Праздник осла
Праздник осла
Странное существо этот двуглавый осел, странное. С самим собой вечно ведет он речь, сам с собой разговаривает. Так множит он свое одиночество, ибо даже в одиночестве своем не может он быть одним — самим Собою.
Сколько жарких баталий разгорается в этом странном существе! Сколько щекочущих душу побед, неожиданных поражений и восторженных до жгучих слез примирений знает его ослиная жизнь! Упрямый, что бы ни происходило, он все продолжает и продолжает это внутреннее говорение, перемалывая в пустоте кости.
Должен он чувствовать себя при деле, а иначе — с чем он останется? Что делать ему, замкнутому в самом себе, если не слышит он Других, а потому и не знает, что Они — эти Другие - есть? Вот и найден смысл бессмысленности: да, он будет говорить сам с собою!
Есть дело, если есть занятие. Дело ради дела, руки должны быть заняты! Не скуки боится двуглавый осел в глубине существа своего, но узнать, что дела его пусты и бессмысленны. Не страшно голому королю замерзнуть, страшно признаться!
Страшные истории может рассказать себе этот осел, и сам испугается, причем по-настоящему! О великих свершениях может он поведать себе и тогда исполнится благородным духом! О блаженных островах он придумает себе дивные истории, чтобы не было ему страшно, чтобы было ему, во что верить и к чему стремиться!
Но не знает этот осел ощущений, не проживает он своей жизни, ибо слова мертвы! Не проживает он, но пережевывает: говорит он и боится молчания!
Чувства — вот что заменило ослу ощущения, ибо чувства его говорят! Капустные поля чувств наполняют жизнь его смыслом, однако листья на кочанах пожухнут, а кочерыжка слишком груба и для его желудка.
И даже зная, что следует ему молчать о том, о чем не может быть сказано, будет он говорить все равно, не прерываясь ни на секунду, ибо в говорении своем ищет он защиты от самого Себя! Чего же стоит вся эта жизнь, жизнь того, кто не живет вовсе?
Страх осла неоправдан, но и не иллюзорен, ибо в пространстве страха чувство и слово становятся ощущением. Потому страх свой должен лишить он слов, пережить до конца и узнать, наконец, что нет у страха этого основания. Но не может осел, ибо он говорит!
Осел говорит, но Другой не может сказать ослу двуглавому ничего, ибо третий — лишний, и всякий разговор идет с глазу на глаз! А потому, пока сам он не замолчит, будет осел этот — невменяем и глух, как токующий тетерев. Но не на свадьбе токует эта странная птица с длинными глухими ушами, а на панихиде, ибо вокруг него покойники да души их спиритические!
Таково безумие осла двуглавого, такова природа бреда его, называемого «внутренней жизнью»! Но Жизнь не бывает внутри, а потому следует ему знать, что заложник он внутренней смерти, и разговаривает он с мертвым!
Празднует осел двуглавый праздник свой вечного одиночества! Заратустра зовет праздник этот поминками, но большего не может сказать он ослу, ибо осел этот, говорящий внутри себя самого сам с собою, его не услышит!
Я завяжу уши свои узлом, крест-накрест!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.