Глава 1 Знахарь

Глава 1 Знахарь

Весна. 1978 год. Абхазия. Сухуми. Утро. Начало очередного тренировочного дня сборной России по велоспорту.

Рассевшись на излюбленном брусчатом пятачке перед гостиницей, парни ожидают команду к отъезду, каждый по-своему настраиваясь на предстоящую тренировку. Кто-то сладко потягивается, разминая еще спящие мышцы, кто-то делится впечатлениями о ночных похождениях, кто-то до зеркального блеска натирает свой велосипед. Сегодня по плану двести десять километров скоростной работы – мало не покажется. Бесконечная лента асфальта – неразлучная подруга суровых будней велогонщика – вновь раскроет жаркие объятия, расплавляя на своем шершавом полотне энергию молодых натруженных тел.

Но это – чуть позже, а пока – упоительное пение птиц и блаженство свободы. Красота вокруг райская, сам себе завидуешь. Цветы, пальмы, горы, бирюзовый залив Черного моря и солнце. Солнца много. Оно повсюду, проникая страстным теплом неистовой девы, пристает, ласкает, возбуждает. Все хорошо. Всем хорошо. Только не мне. Где-то в тайной глубине нутра меня гнетет жуткий страх, тревожит тяжкое предчувствие. Расскажи кому – никто не поверит. Может, заболел? Или накопилась усталость от долгих сборов? А может, просто не выспался?..

Вдох-выдох, вдох-выдох…

Откуда эта мелкая противная дрожь? Отчего так назойлив бредовый страх? Вроде заканчивается?.. Нет. Опять продолжается… Что вообще происходит!? Хватит!!! Достаточно! Настраиваемся на тренировку, на тренировку… Думаем о чем-нибудь хорошем!!! Интересно, у кого-нибудь вечером силы на девчонок останутся?

– Что ты, друг мой, столь невесел, буйну голову повесил? – отвлек от раздумий подошедший товарищ.

– Да так, есть причины…

– Понятно! Очередная туристка вскружила голову. У меня дед тоже ударник сексуального труда был. Так безвременно, в восемьдесят девять годков, во время оргазма и почил, – усаживаясь рядом на бордюр, принялся веселить товарищ. – Хочешь услышать любимое напутствие предка?

– Говори, не томи.

– Ладно, – снизошел Валерка и продолжил: – «Ты, внучек, – напутствовал меня дед, – мужик. А мужику жизнь прожить надобно в такой радости да здоровом веселье, чтоб от «корня любви» осталась одна шкурка». Звучит!?

– Звучит, звучит! – я рассмеялся, наблюдая за стараниями друга.

– Рад за тебя, спортсмен! – оживился сказочник. – Правильно оцениваешь запросы женского подразделения. Принимай от старшего поколения благодарность, так сказать, за оказание посильной помощи особо нуждающимся девушкам…

«Время!.. Поехали!» – вдруг раздался сквозь мощные динамики, установленные на спецавтомобиле, голос тренера.

– Даже мысль донести не успел, – вздохнул Валера. – Ладно, встаем! Покой нам только снится.

Бодро оседлав своих велоконей и пристегнув покрепче специальными ремнями ноги к педалям, дабы стать единым целым с велосипедом, мы вновь направляемся отсчитывать очередные тренировочные километры. Красивые, огромные эвкалипты, шелестя зеленой упругой листвой, весело напутствуют нас, поднимая всем настроение. Однако легкая прогулка первых километров уже через полчаса заканчивается подножием гордого исполина, предстающего во всей своей красе. Сухумский перевал! Он считается идеальным детектором, который лучше самого строгого тренера определяет: кто выспался и готов к тренировке, а кто уснул лишь под утро, растратив ноченьку на орошение семенем сочных женских чресел.

Как только подъем начался, натужное дыханье заядлых мачо, сбиваясь с ритма, словно загнанный ослик, захрипело, застонало, укоряя молодых глупцов за неумение беречь себя. Понять дыханье можно: ни ночью ни днем – ни покоя ни отдыха. Однако натренированное терпение призывало к концентрации, напоминая о том, что впереди еще долгий тяжелый путь.

Так всякий раз проходили тренировки, и постоянно эти двое хранителей тела – дыханье да терпенье – ворчали друг на друга, неизменно помогая любвеобильному спортсмену стремиться вперед к грядущим победам. Кто бывал в горах, знает: вершина как истинная, загадочная женщина знает себе цену. Сколько трудов праведных нужно смельчаку, чтобы ублажить ее и рассчитаться сполна за ее дерзновенное покорение!

Для туриста, к примеру, это непомерная тяжесть скарба, что весело едет на его гордых плечах, зуд мозолей, содранные коленки и холод звездных ночей. Для шкодливого ловеласа – упорная демонстрация блеска влюбленных глаз. Терпеливое ухаживание, окрашенное налетом утонченного шарма. Эротичный тембр голоса и призрачная перспектива отведать запретный плод.

Для спортсмена – перегретое от бешеных оборотов сердце, сведенные судорогами мышцы ног и страстное желание бросить этот безумный спорт, оставив в покое измученные сухожилия и ошалевшую волю. Оттого преодоление горных перевалов велогонщики на своем профессиональном сленге любовно называют «родить ежика». Согласитесь, даже в обычном представлении процесс непростой, рождающий мольбу: «Услышь, о Господи! Наполни силушкой и дай терпенья!»

Но все когда-нибудь кончается. Может, и вправду небеса нас слышат, а может, приходит время. Но факт налицо: последние метры подъема действительно приближаются, проступая сквозь затуманенный потом взор. Еще чуть-чуть, еще один миг – и вот она, желанная, долгожданная вершина. Все! «Я сделало это», – радуется терпение! Все! Нет боли, насилья и злости – услаждаясь блаженством, ликует тело!

И как будто перегрузок не было, и как будто жизнь только начинается. Пелена напряженных лиц быстро сменяется блеском оживших глаз. Скованные тела расслабляются, обнажая красоту тренированных мускулов, без остатка отдаваясь стихийным потокам адреналина. Еще бы! Впереди драйв. Драйв бешеной скорости, яростного сопротивления ветру, упругий шелест шин и визг тормозных колодок на виражах. Впереди жизнь на грани фола. О, молодость безбашенная!..

Неправду говорят, что падать больно. Больно потом. А во время падения, даже если кувыркаешься двести метров по склону пропасти – нет. Как в кино. Долго кувыркаешься, размашисто, нудно. Слегка тошнит. Липкая, алая, теплая кровь закрывает свет дня. Хочется остановиться – ну хватит уже, хватит! Это так противно, сколько можно?!

Безудержное кувыркание все сильней и все настойчивей. Это чудовищно раздражает, продолжаясь бесконечно. И вдруг тишина. Густая, манящая, таинственная. Что это? Неужели остановился? Неужели все?! Ну наконец-то! Можно было и пораньше… Как хорошо!.. Как тихо, покойно, тепло… Точно, больше не падаю… Откуда столь яркий свет? Куда-то лечу. Куда? Почему вверх? Как хорошо…

Врачи не высказывали особого оптимизма по поводу моего выздоровления. Но, видно, время уходить еще не настало, и тело, больше походившее на хороший бифштекс, продолжало отчаянно бороться в стремлении выжить любой ценой. И телу помогала душа, которая ясно и четко сформулировала намерение для Вселенной: «Хочу жить!»

В небесной канцелярии, что ведает подобными вопросами, к счастью, случился день открытого портала, и моя просьба, без лишних помех проскочив их чиновничьи препоны, отправилась в папку «Помиловать». Очаровательный робот-оператор «автоматом» извлек ее оттуда. Аккуратно и радостно согнул в неприличную позу. Смачно приложил к просьбиной худой попе штампик «Срочно к исполнению!» – и, мило улыбаясь, пожелал удачной дороги обратно.

Силы земные на подобные небесные послания реагируют мгновенно, чудесным образом материализуя их. В моем случае уже через несколько часов, при стечении странных обстоятельств, в больницу заглянул почтенный старец, которому, чтобы не портить статистику, разрешили забрать меня к себе. Так я оказался в горном шалаше почтенного знахаря, который в поте лица принялся возвращать меня к радостям жизни. И так еще раз подтвердилась древняя мудрость: «Когда ученик готов, к нему приходит учитель».

Достаточно много прошло времени, прежде чем сознание прояснилось, раны зарубцевались, а силы наполнили телесную плоть. Серафим, так попросил величать себя дед-знахарь, был со мной строг, беспрерывно поил горькими настоями, оборачивал травами, больно вправляя кости и разные внутренности.

Меня прозвал Живчиком, хотя имя нареченное, как я потом выяснил, он тоже знал. Старец не любил говорить и мне не давал болтать впустую. Он любил созерцать, оттого слова из его уст были редким подарком для моих ушей. Но в момент расставания седовласый Серафим неожиданно разговорился. Правда, понес он, как мне тогда показалось, ахинею полную. «Просто поговорить напоследок дед решил, – подумал я. – Да и как иначе, ведь мы почти сроднились».

– То, как тебя, мил человек, тряхнули, – знак небесный. Немногие остаются жить после подобного. Слышать слышал, а видеть не доводилось, чтобы таким образом на лоб печать благословения ставили. Чуден твой путь, прямо глыба какая. Промеж людей любовь возрождать будешь. На это силушки да ума – о-хо-хо, сколько! – надобно. Ты практически здоров, и я не помощник тебе более. Что потребовали от меня – сделал, так что готовься в добрый путь отправляться.

Я, с трудом сдерживая накал эмоций, искренне поблагодарил его. Но, дабы не выказать слабость, решил поумничать и сказал, что у нас ребята без всякой печати каждую ночь любовь активно возрождают. Так что мы давно при делах!

– Дурень, мало, что ли, тебе? – забушевал дед. – Отчего не хочешь принимать знаки судьбы, коли определили так свыше, готовься к особой миссии. Читай, учись, познавай, не противься пути своему. Понял?

– Да.

– Что «да»? Ладно, не созрел ты еще. Ну, это дело наживное. Бывай здоров и помни – теперь все в твоих руках. Не отступай ни при каких обстоятельствах и не теряй присутствия духа, Олежка!

Я раскрыл от удивления рот, ведь за несколько месяцев он ни разу меня по имени не называл. Неожиданно у шалаша знахаря появился молодой парень и почтительно поклонился.

– Он доведет тебя до города, – продолжил Серафим.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.