1. Усиление традиционных терапевтических механизмов

1. Усиление традиционных терапевтических механизмов

На самом поверхностном уровне сеансы Холотропного Дыхания задействуют все терапевтические механизмы, известные из вербальной психотерапии. Однако они значительно усиливаются и углубляются необычным состоянием сознания дышащих, которое радикально меняет отношение между бессознательной и сознательной динамикой психики. Оно снижает индивидуальные психологические защиты и уменьшает сопротивление пробуждению болезненных воспоминаний из прошлого.

В холотропных состояниях сознания могут становиться легко доступными и спонтанно всплывать в сознание воспоминания из детства и младенчества – в том числе те, что были подавлены. Это сопровождается интеллектуальными и эмоциональными прозрениями, которые приносят новое понимание биографических корней различных эмоциональных и психосоматических расстройств и проблем в межличностных отношениях. Однако, в отличие от вербальной терапии, эти воспоминания можно не только пробуждать, но переживать в полной возрастной регрессии, со всеми первоначальными эмоциями и физическими ощущениями, которые с ними связаны. Сюда входят изменения образа тела и восприятия мира в соответствии с индивидуальной стадией развития в то время, когда имели место травмы.

Удивительно, что травматические воспоминания, спонтанно всплывающие для проработки, не ограничиваются событиями, которые вызывали психологическую боль. В сеансах Холотропного Дыхания люди нередко пробуждают воспоминания о физических травмах – болезненных и в других отношениях неудобных заболеваниях, хирургических вмешательствах и ранах. Особенно часты воспоминания эпизодов, связанных с помехами дыханию, как, например, при утоплении, коклюше, дифтерии или удушении. По-видимому, от внимания традиционных психотерапевтов ускользнул тот факт, что физические травмы – это одновременно и психотравмы, значительно влияющие на психику жертвы, и их повторное переживание может оказывать глубокое целительное воздействие на различные эмоциональные и психосоматические расстройства.

Давайте более внимательно рассмотрим механизмы, ответственные за терапевтическое действие повторного переживания травматических эпизодов из нашей ранней жизни. Судя по всему, психогенные симптомы черпают свою динамическую силу из глубоких хранилищ трудных эмоций и сдерживаемых физических энергий, связанных с различными психотравмами. Это впервые описали Зигмунд Фрейд и Йозеф Брюер в своей книге «Исследования истерии» (Freud and Breuer 1936). Эти авторы предположили, что психоневрозы вызываются травматическими ситуациями в ранней жизни, в которых, в силу их природы или внешних обстоятельств, у жертвы не было возможности полной эмоциональной и физической реакции. Это приводило к тому, что они назвали «блокированным аффектом», который затем становился источником будущих психоневротических проблем.

Терапия заключалась во введении пациентов в холотропное состояние сознания – в случае Фрейда и Брюера, в гипнотический или аутогипнотический транс – в результате чего они могли регрессировать в детство, пробуждать подавленное воспоминание и высвобождать блокированный аффект и энергетический заряд в процессе, который Фрейд назвал абреакцией. Для более обобщенного и менее сфокусированного эмоционального освобождения, где было невозможно определить источник эмоций, использовался термин катарсис, который впервые ввел в обращение Аристотель в IV в. до н. э. Позднее Фрейд отказался от этой концепции этиологии психоневрозов и связывал их причины с инфантильными фантазиями клиентов, а не с действительными травмами. Он также заменил работу с гипнозом, возрастной регрессией и абреакцией методом свободных ассоциаций, а свой первоначальный акцент на том, чтобы делать бессознательное сознательным, анализом переноса.

Абреакция и катарсис заслуживают краткого упоминания в этом контексте потому, что их терапевтический потенциал следует заново оценить в свете наблюдений из холотропной терапии. Под влиянием Фрейда, традиционные психиатры и психотерапевты не считают абреакцию механизмом, способным вызывать долговременные терапевтические изменения – за одним исключением. Абреактивные техники, использующие гипноз или введение пентотала натрия, или амитала (наркоанализ), широко применялись при лечении эмоциональных расстройств, вызванных тяжелыми психотравмами, например, острых травматических неврозов, в особенности тех, что происходят под влиянием военных ситуаций.

Официальные учебники психиатрии обычно рекомендуют абреакцию как лучший метод лечения военных неврозов, но утверждают, что он не эффективен в терапии любых других эмоциональных расстройств. Удивительно, что они не предлагают никакого объяснения этого поразительного факта. Вторая половина XX в. стала свидетелем возникновения и роста популярности переживательных терапий, которые заменяли беседу (как основной подход) непосредственным выражением эмоций и работой с телом. Многие практики этих новых подходов приходили к выводы, что решение Фрейда заменить его абреактивный метод вербальной терапией было ошибкой, которая, как минимум, полстолетия вела психотерапию в неверном направлении (Ross 1989).

Как совершенно ясно продемонстрировал Вильгельм Райх, исключительно вербальная терапия неспособна справляться с биоэнергетическимаи блокировками, лежащими в основе эмоциональных и психосоматических расстройств. Чтобы лечение было успешным, терапевту нужно находить эффективные способы их устранения. Для этой цели, Рейх первым использовал методы, сочетающие дыхание и работу с телом. Причина, по которой абреакция не приносила удовлетворительных результатов, заключалась в том, что в большинстве случаев она оставалась поверхностной. Терапевты не были готовы иметь дело с крайними формами, которые может принимать абреакция, когда она касается воспоминаний о ситуациях угрозы жизни, вроде утопления, болезней, мешающих дыханию или биологического рождения, и не позволяли процессу идти достаточно далеко.

Повторное переживание подобных ситуаций может быть очень драматичным и связанным с различными пугающими проявлениями, вроде временной утраты контроля, чувства удушья, панического страха смерти, рвоты и потери сознания. Чтобы абреакция достигала хорошего завершения и была терапевтически успешной, терапевт должен быть подготовлен к работе с такими крайними ситуациями и поведениями и чувствовать себя спокойно. Это, по-видимому, объясняет, почему абреакция была эффективна при лечении посттравматических стрессовых расстройств (ПТСР), вызванных ситуациями угрозы жизни на войне, во время природных катастроф или тяжелых травм вследствие жестокого обращения. Зная, что их клиенты подвергались действию обстоятельств, далеко выходящих за пределы обычного, терапевты были готовы иметь дело с крайними формами эмоционального выражения. Без такого логического объяснения, терапевты, видящие проявления крайней интенсивности, склонны приходить к выводу, что пациент вступает на психологически опасную психотическую территорию, и прерывать процесс.

Холотропные терапевты находятся в той же ситуации, что и терапевты, лечащие травматические военные неврозы или другие виды ПТСР, но по иной причине. Их картография психики не ограничивается психологическими аспектами биографии после рождения и фрейдовским индивидуальным бессознательным. Она включает в себя память о физических травмах, перинатальных и пренатальных событиях, а также коллективную и кармическую память. Еще одним потенциальным источником крайних эмоций и физических проявлений может быть архетипическая сфера – ярким примером служит работа с демонической энергией. Таким образом, расширенная карта психики дает много логических причин для крайних форм абреакции и позволяет терапевту спокойно работать с ними.

В отношении повторного переживания травм детства часто возникают такие вопросы: что делает этот процесс терапевтическим и почему он не оказывает повторного травмирующего действия, вместо того, чтобы способствовать исцелению? Уникальная природа холотропного состояния позволяет дышащему одновременно играть две очень разные роли. Человек, переживающий полную возрастную регрессию к периоду детства, когда имело место травматическое событие, очень неподдельным и убедительным образом отождествляется с ребенком или младенцем, которым он тогда был. В то же самое время он сохраняет стойкость и рассудительность зрелого взрослого. Эта ситуация дает возможность полностью переживать первоначальное событие с первичными эмоциями и ощущениями ребенка и, в то же время, прорабатывать и оценивать его с позиции взрослого. Очевидно, что взрослый человек способен справляться с многими переживаниями, которые для ребенка были непонятными, сбивающими с толку и нестерпимыми. Вдобавок, терапевтический контекст и поддержка людей, которым дышащий доверяет, делают эту ситуацию в корне отличной от обстоятельств, в которых происходила первоначальная травма.

Это могло бы быть адекватным объяснением целительного воздействия, которое оказывает сознательное повторное переживание на некоторые менее крайние травмы. Однако, исцеление тяжелых травм – в особенности, тех, что угрожали выживанию и целостности тела человека – судя по всему, связано с еще одним терапевтическим механизмом. Весьма вероятно, что в такого рода ситуациях первоначальное травматическое событие записывалось в организме, но его воздействие не переживалось полностью в то время, когда оно имело место. Иногда сильный психологический шок может приводить к кратковременной потере сознания и обмороку. Не исключено, что переживание также может выключаться частично, а не полностью; тогда человек не теряет сознания, однако не чувствует полного воздействия травмы. В результате, травматическое событие не может быть полностью психологически «переварено» и интегрировано; оно диссоциируется и остается в бессознательном как чуждый элемент. Это не мешает ему оказывать возмущающее влияние на эмоциональное и психосоматическое состояние и поведение человека.

Когда такое травматическое воспоминание всплывает в сознание, люди не просто снова переживают первоначальное событие, но впервые переживают его полностью и сознательно.

Это дает им возможность достигать завершения и интеграции. Эта проблема подробно обсуждалась в интересной статье ирландского психиатра Айвора Брауни и его коллег, озаглавленной «Непережитый опыт: клиническая оценка теории подавления и травматического невроза» (McGee et al. 1984). Коль скоро травматическое воспоминание полностью сознательно переживается, прорабатывается и интегрируется, оно перестает оказывать отрицательное воздействие на повседневную жизнь человека.

Еще один механизм, который может значительно усиливаться в Холотропном Дыхании – это перенос. Однако вопреки традиционному психоанализу, он считается не полезным терапевтическим явлением, а нежелательным осложнением, мешающим глубокому самоисследованию. После того, как Фрейд отверг и оставил работу с регрессией и абреакцией и начал использовать метод свободной ассоциации, он перенес внимание на явление переноса. Он заметил, что в ходе психоанализа пациенты проецировали на него различные эмоциональные реакции и отношения, которые они в детстве испытывали к своим родителям. Со временем, у них развивалось то, что Фрейд назвал неврозом переноса, при котором на нем, как терапевте, сосредоточивалась вся их эмоциональная энергия. Он считал анализ переноса – процесс, проясняющий все эти искажения – главным терапевтическим механизмом.

В отличие от вербальных подходов, Холотропное Дыхание и глубокая переживательная терапия в целом, способна за очень короткое время приводить клиента к первоначальным травматическим ситуациям и, таким образом, к источнику эмоционального или психосоматического расстройства. Развитие переноса отвлекает внимание клиентов от серьезного поиска важных ответов глубоко внутри к горизонтальной псевдоситуации, искусственной мелодраме, которую они создают по отношению к фасилитатору (или «сиделке»). Задача фасилитаторов состоит в том, чтобы перенаправлять внимание дышащих на интроспективный процесс, который один обещает приносить ответы и исцеление. Когда в Холотропном Дыхании используется такая стратегия, становится очевидно, что перенос представляет собой проявление психологической защиты и сопротивления, а не полезный терапевтический механизм. Это попытка избежать необходимости взглянуть в лицо очень болезненной проблеме из прошлого, создавая менее угрожающую, более поддающуюся управлению псевдопроблему в настоящем.

Стремление превращать отношения с терапевтом в личные и интимные – обычный аспект динамики переноса – следует отличать от анаклитических потребностей, которые испытывают дышащие при возрастной регрессии к раннему младенчеству. Это глубокое стремление к эмоциональной и даже физической близости отражает историю серьезной оставленности и эмоциональной депривации в младенчестве и детстве. Оно является подлинным и обоснованным, а не результатом психологического сопротивления. Лучший способ исцеления этой «травмы по упущению» – использование поддерживающего физического контакта в то время, когда дышащий испытывает эти анаклитические потребности. Ответственное и разумное использование этого подхода довольно подробно обсуждалось ранее в данной книге.

Целительный потенциал Холотропного Дыхания не ограничивается усилением и углублением обычных терапевтических механизмов. Захватывающий аспект работы с холотропными состояниями состоит в том, что они предлагают много дополнительных высокоэффективных механизмов исцеления и личностного преобразования, которые еще не открыты и не признаны традиционными психиатрами. В следующем разделе мы будем описывать и обсуждать эти важные новые терапевтические перспективы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.