нашла на улице новенькую хрустящую стодолларовую купюру».

Она всего лишь подтвердила один из основных законов жизни: «Что посеешь, то и пожнешь. Это божественная истина».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.