Как работает эта система

Как работает эта система

(Карла по-прежнему находится вне своей линии времени.) Р. Д.: Давайте-ка займемся на время одним исследованием. Проведите его здесь. Что произошло в этом месте вашей линии времени, откуда появилось «нечто»?

Думаю, вы могли заметить, что, приближаясь к этому месту, она вся дрожала, и не думаю, что она притворялась.

Можете ли вы разглядеть диссоциированный образ того, что там произошло?

К.: Нет, потому что я прошла через это с закрытыми глазами и не могу видеть, и не желаю видеть. Но я хотела бы видеть сейчас.

Р. Д.: (Обращаясь к аудитории): Полагаю, вы улавливаете мою мысль о двух частях ее идентичности. Не замечаете ли вы в этом утверждении какого-либо противоречия?

(Обращаясь к Карле): Я думаю, что у вас есть одна часть, которая видит, и одна часть, которая не видит.

Какой бы ресурс вам потребовался, для того чтобы увидеть это событие отсюда?

К.: Мне бы нужно было смотреть с какого-то расстояния и хотелось бы, чтобы тем, кто это видит, была не я. Мне нужно иметь возможность поступать так, как если бы тем, кто наблюдает за мной, была не я.

Р. Д: Вы слышите? Вероятно, это именно то, во что она действительно верит для того, чтобы существовать, не зная, что произошло. Сколько лет вам тогда было?

К.: От четырех до семи.

(Обращаясь к аудитории): Очевидно, что этот ребенок пережил какую-то травму в возрасте от четырех до семи лет. В таком возрасте ваша идентичность обладает гораздо большей гибкостью.

Каким образом поступает ребенок, когда ему приходится иметь дело с травмирующим событием?

Существуют две наиболее распространенные стратегии:

1) Я сделаю так, чтобы это случилось не со мной, а с кем-то другим.

2) Я сделаю так, чтобы тем, кто помнит или видит, как это происходит, был не я.

В каждом из этих случаев возникает интересный вопрос. «Я никогда не смогу с этим справиться, потому что по-настоящему я этого не вижу. Тот, кто по-настоящему видит это, не я. Или, если я и вижу это, то происходит это вовсе не со мной».

Думаю, вы начинаете слышать, как вопросы, связанные с идентичностью, могут на вас повлиять.

(Начиная с этого момента, мы будем все время подчеркивать диссоциированность и работать с субмодальностями так, как если бы речь шла о какой-нибудь фобии и нужно было приблизиться к данному происшествию.)

(Обращаясь к Карле); Но если бы мы выбрали что-то иное, например, установили здесь какой-то экран, так что все, что вы видите, больше походило на кино? Вы даже Можете сделать это достаточно нерезким, чтобы четко не видеть, кто есть кто в этом кино. Может быть, это даже черно-белое немое кино, и вы можете прокручивать его очень быстро. Меня здесь интересует только, кто участвует в этом кино. Мне даже не интересно, что произошло.

К.: У меня такое чувство, что я придумываю эти картины.

Р. Д.: Очень хорошо.

К.: Может быть, я все это придумываю.

Р. Д.: Это на самом деле весьма важное заявление. Я чувствую, что, может быть, все это просто придумала.

Разумеется, это еще одна защитная стратегия: «Либо этого вообще со мной не случилось, либо я просто все придумала». Что это, «копченая сельдь» или нет?

Что вы видите?

К.: Это я.

Р. Д.: А кто еще?

К.: Мужчина. Р. Д.: Кто-нибудь еще? Ваша мать? Родители? Только вы и этот человек?

К.: Я и тот человек; в доме есть еще много других людей, но они всегда за дверью и за стенами.

Р. Д.: Значит, они там есть, но знают ли они, что происходит, или нет?

К.: Они не знают; потом им становится известно, поэтому они пытаются что-нибудь узнать.

Р. Д.: Когда это кончается? Я хочу, чтобы вы быстро все миновали до того места, когда это прекратилось.

К.: Поскольку в одном месте мне все так отчетливо представляется, это продолжается в течение нескольких лет.

Р. Д.: А другие люди в этом доме, те, которые пытаются узнать, когда они это делают? Только по прошествии всех этих лет или все время?

К.: Только ближе к концу; там есть также и другие дети, и им становится известно раньше.

Р. Д.: Но они ничего не могут поделать?

К.: Они думают, что это просто такая игра, и мне тоже так кажется.

Р. Д.: Это интересно. И это единственное убеждение, которое у вас имеется относительно этого?

К.: Относительно чего?

Р. Д.: Относительно этого события, относительно того, что там происходит.

К.: Я обманываю.

Р. Д.: Кого?

К.: Себя.

Р. Д.: Каким образом?

К.: Я притворяюсь, что ничего не знаю.

Р. Д.: Чего вы не знаете?

К.: Что я люблю или что-то в этом роде.

Р. Д.: Итак, вы обнаружили, что у вас есть какая-то часть, которой это нравится, и какая-то часть, которая считает, что это нехорошо?

К.: Я не говорила, что это нехорошо. Это взгляд других, взрослых, который это говорит.

Р. Д: Это взгляд взрослых людей?

К.: Да, это их взгляд, а не их слова.

Р. Д.: (Обращаясь к аудитории): Вы слышите, что она говорит? Это в их взгляде, а не в их словах.

К.: Потому что они знают, но не могут этому поверить, и не осмеливаются об этом заговорить. Из-за этого я чувствую себя покинутой.

Р. Д.: Итак, мы начинаем разрешать эту загадку, и нам сейчас потребуется привлечь некоторые ресурсы.

В данном случае мы имеем ситуацию, в которой присутствует не одно убеждение, происходит не какое-то одно событие, а скорее три или четыре одновременно. «Для других детей это игра. Я обманываю себя, не признаваясь себе, что мне это нравится».

Что же я говорю, с другой стороны? Говорю ли я, что мне это не нравится? В этом ли обман?

К.: Я ничего не говорю.

Р. Д.: Так значит, я обманываю тем, что ничего не говорю? Не говоря ничего, я вовлекаюсь в обман?

К: — Да.

Р. Д.: (Обращаясь к аудитории) Обратите внимание на данный аудиальный ключ доступа. Похоже, вербальные элементы ассоциируются здесь с ней самой или другими детьми. Взрослые появляются как взгляд. Но они не говорят и заставляют ее почувствовать себя покинутой ими.

Взрослые знают, но не могут этому поверить. Разумеется, есть и тот, другой человек, тот мужчина, который здесь фигурирует, что можно сказать о нем?

К.: Он… взрослый, который мне очень нравится.

Р. Д.: Итак, это некто, кто вам нравится. Каково его убеждение? Он смотрит так же, как и все остальные? Обманывает ли он себя так же, как вы? Считает ли он, что это только игра, как думают остальные дети?

К.: Он поступает так, как будто играет.

Р. Д.: Он поступает так, как будто играет, но ведь при этом другим взрослым он ничего не говорит?

К.: Нет, он играет.

Р. Д.: (Обращаясь к аудитории) Давайте теперь сделаем обзор того, что имеем.

Ранее мы взяли молекулу сенсорных репрезентаций и разобрали ее на отдельные чувства, которые взаимодействовали между собой. Теперь мы имеем другую молекулу, но она по величине и типу отличается от тех, с которыми мы работали раньше.

Это молекула идентичностей и убеждений, присутствующих в некоторых взаимоотношениях.

Там, позади, были некоторые взаимоотношения совершенно различных людей. Это напоминает молекулу идентичностей. Думаю, что тем или иным образом Карла отождествляла себя с каждой частью системы:

Некая ее часть — это взгляд взрослых, которые ее покинули.

Некая ее часть — это ребенок, который себя обманывает.

Некая ее часть — это, возможно, человек, который «просто играет».

Некая ее часть — это другие дети, которые играют и секретничают.

Я думаю, причина того, что «это» повсюду ее преследует, в том, что ответ здесь касается не делания чего-то конкретного. Ответ подразумевает не что-то единственное, что можно свести к одному конкретному человеку.

Непреодолимость момента объясняется тем, что система питается от самой себя: поведение каждого подкрепляет поведение всех остальных, и это поддерживает неправильно функционирующую систему.

Это ложь, которая накладывается на ложь, которая накладывается на ложь. Каждый лжет сам себе. Мужчина лжет, девочка лжет, взрослые лгут; не потому что они делают это злонамеренно, а потому что не в состоянии себе помочь.

Мой следующий вопрос: какие ресурсы потребуются для изменения этой системы?

Какие ресурсы необходимы ребенку четырех — семи лет, попавшему в обстоятельства, требующие большой мудрости в понимании того, что это для нее значит?

(Обращаясь к Карле): Я полагаю, сейчас вы обладаете мудростью, позволяющей разрешить этот вопрос. Может быть, не просто мудростью, но и мужеством и некоторыми другими ресурсами.

К.: Думаю, что могу это сделать.

Р. Д.: (Обращаясь к аудитории): Отсюда Карла обладает уже иным убеждением.

«Отсюда» не означает, что если мы опять вернемся на эту линию, у нее сохранится та же самая новая позиция, это как раз то, что нам необходимо интегрировать: ассоциированные и диссоциированные идентичности.

К.: То, что я использую при работе с детыми, — это радость и удовольствие той маленькой девочки, но не те, что были при этих обстоятельствах. Нет, совсем другие. Поэтому я стараюсь ее избегать. Она не свободна.

Р. Д.: Это было частью вас самой, и это нам необходимо признать прямо сейчас. Той самой частью, которая никогда никуда не девалась, а повсюду вас преследует и говорит: «Я не позволю тебе забыть, ты не можешь забыть. Это нечто важное в жизни».

Для меня даже не имеет значения, было ли содержание истинным или нет. Действительно важны отношения и ложь между людьми. Действительно то, что «это» может кому-нибудь причинить. И в вас существует та часть, которой это известно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.