Раздел I Стратегия беседы. Скрыто или открыто?

Раздел I Стратегия беседы. Скрыто или открыто?

При утилизации метафоры нет совершенно никакой необходимости "утаивать" тот факт, что она предназначена для "терапевтических целей". Более того, нет необходимости даже в том, чтобы клиент не осознавал аналогий между его ситуацией и сюжетом метафоры. Одним из главных назначений терапевтических метафор является обеспечение клиента возможностью выйти из— за деревьев и бросить взгляд на лес, в котором он блуждал, не находя выхода. С другой стороны, нет нужды и в том, чтобы клиент открыто и на сознательном уровне понимал значение метафоры, поскольку если она действительно изоморфна его ситуации, то все необходимые изменения будут происходить на подсознательном уровне.

Что лучше: чтобы клиент осознавал значение метафоры на сознательном уровне или на подсознательном уровне — это будет определяться темпераментом и приобретенным мастерством терапевта; суть проблемы сама по себе довольно редко является здесь важным фактором. С клиентами, которые демонстрируют поведение, указывающее на вероятность преднамеренного или непреднамеренного сопротивления внушенным изменениям, наверное, лучше использовать скрытые метафоры. Следует считать обоснованным мнение, что любой человек, обратившийся за помощью, внутренне глубоко заинтересован в проведении изменений — однако некоторые люди могут быть заинтересованы и в получении удовлетворения от противодействия усилиям терапевта. Обычно скрытые метафоры приводятся в виде анекдотов о "других" пациентах или об опыте "других" людей; либо (что еще более эффективно) в виде простых и совершенно безотносительных историй. Так, пациент с проблемами в браке может прослушать юмористическую историю о том, как интересно, чтобы "сад начал приносить плоды". Клиенты, играющие в "Да — но… " Эрика Берна, или достаточно насмотревшиеся на терапевтов, чтобы научиться бить их в их собственных играх, или клиенты, которых "заставили" прийти к терапевту, будут иметь слабую защиту против таких, кажущиеся совершенно не относящимися к ним, замечаний. Однако с клиентами, которые конгруэнтно заинтересованы в проведении личностных изменений, нет причин (исходя из опыта автора) "соблюдать конспирацию" при использовании метафор. Другое ограничение, налагаемое на использование скрытых метафор, связано с приобретенным мастерством терапевта в применении как изоморфных контекстов, так и паттернов опыта, описанных в частях 3, 4, 5. 0 "приобретенном" мастерстве мы здесь упоминаем с той целью, чтобы еще раз подчеркнуть, что конструированию и утилизации терапевтических метафор обучаются тем же способом, каким, например, обучаются математике: в начале изучают набор определений и основных операций, затем — понятия "чисел", "сложения" и "вычитания"; после того, как приобретены хорошие навыки в этой области, сюда добавляют более сложные операции "умножения" и "деления", затем следуют такие тонкости, как "вычисление дробей", "отрицательные числа" и так далее. После этого можно начать вычисления… На каждом шагу этого пути вы овладеваете новыми знаниями, и вы обращаетесь с ними совершенно легко. Итак, в начале ваши опыты по конструированию, планированию и использованию метафор будут обязательно влечь за собой концентрацию внимания и открытое представление. Но по мере того, как эти навыки будут интегрироваться с теми, которыми вы уже владеете, конструирование метафор будет становиться для вас чем-то, что вы делаете настолько же легко, непринужденно и спонтанно, как, например, сейчас можете вспомнить случай из своего детства. С этой легкостью конструирования придет и свобода производить большее число выборов относительно использования метафоры.

Одним из дополнительных полезных эффектов включения в метафору категорий Сатир, систем репрезентации и субмодальных различений является то, что эти паттерны опыта оперируют на таком неуловимом уровне, что только очень немногие клиенты могут хотя бы приблизительно подозревать об их существовании и значимости. Это означает, что может не иметь значения, является ли метафора открытой или скрытой, если она обеспечивает такие изменения на этих неуловимых уровнях, которые сами по себе достаточны для желаемых изменений. Например, однажды я рассказал сказку одному очень интеллигентному и зрелому юноше, который в последствии говорил мне, что ему это "не понравилось", что это было "скучно" и "очевидно". Независимо от того, думал он об этой сказке как-то иначе или нет, те изменения, которым она должна была способствовать, произошли, поскольку это были изменения, значимые на уровне систем репрезентации и субмодальных различений. Сказка же сама по себе была только транспортным средством для того, чтобы произвести сдвиги опыта.

Сказки или анекдоты? Опыт доказывает, что хорошо рассказанная сказка может быть не менее прекрасна, неотразима и эффективна, чем история на современную тему. Сказки для взрослых не обязательно должны быть "скучными" — истории напоминают сказки присущим им разнообразием чудесных происшествий и персонажей, а иногда — способностью наделять неодушевленные предметы человеческими страстями. Существует не так уж много людей, не получавших когда-либо благословения от "бога из машины", не встречавшихся с каким-то особенным или загадочным человеком, или не разговаривавших со своим собственным автомобилем. Волшебные сказки даже на самых главных уровнях конструкции не обязательно должны быть очевидны в своем изоморфизме. Анекдоты — это те же сказки, только они короче и происходят в контексте повседневного бытия "нормальных" людей. Если вы не используете их просто как увлекательный способ прямого внушения (что часто является прекрасной идеей), то не забывайте, что внутренние закономерности анекдотов в большинстве случаев исключают открытость.

Исключением является подход типа "Мой друг Джон". Он включает в себя простой пересказ сути проблемы клиента (разумеется, с приведенным разрешением), как если бы она была "у кого-то еще", и была решена: "Как раз пару дней назад у меня был клиент с похожей проблемой н т. д. " Что-то подобное по технике: чтение клиенту сказки или истории, которая "происходит", чтобы оказаться метафорой для проблемы клиента. Вы поясняете, что это — история, которую вы написали для своих детей (или кого-то еще), и хотите учесть его "реакцию". Если клиент посещает вас регулярно, история может быть написана (или по крайней мере намечена) заранее. В противном случае ее можно просто "прочитать" с какого-либо клочка бумага (если вам это легко). Это — всего лишь несколько примеров множества способов, посредством которых можно творчески использовать метафоры. Использование закрытых историй предоставляет замечательные возможности для обучения гибкому и креативному поведению по выбору контекстов и аналогий для метафор.

Одним из людей, больше, чем кто-либо владевших искусством терапии при помощи рассказов, является Милтон Эриксон. Описания его терапевтических сеансов (которые часто почти полиостью состояли из рассказывания вошедшему клиенту одной истории за другой) настолько же увлекательны, насколько же ценны. Вот один из примеров выдающейся способности Эриксона использовать метафоры.

"… Мне позвонила одна женщина и рассказала о своем 10-летнем сыне, который каждую ночь мочился в постель. Его родители прилагали все усилия, чтобы прекратить это. Ко мне они его буквально втащили: отец держал за одну руку, мать — за другую, а мальчик цеплялся ногами за что только мог. Лицом вниз они положили его в моем офисе. Я удалил их из комнаты и закрыл дверь. Мальчик визжал. Когда он передохнул, чтобы набрать воздуха, я сказал: "Чертовски дурацкий способ. Мне он не нравится, черт побери, ни капельки… " Сказанное удивило его. Он заколебался, набирая воздух, и я сказал ему, что он может продолжать то, что делал — визжать снова. И он издал вопль, а когда он сделал паузу, издал вопль я. Он обернулся, чтобы посмотреть на меня, и я сказал: "Теперь моя очередь". Потом я сказал: "Теперь — твоя". И он вновь завопил. Потом я снова покричал и сказал, что теперь его очередь. Затем я сказал: "Что ж, мы можем продолжать меняться, но это будет скучно до чертиков. Я в свою очередь лучше сяду на вон тот стул. И там есть еще одно свободное место". Таким образом, моя очередь была занята усаживанием на стул, а он в свою очередь сел на другой стул.

Ожидание, что это произойдет, было обоснованным — я установил, чтобы мы менялись очередями в воплях, и я изменил игру на поочередное усаживание на стулья. Затем я сказал: "Ты знаешь, твои родители приказали мне, чтобы я вылечил тебя от мочеиспускания в постель. Кем они себя воображают, что могут приказывать мне, что мне делать? " Мальчик перенес от родителей достаточно наказаний, и я перешел на его сторону, сказав это. Я сказал ему: "Лучше я буду говорить с тобой о куче других вещей, давай наплюем на этот разговор о мочеиспускании в постель. Ну-ка, как мне следует разговаривать с десятилетним мальчиком? Ты учишься в школе. У тебя прекрасные компактные запястья, прекрасные компактные лодыжки. Знаешь, я ведь доктор, а доктора всегда интересуются тем, как устроен человек. У тебя очень выпуклая и широкая грудь. Ты не из тех слабогрудых детей, которые ходят с опущенными плечами. У тебя отличная грудь, выпяченная наружу. Готов биться об заклад, что ты отлично бегаешь. С твоим телом небольшого размера у тебя, несомненно, отличная координация мышц". Я объяснил ему, что такое координация движений, и сказал, что, вероятно, он хорош в тех видах спорта, где требуется мастерство, а не только мясо и кости; не в тех ерундовых играх, в которые может играть меднолобый, а в играх, требующих искусства. Я спросил, в какие игры он играет, и он сказал: "Бейсбол и стрельба из лука". Я спросил: "А как у тебя со стрельбой из лука? " Он ответил: "Очень хорошо". Я сказал: "Что ж, конечно это требует координации глаза, руки, кисти руки и тела". Выяснилось, что его младший брат играет в футбол и крупнее его, как и все остальные члены семьи. Я сказал: "Футбол — отличная игра, если у тебя есть только мышцы и кости. Многие крупные переростки любят ее".

Так мы говорили о мышечной координации. Я сказал: "Знаешь, когда ты натягиваешь тетиву и нацеливаешь стрелу, что, по-твоему, делает зрачок? Он сужается". Я обьяснил ему, что мышцы бывают прямые, длинные, короткие. А потом — что есть мышцы круглые, как та, что на дне желудка: "Когда ты ешь, эта мышца сужается. Пища остается в твоем желудке, пока вся не обработается, а когда желудок хочет освободиться от пищи, эта круглая мышца на дне твоего желудка открывается, и вновь сужается, чтобы ждать, пока будет переработана следующая порция пищи. Где дно твоего желудка, раз ты маленький мальчик? В любом случае — внизу".

Так мы проговорили с ним около часа, и в следующую субботу он пришел ко мне один. Мы немного поговорили о спорте, о том, о сем, ни словом не обмолвившись о мочеиспускании в постель. Мы говорили о бойскаутах, их лагерях, обо всем, что интересует маленького мальчика. На четвертую встречу он явился, широко улыбаясь. Он сказал: "Знаете, моя мама годами пыталась избавиться от своей привычки, но не смогла этого сделать". (Его мать курила и пыталась бросить.) Я сказал: "Так и есть — некоторые люди могут избавиться от своих привычек быстро, другие же могут без умолку говорить об этом и ничего не делать". Затем мы переключились на другие предметы. Примерно через 6 месяцев он явился специально, чтобы увидеться со мной (с мочеиспусканием в постель было давно покончено), и еще раз появился, когда поступал в колледж. Все, что я делал — это разговаривал о кругообразном мускуле на дне желудка, который сужался и держал внутри содержимое, пока не захочется опустошить. Символический язык обо всех этих прекрасных устройствах глаза, руки, координации тела, вызвал то, что мальчик перестал мочиться в постель без единого обсуждения этого вопроса".

Обратите внимание, что для обучения мальчику "сужению" Эриксон использует в метафоре синестетическое наложение, внутримерный сдвиг. От всей души рекомендуем вам ознакомиться с описаниями того, как Эриксон использует метафоры, поскольку это прекрасные примеры многоуровневого, всеобъемлющего и эффективного терапевтического вмешательства. Описания содержат указания на рад многообразных элементов метафорической коммуникации, и они чрезвычайно забавны и даже смешны.

Кавычки "Что он имеет в виду, — удивляетесь вы, — когда говорит о кавычках? " Отвечаю: "Что ж, однажды я вводил кое-кого в транс, и продолжая это делать, я сказал этому человеку: "Вы можете почувствовать огромную потребность в том, чтобы моргнуть".

"Погодите. Когда вы сказали "моргнуть", я моргнул! " "Верно".

"Я начинаю понимать. Я могу тайно проводить прямые внушения и приказы моему клиенту или кому угодно, просто тем, что буду оформлять их в кавычки, как сделанное кем-то другим! " "Совершенно верно. Иногда вы можете захотеть отдать вашему клиенту прямые приказы без того, чтобы взять ответственность за содержание приказа или предложения. Вообразите, к примеру, что вы — мой босс и порядочный мерзавец. Если бы я сказал вам: "Босс, вы — вошь!", то вы несомненно пришли бы в негодование и выбросили меня на улицу. Однако, если бы я при случае сказал: "Босс, ко мне только что приходил один тип, довел меня до головной боли, и тогда я сказал ему: Знаешь, ты кто? Ты — вошь!", то я бы получил удовлетворение от того, что назвал вас, босса, вошью, а вы получили бы опыт того, что значит быть обозванным вошью. При этом вам говорил не я — я говорил "тому человеку". "Ага! Тогда получается ситуация, что мой клиент мог бы оспорить некоторые из моих утверждений, но он ничего не может сделать с вещами, которые сказал "кто-то другой". Не так ли? " "Именно". "И тогда в контексте метафоры я могу просто сделать так, чтобы какой-то персонаж рассказа сказал моему клиенту то, что хочу сказать я в качестве терапевта. Например, я могу сказать что-то вроде: "Этот парень передал мне полный мешок бумаг, на которых написал множество слов. Он самодовольно ухмылялся, так что я, быстро посмотрев эти страницы, взглянул на него и спросил: "И это — все?.. " Он не ответил, только удивленно посмотрел на меня, и я сказал ему: "Вы знаете, в той или иной форме эта чепуха известна мне с детства. Как автор, вы не слишком крупная птица, не так ли? " "Вы меня поняли".

"Естественно".

Гипноз

Одной из отличительных характеристик гипноза является наличие прекрасного для проведения обучения состояния сознания. Находясь в трансе, большинство людей оказывается замечательно восприимчивым к новым идеям. И часто люди имеют значительно больший доступ к личностной информации в отношении своего прошлого или настоящего опыта, чем обычно. Это делает транс идеальной ситуацией для использования метафор, поскольку трансдеривационный поиск здесь более продуктивен и разрешение проблемной ситуации интегрируется более качественно. При использовании метафор, особенно сказок, автор данной книга часто инициирует у клиента (с его разрешения, конечно) легкий или средний транс в качестве прелюдии к рассказу истории. В этом нет абсолютной необходимости, но если вы имеете хороший навык в наведении транса, и клиент хочет этого, то сочетание транса с рассказыванием историй сделает терапевтический процесс более сильным. Другой выгодой погружения клиента в транс, которую не следует игнорировать, является то, что это освобождает вам время для конструирования и раскрытия метафоры (тот период, когда клиент погружается во "все более глубокий транс", часто — самое подходящее время ддя того, чтобы отключиться от клиента и спланировать метафору).

Следует также понимать, что сам факт предъявления метафоры является чем— то вроде гипноза. Процессы внутренней репрезентации относительно неизвестной последовательности событий, полного переключения внимания на коммуникации другого человека и на предвосхищение развития и завершения событий, — могут быть глубоко гипнотическими. Этот эффект достигается посредством использования коммуникационных паттерных различении, описанных в части 2: паттерны опущения, не специфицированных глаголов и номинализаций используются для максимального увеличения для клиента сферы их влияния на трансдеривационный феномен, усиливая значимость и всеобъемлемость метафоры. Транс при предъявлении метафоры — это расслабленность и сосредоточенность, повышенная концентрация внимания; это состояние, в котором мы периодически бываем, и которое весьма полезно по вышеприведенным причинам. Оно дает терапевту возможность утилизировать метафоры различными способами.

Калибровка Терапевтическая метафора — это аналогия, которая настолько же подробна и эквивалентна проблемной ситуации, насколько практична. Большая часть данной киши посвящена тому, чтобы обеспечить вас необходимыми навыками для гарантированной изоморфной репрезентации ваших метафор на уровнях их оперирования. Как обычный человек, и как человек, наблюдающий за другими людьми, вы, возможно, уже приобрели и другой навык, который ценен (если не фундаментален в своей ценности) в отношении утилизации метафор — способность намеренно калибровать ваше собственное поведение по поведению другого человека.

Понятие "калибровка" было введено в части 2 как описание циклов непреднамеренного поведения и эмоций, в которых оказываются люди. Здесь этот термин имеет тоже определение за двумя исключениями: мы специфически применяем калибровку к коммуникации между двумя людьми и мы намеренно используем ее в качестве инструмента. Применение, о котором мы говорили здесь, означает калибровку как средство время от времени узнавать, является ли метафора в самом деле значимой и всеобъемлющей для клиента. "Справляюсь ли я? " — для ответа на именно этот вопрос мы делаем это. Когда бы вы ни коммуницировали с другим человеком, вы всегда сознательно или бессознательно следите за его реакциями на то, что вы говорите или делаете. Если они вдруг станут казаться вам реакциями отвращения, вы можете изменить свой сюжет; если они покажутся вам реакциями замешательства, вы можете повторить или детализировать то, что вы сказали; если же они покажутся вам реакциями внимания, вы, возможно, продолжите рассказ. Следовательно, вы калибруете ваше поведение по поведению другого человека. При предъявлении метафоры клиенту — независимо от того, находится он в трансе или нет — важно следить за его реакциями на нее в ходе ее развития. Изменения в выражении лица, в оттенках цвета кожи, в телесных движениях и позах, а иногда в интонациях — все это будет предоставлять вам обратную связь в отношении того, когда и где история становится непонятной, незамеченной, неприемлемой, или наоборот. Если поджатая бровь говорит вам, что вы рассказываете недостаточно ясно, или если сморщенный нос сообщит вам, что вы провели некорректную ассоциацию — используйте эти индикаторы для проведения каких угодно изменений вашего рассказа, которые, по вашему мнению, нужно сделать. В том же смысле покраснение кожи, слезы или улыбка тоже могут указать вам на потенциальные "увеличительные стекла" — ассоциации, которые вы можете затем детализировать, если они приемлемы и соответствуют вашим наблюдениям.

Направленные фантазии Еще одной возможностью для конструирования и использования метафор является подключение к работе клиента. Трудно опровергнуть то обстоятельство, что нельзя придумать для другого человека метафору, имеющую для него большее значение, чем метафора, придуманная им самим для самого себя. Это и есть "направленность фантазий" — клиент следует какой-либо фантазии по собственному выбору, и направляется комментариями и вопросами терапевта, чтобы обратиться к потенциально значимым аспектам этих фантазий. Техника направленных фантазий не имеет прямого отношения к нашей книге, и ее описания можно найти в других работах. И все же ваше внимание привлекается к технике направленных фантазий не только потому, что она связана с утилизацией метафор, но и потому, что используя навыки, обучению которым посвящена эта книга, вы можете сделать эту технику значительно более утонченной относительно того, что может быть сделано с ней в ее посредством. Понимающий категории Сатир, системы репрезентации и субмодальности "гид в стране фантазий" пробуждает паттерны опыта, выраженные на этих тонких уровнях, затем направляет внимание клиента на эти паттерны и помогает ему в осуществлении там соответствующих изменений. Один из способов утилизации метафор, который имеет некоторое сходство с техникой направленных фантазий, заключается в том, чтобы переложить ответственность за разрешение метафоры, сконструированной терапевтом, на клиента. Учитывая природу проблемы и темперамент клиента, его можно попросить "завершить" (то есть, разрешить) метафорическую сказку, начатую терапевтом. Такой подход особенно эффективен в детской психотерапии, поскольку дети обычно чрезвычайно чувствительны к разным историям, легко воспринимают реальность их персонажей и без труда генерируют креативные разрешения.

Особенно подходит для такого типа утилизации прием серии "Мой друг Джон". Используя его, терапевт может просто описать клиенту ситуацию "другого клиента" или знакомого, у которого есть "похожая" (изоморфная) или даже "точно такая же" проблема. Изображая незнание, что делать (в случае данного клиента это может и не быть притворством), терапевт просит клиента сообщить, чтобы тот сделал в данной ситуации. Если у клиента будет ответ. это и будет настоящим ключом к разрешению его собственной модели мира. В сущности, может случиться даже так, что необходимость в дальнейшем развитии этого намека отпадет, поскольку клиенты часто сознательно или подсознательно понимают, что они были авторами решения их собственной проблемы.