Третье интервью

Третье интервью

Белсон: Ну, что произошло с тех пор, как мы виделись в последний раз?

Жена: Дэвид, наконец, взялся за те клиентские дела, по которым у него были заключены контракты.

Белсон: Вы напоминали ему о них, контролировали его?

Жена: Да, я постоянно ему напоминала и контролировала, и, надо сказать, он справился со всем прекрасно.

Муж: Да, но я не чувствую себя в связи с этим счастливее.

Белсон (жене): Вы сделали то, что обещали. Он вспомнил о том, что у него есть свое дело……

Жена: Определенно да.

Белсон: Очень хорошо.

Жена: Кроме того, он принял участие в деле своей матери, посвятив организационным вопросам всю первую неделю и полностью погрузившись в возникшие там проблемы. Это заняло даже больше времени, чем предполагалось, так что пока он не занимался другими делами. К ним он приступил лишь на этой неделе. Просто удивительно, как он все успел! Со всеми долгами, которые висели над бизнесом матери, он полностью покончил.

Жена пунктуально следовала предписаниям терапевта и ежедневно звонила мужу на работу, контролируя, как тот выполняет накопившиеся дела. Муж наверстывал упущенное, хотя это было непросто. Возложив на жену ответственность за работу мужа, терапевт акцентировал превосходство ее позиции. Ожидалось, что муж прореагирует на это тем, что в конце концов захочет стать «не мальчиком, но мужем», взяв в собственные руки руководство делами. В недавнем прошлом жена поддерживала мужа, горячо сочувствуя ему. Теперь она выступала кем-то вроде толкача, побуждающего его к упорной работе.

Можно было думать, что депрессия мужа совпала с некоторыми изменениями, которые однажды произошли в супружеских отношениях. Жена вернулась в школу, поскольку дети уже подросли, а затем стала терапевтом. В ранний период их супружества муж занимал доминирующую позицию в браке. Когда жена с все возрастающим интересом начала заниматься своей новой карьерой, у него стали возникать трудности. Чем ощутимее становились его проблемы, тем компетентнее на этом фоне выглядела жена и тем больше она концентрировалась на его беспомощности. У него началась «депрессия». Этот недуг имел самое непосредственное отношение к сфере компетенции жены как терапевта. Депрессия мужа являлась для него источником и слабости и силы: слабости — поскольку жена могла опекать его в болезни, поддерживая полезными советами, силы — поскольку, не взирая на все ее старания, маловероятно, что ей удалось бы преуспеть. Супружеская иерархия приобретала черты неконгруэнтности, ибо муж и жена одновременно были и сильными, и слабыми относительно друг друга. С нарочитой парадоксальностью поставив жену в более высокую позицию, терапевт тем самым провоцировал супружескую пару на реорганизацию своего союза в направлении большего взаимного равенства.

Жена (мужу): Вот уже несколько дней, как ты опять взялся за старое дерьмо. Ты знаешь, что я имею в виду. «Я сделаю», «я вот-вот возьмусь за это», «я не могу взяться» — абсолютно та же фразеология, что и в прошлом.

Белсон: Вы имеете в виду его безответственность?

Жена: Совершенно верно, и поэтому я сказала: «Слушай, давай не будем возвращаться к старому. Я хочу знать перечень твоих долгов, накопившихся перед клиентами за пятнадцать месяцев, буквально перед каждым из них, названным отдельно. Я собираюсь звонить тебе ежедневно и проверять». Он пообещал приготовить этот список и принести домой. Но ничего подобного не произошло.

Муж: Я принес его домой, но оставил в кармане.

Жена: И по этому поводу я предупреждала тебя сегодня утром, перед сессией: «Не забудь проверить, с тобой ли у тебя этот список», потому что не стоит терять целый час, чтобы оказаться лицом к лицу с собственной безответственностью.

Белсон (жене): Мы должны поговорить о том, когда вы собираетесь добраться до ваших собственных финансовых дел.

Терапевт пригрозил, что жена сама возьмется за регистрацию возврата налогов. Об этом уже упоминалось на прошлой сессии, к заметному неудовольствию мужа.

Жена: Я могу приступить к этому делу немедленно, но муж не позволит. Он говорит, что это может обойтись ему в большую сумму денег.

Белсон: Я понимаю, но то, что мы делаем сейчас, это прорыв, и мы оставляем в стороне тупики.

Жена: Я хотела сказать то же самое.

Белсон: Я думаю, все, что вы делали, на самом деле хорошо, вы согласны? (Ответа не последовало.) Вы не обязаны соглашаться. (Муж и жена смеются.)

Стиль терапевта, где вперемежку соседствуют игра и путаница, столкнулся с навязчивой, депрессивной манерой мужа.

Белсон: Факт, что нечто уже сделано…… Это самое важное. Вы ее поблагодарили? Вы поблагодарили ее за помощь, между прочим?

Муж: Нет, я…

Жена (смеясь): За то, что я такая сучка?

Муж: Меня это возмущает……

Жена: На первом месте его возмущение. А я, меж тем, чувствую себя как мамочка. Мамочка, которая должна напоминать: «Ты сделал домашнее задание?»

Белсон: Я все это вижу совсем в другом свете. Я вижу это так: супруги помогают друг другу.

Терапевту было важно подчеркнуть благожелательность, с которой жена вторгалась в дела мужа, ибо совсем не требовалось, чтобы тот, обижаясь, ссорился с женой. Цель в том, чтобы тот выполнял свою работу.

(Более поздний отрывок из интервью.)

Белсон: Обратим внимание на факты. Первый (повернувшись к жене) заключается в том, что вы неустанно заботились о нем в течение всей недели, второй (глядя на мужа) — если бы вы захотели стать более ответственным, тогда отпала бы нужда в участии с ее стороны. Иначе говоря, это сугубо временная вещь, необходимая лишь сейчас, пока вы не вернетесь на свою дорогу. Для меня совершенно ясно, что она делает именно то, в чем вы нуждаетесь. Мне бы очень хотелось, чтобы вы поняли: все это только временно.

Муж: Я понимаю, но мне кажется, что все это не имеет отношения к сути вопроса.

Белсон: Суть вопроса такова: едва вы начнете заботиться о своем деле, оно тут же сдвинется с мертвой точки.

Муж: Ну ладно, я знаю, Рим не за один день строился, и я не могу за одну неделю исправить то, чем пренебрегал в течение трех, четырех или даже пяти лет.

Белсон: Было бы удивительно, если бы это вам удалось.

Муж: Как хотите, я не смогу этого сделать.

Жена: Мы привели в порядок колоссальное количество документов за одну неделю.

Муж: Да, ты права, но я не могу сделать все.

Белсон: Между прочим, это неверие может быть связано с вашими словами о том, что вы не любите ставить себе в заслугу сделанное вами.

Жена: Несомненно, он провернул просто страшное количество дел!

Муж: Да, мне не хочется ставить себе в заслугу сделанное, потому что для меня гораздо важнее, что много времени я не делал ровным счетом ничего и сейчас делаю всего-навсего то, что должен.

Белсон: В таком случае вы не должны приписывать себе успех. Просто исполняйте свое дело.

Терапевт искусно повернул острие возражений пациента с работы и стремления ее выполнить на его нежелание ставить сделанное себе в заслугу.

Муж: Только поэтому я и стараюсь.

Белсон: Потому что вы, скорее всего, относитесь к той категории людей, которые не любят приписывать себе успехи, и в этом случае вы тоже не хотите изменять себе.

Муж: Я лишь хочу выполнить все добросовестно.

Белсон: Отлично.

Муж: И я рад, что освободился ото всего этого.

Белсон (жене): Не хвалите его.

Муж: Но я делаю все не так, как мне хотелось бы.

Белсон: Угу.

Муж: Но, тем не менее, делаю. Правда, я выбрасываю это из головы и потом снова должен приготовиться.

Белсон: Этого достаточно. Итак, что должно быть сделано теперь?

(Позже по ходу интервью.)

Белсон (жене): Мне интересно, собираетесь ли вы как-то упорядочить выплату ваших налогов, как бы ни были они высоки?

Муж: В конце концов, я окажусь в тюрьме.

Белсон: С другой стороны, мы будем следовать тем же путем. Я думаю, вы должны присматривать за ним и позванивать ему через определенные промежутки времени. Какой интервал, на ваш взгляд, наилучший для того, чтобы шла работа?

Жена: Один раз в день, и я звоню вечером.

Белсон (жене): Сколько надо дней, чтобы вы начали выплачивать свои налоги, и какую сумму вы собираетесь вернуть? Я думаю, вам придется смириться с потерей этих денег, потому что только так можно расчистить дорогу для будущего.

Жена: Думаю, по мере того как состояние Дэви будет улучшаться, я ежедневно или во всяком случае два дня в неделю буду откладывать небольшую долю. Только тогда можно будет сказать, что дело пошло.

В жизни супругов начались обнадеживающие преобразования: поведение мужа становилось более ответственным. Терапевт по-прежнему назначал жену главой, отвечающей за график деятельности мужа, несмотря на то, что муж возражал, настаивая, что добросовестно выполняет свою работу и собирается выполнять ее дальше. Наступала минута, когда можно уже было поощрить супругов к установлению в их семье конгруэнтной иерархии, с присущим ей большим равноправием партнерских отношений. Поскольку терапевт накануне принизил позицию мужа, назвав его безответственным, то теперь он переключился на жену, упрекнув в пренебрежении к мужу. Извинившись за оскорбление, он тем самым подчеркнул серьезность ее проступка. Сразу вслед за словами терапевта муж заговорил о не покидающем его чувстве одиночества и тех изменениях в отношениях, которые произошли, когда жена стала вмешиваться в его карьеру.

(Дальнейшее интервью.)

Белсон: Идея в целом заключается в том, что он должен стать более ответственным и это поможет событиям развиваться в нужном направлении. Как только появится ответственность, она станет чем-то пожизненно самовоспроизводящимся, потому что в душе он стремится к лучшему. И более того, мне хотелось бы сказать еще одну вещь, не совсем приятную, но тем не менее я все-таки выскажу ее. Итак, сможете вы выслушать и принять то, что я скажу? А?

Муж: Да.

Белсон: Я думаю, она была недостаточно внимательна к вам. И я… (жене) не воспринимайте это как оскорбление……

Жена: Что вы, что вы, пожалуйста……

Муж: Вы имеете в виду пренебрежение мною?

Белсон: Да.

Муж: Невнимательность ко мне, что это значит?

Белсон: То же самое……

Муж: Пренебрежение мною……

Белсон: Да, я полагаю, причина, по которой это могло произойти, заключается в том, что вы оба высоко профессиональные люди. В подобных случаях нередко случается, что супруги не уделяют друг другу столько времени, сколько необходимо, чтобы в их отношения не закралась косность. Я думаю (жене), что вы должны не менее двух вечеров в неделю проводить с ним в развлечениях разного рода.

(Далее по ходу интервью.)

Белсон: Таким образом, я чувствую, что она недостаточно включена в вашу жизнь.

Муж: Да, она не так во все вникает, как привыкла, но лишь потому, что я раньше гораздо больше, чем сейчас, говорил ей о том, что происходит со мною. А теперь у нее собственное дело.

Белсон: Мне недостает деталей. Не могли бы вы рассказать об этом чуть подробнее?

Муж: Извольте. У меня есть давняя привычка, возвращаясь с работы домой, как бы выворачивать свои внутренности, выкладывая все, что произошло в моей конторе. Все, что там было, что случилось и чего не случилось, и жена всегда все это выслушивала. Я не знаю, понимала она то, что слышала, или нет, но мне кажется, я так чувствую, что понимала. Думаю, она сочувствовала мне, сопереживала, и это помогало выкладывать все до дна. Но одновременно это, конечно, могло и надоедать ей, я понимаю, потому что многого она все-таки не понимала. Нередко я заводился из-за каких-то мелочей, чего-то формального, касающегося технической стороны дела, и старался растолковать ей. Затем она стала психотерапевтом, на что у нее ушло пять лет. Появились свои интересы. И, конечно, ее работу не сравнить с моей. У меня — сухая, техничная, у нее — живая. Словом, я уже не мог делиться, как прежде, выливая на нее все подробности. Помимо всего прочего, мне неловко постоянно жаловаться на то, что происходит. И тогда я взялся за письма. Например, я прочитал несколько писем к своей сестре, которые писал два года назад. И там — все то же, что чувствую сейчас, — я опустошен, не могу избавиться от этого хлама, оправдываясь, что поздно спохватился. Надо заметить, я ни капельки не изменился, все стало только хуже, а не лучше. И я не обсуждаю с женой ее дела, за исключением, может, тех случаев, когда происходит что-то впечатляющее, из ряда вон выходящее. А меня очень интересует то, что она делает. Но, как правило, она не очень-то делится. Наверное, считает обсуждение терапевтических случаев нарушением конфиденциальности. И ладно, о’кей.

(Из дальнейшего интервью.)

Муж: Другими словами, я не вижу, что в этом есть что-то резко отрицательное. Просто, как видно, она не так тесно вплетена в мою жизнь, как я бы того хотел…

Белсон: Как вы хотели бы — чего? «Она не так тесно вплетена в мою жизнь, как я бы того хотел… …» Что именно?

Муж: Я хотел сказать, какой мне хотелось бы, чтобы она была, но я не уверен, хочу ли этого.

Белсон: Хорошо, мне думается, надо это проверить.

Муж: Потому что умом я доволен, у жены появилась своя собственная сфера интересов — ее дело, работа, практика.

Белсон: Конечно.

Муж: Ее друзья. Это замечательно. Но я не в состоянии заполнить эту пустоту.

Белсон: Какую пустоту?

Муж: Пустоту, образовавшуюся, оттого что она теперь не живет так тесно моими собственными делами.

Белсон: Да, да.

Муж: Например, ферма, которую мы купили несколько лет назад. Дом учителя с небольшим участком земли. Мы с таким увлечением обставляли его и ездили туда почти каждую неделю, может быть, даже в ущерб нашим интересам здесь, в Нью-Йорке. А теперь ее и это мало волнует.

Белсон: Да……

Муж: И кажется, ее не очень-то интересует, чтобы сделать там что-нибудь существенное.

Белсон: М-м-м.

Муж: Пока я не ткну ее носом.

Слова мужа о тех изменениях в супружеских отношениях, которые наступили, когда у жены появилась своя работа, подтвердили гипотезу, положенную в основание терапевтической стратегии. В прошлом мужа и жену соединяли общие интересы, которые сосредоточивались вокруг его работы, их социальной жизни, загородного дома. Затем у жены появились собственные профессиональные интересы, новые друзья и жизнь, которая протекала в стороне от ее мужа. И тогда у мужа началась депрессия. Его депрессия обеспечивала ему надежный вход в сферу новых интересов жены, связанных с психотерапией. Он извлекал из болезни силу, привязывая к себе жену с помощью своих недомоганий. И тогда терапевт стал воссоединять супругов, прибегнув к другому способу. Он посоветовал им больше разговаривать друг с другом.

Белсон: Я хотел бы порекомендовать вам это. Начинайте прямо со следующей недели. Понимаю, вы очень заняты и так далее, но я пожелал бы вам обоим изыскать время для того, чтобы каждый вечер иметь возможность проводить друг с другом хотя бы полчаса. Это не имеет смысла делать механически, но (мужу) вы должны использовать свои полчаса, чтобы поговорить с женой, не прибегая к жалобам, поговорить о том, как и за что вы любите свою работу. (Поворачиваясь к жене.) Мне бы хотелось, чтобы вы использовали свои полчаса, обсудив с мужем один из ваших случаев. О’кей. Давайте решим, что будет сделано в расчете на это время.

Муж: Нет, это невозможно.

Белсон: Полчаса — не такая уж невозможная вещь. На самом деле, эти полчаса вызовут у вас прилив новой энергии, заполнят энергетический вакуум. Это крайне необходимо.

Муж и жена выдвигали разные возражения, но терапевт настаивал. Те препятствия, на которые наталкивались супруги, изыскивая полчаса, которые они могли бы провести вместе, свидетельствовали о нешуточности разделявшей их дистанции.

Белсон: Знаю, для вас не совсем просто предъявить жене такое требование, и все же я думаю, что вы возьмете инициативу в свои руки.

Жена: Хорошо, я хочу сказать, что смогу найти для этих целей время, но не раньше, чем в половине одиннадцатого.

Белсон: Прекрасно, давайте начнем. Сегодня вторник? О’кей, в котором часу сегодня?

Жена: Либо в десять тридцать, либо в одиннадцать.

Белсон: Десять тридцать или одиннадцать?

(Позже в том же интервью.)

Белсон: Он не решается этого требовать.

Муж: Допустим.

Белсон: Все дело в щепетильности……

Муж: Нет, не в щепетильности. Я просто не убежден в пользе этого мероприятия, я не вижу в этом никакого проку.

Белсон: Уверяю, прок есть……

Муж: Вы знаете, в моей жизни хватает безумия…… По моему мнению, ваши предложения — просто чушь. Не думаю, что они приблизят нас к самой сердцевине дела.

Белсон: «Безумные» предложения……

Муж: Несомненно.

Жена: Что ты имеешь в виду, говоря о сердцевине дела?

Муж: Сердцевина — моя неспособность организовать свое собственное время.

Белсон: Я не хочу обсуждать сердцевину; хочу обсудить именно……

Жена (смеясь): Легкие……

Белсон: Легкие? Я хочу обсудить рот, уста, когда вы оба, наконец, соберетесь поговорить. О’кей?

Жена: О’кей.

Белсон: А о сердцевине мы поговорим позже.

Жена: Отлично.

Белсон: Итак, в котором часу во вторник?

Жена: В одиннадцать.

Муж: Каждый раз — в одиннадцать.

Белсон: Это организует.

Муж: Похоже на английский образ жизни. По понедельникам я хожу в мой клуб, по средам я хожу в мой клуб, во вторник у меня деловая договоренность, а в четверг и в пятницу — дружеская встреча.

(Жена и Белсон смеются.)

Жена: О’кей. Так.

Белсон: Вы поддерживаете сексуальные отношения?

Муж: Иногда.

Белсон: Что значит «иногда»?

Муж: Один раз в две недели.

Жена: Ты шутишь?

(Муж смеется.)

Жена: Нечего веселиться!

Белсон: Кажется, в этом вопросе нет согласия.

(Пауза.)

Жена: Ты сказал, раз — в две недели?

Муж: Хорошо, раз в неделю.

Жена: Дважды в неделю.

Муж: Дважды в неделю?

Жена: Именно.

Муж: По твоим представлениям, это дважды в неделю?

Жена: По моим представлениям? А что ты скажешь насчет календаря?

Муж: Ты что, это записываешь?

Жена: Нет, я хочу спросить, тебе что, это видится иначе?

Муж: Вроде того. Но вообще, это не было так уж плохо.

Белсон: Что вы хотите сказать? Вам недостает секса или секс недостаточно хорош?

Муж: Ну, и то, и другое понемножку.

(Из дальнейшего интервью.)

Муж: Я постоянно недоволен тем, что не могу расшевелить ее. Я вынужден прилагать специальные усилия, хотя в прошлом у нас были некоторые улучшения. Мне недостает в ней инициативы, агрессивности, за некоторыми исключениями в недавнем прошлом. Если я начинаю сексуальную игру, либо перед тем, как мы укладываемся в постель, либо уже после того, как ляжем, она кажется ублаготворенной, но иногда бывает агрессивна.

Жена: Да.

Муж: Ты сдаешься.

Жена: Что в этом плохого?

Муж: Когда я чувствую агрессию, то никогда не сдаюсь.

Жена: Это твой стиль.

(Несколько позже.)

Муж: Да. Я пробуждаю ее вот уже тридцать лет. (Жена смеется.)

Белсон (жене): Это все про то, насколько вы, извините меня, бываете небрежной. Можете записать следующим пунктом ваших долгов… (Белсон указывает на список, куда супруги записывают все, что от них требуется в связи с терапией.)

Муж: Я уже устал играть в эту игру, постоянно стараясь ее завести……

Белсон: Верю. Действительно, это себя уже исчерпало.

Жена: Да.

Белсон: Вне зависимости от того, чем занят ваш муж, работает он или читает роман, я хочу, чтобы один раз в неделю вы были уверены, что довели его до кульминации, даже если он будет отбиваться. Один раз в течение наступающей недели.

(Муж смеется.)

Жена: Я собираюсь записать себе: настойчивость.

Белсон: Настойчивость…… Другими словами, даже если муж будет, удирая от вас, носиться по комнате, вы должны его догнать и положить на лопатки, пригвоздив как следует.

Жена: Он не будет этого делать. Не станет так уж сильно протестовать.

Белсон: Нет, он может…… Как один из способов отбиться от вас. Но я думаю, что это было бы пренебрежением (мужу) вашими сексуальными потребностями, на которые вы, по-моему, имеете полное право.

Муж: Нет сомнения, но я могу попытаться выяснить, что она хочет?

Белсон: Вам решать, все зависит от вас. Но, откровенно говоря, я думаю, что это действительно приобрело характер чего-то одностороннего, и тогда вы ничего не должны делать по отношению к ней. Вы делаете достаточно. Пусть это станет ее делом.

Жена: Я согласна.

Белсон: О’кей.

(Из дальнейшего интервью).

Белсон: Относительно всего того, чем пренебрегает ваша жена. Но, между прочим, вы позволяете ей быть пренебрежительной. Даже в том, что касается секса…… Вы так много берете на себя, что не даете ей и шанса сделать то, что предположительно она могла бы сделать. Вы должны дать ей шанс.

Муж: Мне так не казалось. Я не думал, что……

Белсон: Да, вы некоторым образом поощряли ее пренебрежение, и сейчас наступило то время, когда она должна нести чуть больше ответственности за вещи, значение которых нельзя переоценить. В любом случае, давайте идти вперед и разрешите жене на этот раз самой проявить заботу о сексуальной стороне вашей жизни. Хотя бы раз, идет?

Муж: Ну хорошо, будь моей гостьей. (Смеется.)

Переопределив роль мужа как человека, на котором лежит главная ответственность за сексуальные отношения, и роль жены как пассивной и пренебрегающей этой стороной супружеской жизни, а также дав жене предписание раз в неделю брать инициативу в сексе на себя, терапевт установил относительно равноправное распределение власти между супругами. Очевидно, что позиция превосходства в этой ситуации переходила к жене, так как она превращалась в преследователя. Однако, оказавшись в позиции преследуемого, муж должен был почувствовать себя желанным и значимым. Рутина сексуальной супружеской жизни претерпевала ломку; супруги ступили на путь, который вел их к большей близости друг с другом, причем совершенно новой для них близости. О том, как жена справилась с поручением терапевта, муж рассказывал в ходе следующего интервью. Жена не пришла на сессию, так как ей помешали неотложные дела на работе.