Лаплас

В своем «Трактате о небесной механике» (1779- 1825) Пьер Симон де Лаплас доказывал, что солнечная система, управляемая силами гравитации, упорядочена и что планеты движутся по вечно неизменным орбитам. В своей книге «Изложение системы мира» (1796), обсуждая возможность столкновения Земли с кометой, он начал с того, что свел к минимуму такую возможность и_ее последствия, но по ходу обсуждения этой проблемы заметно вдохновился и в конце концов признал возможность ужасающих последствий. Далее он заявил, что многие проблемы геологии и климатических условий древности должны получить объяснение именно посредством подобного события. Таким образом, Лаплас пришел к дихотомии: он отрицал возможность каких-либо пертурбаций подобной мощности в пределах солнечной системы и в то же время признавал, что верит в подлинность таких событий.

его утверждение о том, что солнечная система не могла и не может подвергнуться каким-либо сбоям, хорошо известно, и это кредо современных астрономов так часто повторялось, что нет необходимости цитировать Лапласа на этот счет. Что же касается другого заявления, то пос-кольку-ссылка на него периодически исключается из научной литературы, то я его здесь воспроизведу. «Если комета, имеющая массу Земли, пройдет на близком расстоянии, то «наклон и скорость вращения изменятся. Моря выйдут из своих прежних берегов, чтобы устремиться к новому экватору; огромное количество людей и животных будут поглощены этим всемирным потопом или уничтожены ужасным ударом, который обрушится на земной шар; все виды будут уничтожены, все плоды человеческого труда разрушены. Таковы бедствия, которые может вызвать удар кометы, если ее масса сравнима с массой земли.

И тогда мы действительно понимаем, почему океан отступил от высоких гор, на которых он оставил бесспорные свидетельства своего пребывания. Тогда мы понимаем,каким образом животные и растения юга смогли существовать в северном климате, где были обнаружены их останки и отпечатки. Наконец, это объясняет молодость человеческой цивилизации, памятники которой не восходят далее чем к пяти тысячам лет. Человеческий род, сведенный к небольшому числу индивидуумов, находящихся в самом плачевном состоянии, в течение довольно долгого времени был занят только заботой о сохранении рода и должен был полностью утратить воспоминания о каких-либо науках и искусствах. И когда прогресс цивилизации позволил им ощутить обновление, возникла необходимость все начать сначала, как будто человек заново поселился на земле»¹.

Я цитирую этот фрагмент из работы Лапласа, чтобы проиллюстрировать состояние расщепления личности, разумеется, не этого ученого, который признан гением, сумевшим довести ньютонову систему до совершенства, но тех, кто ныне, в течение почти двухсот лет, предпочитают волшебную сказку о земле обетованной потрясающим свидетельствам о пережитой землей катастрофе.

На двухгодичной сессии Американского философского общества, проводившейся в университете Нотр-Дам в Индиане 2 ноября 1974 года, я говорил о стремлении науки знать и о столь же сильном желании не знать. Со времен Аристотеля в классическую эпоху и Лапласа в эпоху современную научная тактика диктует познание только до определенного предела – не более того.