НОЧИ БЕЗУМНЫЕ

НОЧИ БЕЗУМНЫЕ

В моем детсаду жила белка. У нее была каторжная доля. Опыт общения хозяев с фауной ограничивался мультзверьем и навек пришибленными призраками гастрольных зоопарков. К рыжей красотке относились не трепетней, чем к заводной игрушке. От бесцеремонных бесконечных посягательств она спасалась бегством. Бешеной центрифугой крутилось колесо с распластанным боа внутри. Но сколько, спрошу я вас, можно его вертеть? Хоронили ее пышно, под кустом черемухи, в обувной коробке, перевитой черной лентой. Тогда впервые в исполнении молоденьких воспитательниц я услышала и запомнила скорбный текст и мелодию: «Замучен тяжелой неволей…»

А вот ты, сестра моя, после дневного колесования готовишься ко сну. Глаза слипаются, ноги гудят, плоть жаждет одного — отдыха. Какая, к черту, любовь! А он уже мостится. Препираться дольше и нуднее — на! Техника отработана, усилия сведены до минимума. Так режут хлеб, набирают родительский номер, водят по щеке электробритвой. Машинально и безошибочно. Без вдохновенных прелюдий, без золотого дождя поцелуев. Заводская столовка: покидали куски прямо в желудок, залили жидким чаем, тарелки на мойку — и привет! А ведь были, были иные времена! Молочные реки, кисельные берега, вбитая в щель раскладного дивана простыня. В какой песок все ушло?

В кино вы уже не рветесь на последний ряд для поцелуев, пальцы не торопятся переплестись. Что говорить, когда из постели поцелуи изъяты и из всей жемчужной россыпи закатился за подушку заключительный чмок. А ведь древние посвящали этому сладостному действу трактаты. Конечно, когда двое в многолетнем контакте, сохранить желание — виртуозное искусство. И владеть им должна ты. Потому что и ныне, и присно, и во веки веков держательница огня — женщина.

Помнишь начало «Улицы Данте» Бабеля, дорогой моему сердцу вещицы? «От пяти до семи гостиница наша отель Дантон поднималась на воздух от стонов любви. В номерах орудовали мастера. Приехав во Францию с убеждением, что народ ее обессилел, я немало подивился этим трудам. У нас женщину не доводят до такого накала, далеко нет». Итак, с пяти до семи… Мудрое решение: деловые заботы уже позади, а порох в пороховницах еще есть. Любовь освежит и встряхнет, на остаток вечера гарантировано настроение и аппетит к жизни.

Ты возразишь: мы не в Париже, нумера дороги, а на кладбищенских санметрах родового гнезда не очень-то разгуляешься. Не запереться же ни с того ни с сего от детей и близких родственников в спальне или дуэтом — в туалете! Но, черт побери, выкраиваются как-то и время, и место для подпольных утех адюльтера. А ты (руки по швам, ноги на ширине плеч) загнана вместе со штампом на сорочке в тесный чулан ночи, где ни вздохнуть, ни охнуть, откуда мышкой в ванну заглушать ладонями гонг струи.

Какая славная традиция — отдельные спальни аристократов. Он навещает ее, лишь когда хочет. Не только прикосновение, но звук шагов, скрип открываемой двери (хотя с чего бы аристократическим дверям скрипеть?) обретают эротическую окраску. У тебя нет отдельной спальни? Так пусть хотя бы супружеское общее ложе будет сколь допустимо широким, а одеяла разными. Своди до минимума бесцельное трение друг о друга.

Не переодевайся при нем, если это не заигрывание. Не шастай по квартире в неглиже и не жалей денег на дорогое белье, пеньюары, пижамы.

Устраивай ежемесячные разгрузочные дни (период месячных плюс неделя опасного периода) для эмоциональной встряски. Предлоги вполне благовидные, не то что «устала, намоталась, и вообще, шел бы ты лесом».

А отдаешься — отдавайся, не халтурь: аравийский скакун, соловьиный гром, а не лягушачий трупик под гальваническим током.

· Боюсь, не выйдет.

· Почему?

· Наверное, фригидна.

· А на кой он тогда тебе вообще нужен?

· Стра-а-ашно… одной-то.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.