Глава 12 СЕМЕЙНЫЙ ПЛАВИЛЬНЫЙ ТИГЕЛЬ
Глава 12 СЕМЕЙНЫЙ ПЛАВИЛЬНЫЙ ТИГЕЛЬ
Вот примерное развитие маленькой семейной трагедии. Карл и Энн показывают своей дочке Лесли, которой едва исполнилось пять лет, как надо играть в новую видеоигру. Но как только Лесли пытается начать сама, чересчур энергичные попытки ее родителей «помочь» ей оборачиваются непреодолимой помехой. На каждом шагу на нее так и сыплются противоречивые команды.
«Направо, направо — стоп. Стоп! Да стой же ты, наконец!» Энн, мама Лесли, входя в раж и все больше возбуждаясь, подгоняет дочку, пока Лесли, закусив губу и вытаращив глазенки на экран компьютера, изо всех сил старается выполнить ее указания.
«Ну посмотри, ты же съехала в сторону... давай влево! Влево, я сказал!» — грубо орет Карл, папа девочки.
На это Энн, страдальчески закатывая глаза, вопит, пытаясь перекричать мужа: «Стой! Стой!»
Лесли, отчаявшись угодить сразу и матери и отцу, кривит губки и моргает, едва сдерживая слезы.
Ее родители начинают препираться, не обращая внимания на дочь. «Она не дотянула рукоятку!» — вне себя от возмущения кричит Энн Карлу.
По щекам Лесли ручьем катятся слезы, но ни один из родителей и не подумал выказать ей ни малейшего внимания или заботы. А когда Лесли поднимает ручонку, чтобы вытереть глаза, папа мгновенно реагирует: «Ага, продолжим... хватайся за рукоятку, вот так... приготовься к выстрелу. Отлично! Пли!» «Стоп, — рявкает мама, — дай чуть в сторону!»
Но Лесли, отвернувшись от экрана, горько плачет, одна со своей душевной болью.
В такие моменты дети получают серьезнейшие уроки. И Лесли вполне могла бы сделать из этой тягостной перепалки однозначный вывод: в сущности, ни ее родители, ни кто бы то ни было еще не заботятся о ее чувствах. Если похожие моменты повторяются несчетное число раз на протяжении всего детства, они сообщают какую-то часть самой существенной информации о жизни — уроки, которые могут определить весь се ход. Жизнь в семье — это наша первая школа эмоционального научения; в ее закрытом для посторонних глаз котле мы учимся тому, как относиться к самим себе и как остальные будут реагировать на наши переживания, что думать об этих переживаниях и какими возможностями выбора способа реагирования мы располагаем, как «считывать» и выражать надежды и страхи. Это эмоциональное обучение осуществляется не только с помощью того, что именно родители говорят и как они поступают по отношению к ребенку, но и с помощью тех моделей, которые они пробуют применять, чтобы справляться с собственными чувствами и с чувствами, которые существуют между мужем и женой. Одни родители оказываются одаренными в эмоциональным отношении учителями, другие — ужасными.
Сотни проведенных исследований показывают, что то, как родители обращаются со своими детьми, — применяя к ним суровые наказания или относясь с чутким эмпатическим пониманием, равнодушно или сердечно и так далее, — серьезно и долго сказывается на эмоциональной жизни ребенка. Однако лишь недавно появились реальные данные, говорящие о том, что наличие эмоционально умных родителей само по себе громадное благо для ребенка. То, как супружеская пара контролирует существующие между ними чувства, — вдобавок к их непосредственным отношениям с ребенком — преподает впечатляющие уроки их детям, являющимся сообразительными учениками, настроенными на улавливание обмена тончайшими эмоциями в семье. Когда научно-исследовательские группы из Университета штата Вашингтон, возглавляемые Кэрол Гувен и Джоном Готтманом, провели микроанализ взаимодействий в супружеских парах для выяснения того, как супруги обращаются со своими детьми, они обнаружили, что те из супругов, кто проявлял большую эмоциональную компетентность в браке, также с большим успехом помогали своим детям справляться с резкими изменениями их эмоций.
Исследователи впервые изучали семьи, когда одному из их детей было ровно пять лет, и повторно обращались к ним, когда этому ребенку исполнялось десять. Помимо наблюдения за тем, как родители разговаривают друг с другом, группа исследователей следила и за семьями (включая семью Лесли) в тот момент, когда отец или мать пытались объяснить своему малышу, как играть в новую видеоигру, — взаимодействие на первый взгляд безобидное, но очень много говорящее об эмоциональных потоках, курсирующих между родителем и ребенком.
Одни матери и отцы напоминали Энн и Карла: властные, теряющие терпение из-за неумелости их ребенка, повышающие голос от раздражения или гнева, кое-кто даже посчитал своего ребенка бестолковым, короче говоря, они стали жертвами тех же самых склонностей к выражению презрения и недовольства, которые разрушают брак. Другие же терпеливо выносят ошибки своих детей, помогая ребенку на свой лад постигать игру, а не навязывая родительскую волю. Освоение видеоигры оказалось удивительно мощным барометром манеры родителей проявлять эмоции.
Тремя самыми распространенными эмоционально неподходящими манерами родительского поведения оказались следующие:
• Полное игнорирование чувств. Такие родители считают эмоциональное расстройство ребенка ерундой или дополнительным источником беспокойства, в общем, чем-то несущественным, что им следует переждать, пока само пройдет. Они не способны использовать эмоциональные моменты как возможность стать ближе ребенку или помочь ему усвоить уроки эмоциональной компетентности.
• Занятие слишком пассивной позиции. Такие родители замечают, что чувствует ребенок, но считают, что как бы ребенок ни управлялся с бурей эмоций, она прекрасна, даже, скажем, причиняющая страдания. Также как и те, кто игнорирует переживания ребенка, эти родители редко вмешиваются в ситуацию, чтобы попытаться научить своего ребенка альтернативной эмоциональной реакции. Они стараются смягчить все потрясения и будут, например, торговаться и задабривать ребенка, чтобы заставить его перестать грустить или злиться.
• Манера напускать на себя презрительное равнодушие, демонстрируя явное неуважение к чувствам ребенка. Такие родители настроены неодобрительно и проявляют суровость как в своей критике, так и в наказаниях. Они могут, к примеру, запретить ребенку вообще обнаруживать гнев и наказывают его при малейших признаках раздражения. Именно такие родители сердито обрывают ребенка, когда он пытается высказать свой взгляд на какое-то событие: «Не спорь со мной!»
И наконец, есть родители, которые, заметив, что ребенок расстроен, всякий раз стараются разъяснить ему, что такое эмоция, и научить, как с ними справляться. Они достаточно серьезно относятся к переживаниям своих детей, стремятся понять, что конкретно их расстроило («Ты рассержен из-за того, что Томми задел твое самолюбие?»), и помочь им найти правильный способ успокаиваться («Ты бы, чем толкать его, лучше занялся бы своими игрушками, пока тебе не захочется снова поиграть с ним!»).
Однако, чтобы родители сумели показать себя достойными наставниками в данной области, они сами должны получить элементарные знания об эмоциональном интеллекте. Так, с ребенком можно провести урок по эмоциям на одну из главных тем, скажем, как правильно проводить различие между чувствами. Но отец, отмахивающийся от собственной печали, вряд ли поможет своему сыну понять разницу между огорчением из-за какой-то утраты, печалью во время просмотра грустного фильма и скорбью, если что-то неприятное случается с теми, кто дорог вашему ребенку. Помимо такого разграничения, надо отметить глубокое понимание и более тонких отличий, к примеру, что гнев часто возникает как первая реакция на оскорбление.
По мере взросления детей меняется и содержание специфических эмоциональных уроков, к которым они готовы и в которых нуждаются. Как мы узнали из Главы 7, уроки эмпатии с младенчества преподают родители, настроенные на чувства своего ребенка. И хотя некоторые эмоциональные навыки годами оттачиваются в процессе общения с друзьями, родители, образованные в отношении эмоций, могут во многом помочь детям усвоить основные элементы эмоционального интеллекта, такие как умение распознавать, контролировать и обуздывать свои чувства, способности сопереживать и справляться с чувствами, возникающими в процессе общения с окружающими.
Такое отношение родителей оказывает на детей необычайно широкое влияние. Группа исследователей из Университета штата Вашингтон обнаружила, что если родители достаточно сведущи в эмоциональной сфере по сравнению с теми, кто плохо справляется с чувствами, их дети — чему не приходится удивляться — лучше ладят с ними, выказывают большую привязанность к ним и испытывают меньшее напряжение в обществе родителей. Но помимо этого, такие дети лучше справляются и с собственными эмоциями, успешнее успокаивают себя, когда бывают расстроены, и реже теряют душевное равновесие. Эти дети также и биологически более уравновешены благодаря более низким уровням выбросов гормонов стресса и других физиологических индикаторов эмоционального возбуждения (модель, которая, если поддерживать ее всю жизнь, вполне могла бы предвещать лучшее физическое здоровье, как мы узнали из Главы 11). Другие преимущества относятся к социальной сфере: такие дети пользуются большей популярностью у сверстников и больше им нравятся, а учителя считают, что у них больше развиты навыки общения. И их родители, и учителя сходятся во мнении, что эти дети создают меньше проблем с поведенческими проявлениями, такими как грубость и агрессивность. И наконец, польза с точки зрения познания: такие дети способны лучше сосредоточивать внимание и поэтому бывают более успешными учениками. При постоянном коэффициенте умственного развития пятилетние дети, чьи родители оказывались хорошими наставниками, в третьем классе получали более высокие оценки достижений в математике и чтении (веский довод в пользу преподавания эмоциональных навыков детям, чтобы помочь им подготовиться и к учебе, и к жизни). Таким образом, дети родителей, умудренных познаниями в эмоциональной сфере, получают награду в виде поразительных — почти потрясающих — преимуществ во всем диапазоне эмоционального интеллекта и за его пределами.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.