Одиночество и базовые психологические потребности

Одиночество и базовые психологические потребности

Одиночество зависит не от отсутствия людей рядом, а от отсутствия любви в сердце.

Почему чувство одиночества не оставляет человека даже тогда, когда вокруг него шумит толпа или многолюдное веселое собрание? Почему человек испытывает парадоксальное чувство одиночества в любви, в браке, в близких отношениях? Ответить на эти вопросы непросто. В консультационной практике нередко приходится слышать: «Я чувствую внутри пустоту»; «Как будто у меня внутри вакуум»; «Холод внутри, лед»; «Ничего внутри себя, в душе, в сердце, не чувствую». Эти признания не звучат на первой и даже на второй сессии. Такие слова произносятся в доверительной обстановке, в тишине, в диалоге. Не сразу человек догадывается и опознает чувства пустоты и холода. К этому печальному открытию ведет дорожка самоанализа или терапевтической работы. Эти тяжелые чувства трудны, болезненны, скрыты, вытеснены. Признание в них требует мужества;

это – личностное открытие в своей душе, вызывающее удивление, недоумение, вопросы. Как это ни странно, но чаще всего собеседник психотерапевта свидетельствует, что чувствовал это давно. Многие живут с этим с детства. Что означают эти чувства, и к чему они приводят личность?

Гипотеза такова: чувство пустоты и холода означает утрату самоценности, то есть «ощущения ценности собственного бытия», как называет это психолог Ролло Мэй. Нередко к этому добавляется и симптом «отсутствия». Там, где должно было быть «Я» как средоточие жизненных сил и смыслов, ощущается НИЧТО или НЕЧТО непонятное, неизвестное, возможно, даже опасное. «Меня нет в моей жизни. Живу не я, а кто-то живет за меня. Моя жизнь как будто сдана в наем», – это свидетельства о разрыве «Я» с собственным бытием, разрыв личности и жизни. Рвется скрепа жизни, рвется душевная связь, вызывая острые страдания.

Результатом такого разрыва и является неизбывное чувство одиночества. Чтобы ни происходило с человеком, сколько бы любви он ни получал, внутри у него зияет пустота, экзистенциальный разрыв или, как сейчас принято говорить, экзистенциальное расщепление личности. Такое чувство одиночества, которое связано с утратой ощущения безусловной ценности собственной жизни и личности, не исцелимо ни любовью, ни дружбой, ни принадлежностью к семье до тех пор, пока не восстановится связь со своим бытием, пока личность не вернется к самоценности – своей врожденной базовой психологической потребности.

Базовые психологические потребности изучаются психологами начиная со второй половины ХХ века. Опираясь на представления различных авторов о потребностях и мотивах личности (А. Маслоу, Р. Мэй, Дж. Боулби, А. Лэнгле, Ф. Риман, К. Роджерс и др.), мы выделили следующие основные базовые потребности:

• потребность в самоценности (в ощущении и признании безусловной ценности своего бытия, собственной жизни, своей личности);

• потребность в сопричастности (в ощущении и признании своей принадлежности к чему-то большему – семье, роду, народу, культуре и пр.);

• потребность в самостоятельности (ощущение и признание своей отдельности и независимости);

• потребность в самореализации (возможность быть собой, проявлять себя);

• потребность в безопасности (имеется в виду психологическая безопасность, когда нет угрозы достоинству, целостности, свободе и пр.).

В младенчестве и раннем детстве удовлетворение этих потребностей обеспечивают малышу его родители или замещающие их взрослые, которые живут с ребенком. Он же, в свою очередь, получая заботу и уход, вырастает с чувством собственного достоинства, ощущением полноты и целостности, ценности собственной личности, самоуважением, чувством родства, защищенности и с желанием развиваться. Ребенок впитывает, запоминает, усваивает отношение взрослых к себе и учится у них, как надо относиться к самому себе, чтобы не испытывать дефицита в удовлетворении психологических потребностей.

Таким образом, задача взрослых – научить ребенка не только правилам гигиены или использованию различных предметов, но и умению замечать и удовлетворять свои эмоциональные, психологические нужды: в поддержке, поощрении, утешении, благодарности, уважении, признании, принятии, понимании. Получая все необходимое для своего развития, человек, став взрослым, сможет точно так же относиться и к окружающим – он будет обладать достаточными внутренними ресурсами, чтобы щедро делиться ими.

Важное замечание: конечно, от детско-родительских отношений многое зависит, и в раннем возрасте, безусловно, закладываются основы личности, но развитие не ограничивается детством, ведь личность чувствительна к тому, что касается ее базовых потребностей, на протяжении всей жизни. Поэтому если базовые потребности человека не были удовлетворены в раннем возрасте, то в этом нет никакой обреченности. Вырастая, получая все больше свободы, самостоятельности и ответственности, человек, обнаруживший в какой-то момент дефицит самоуважения или чувство собственной неполноценности (или какой-либо еще «симптом» неудовлетворения базовых психологических потребностей), может сам научиться заботиться о себе – это возможно! Но если он не осознает (или не знает) своих психологических потребностей, если не научился заботиться об их удовлетворении самостоятельно, то, скорее всего, его отношения с собой и с другими людьми будут искажены, и мук одиночества ему вряд ли удастся избежать.

Нужно понимать, что готовность к встрече с другим, к диалогу – это следствие самоценности, ведь только имея в опыте переживание ценности собственного Я, человек способен ценить и уважать «Я» другого, а также оставаться собой в любых отношениях, считает австрийский профессор А. Лэнгле[3].

Что же необходимо, чтобы потребность в ощущении ценности личности у ребенка была удовлетворена? Не так уж и много: ребенок должен быть желанным и любимым, о нем должны заботиться, смотреть на него с нежностью, уделять ему время и внимание, признавать и уважать в нем личность, принимать его таким, какой есть. Он должен слышать от близких: «Я тебя люблю. Ты мне нравишься. Я рада, что ты есть. Я тебя вижу/слышу/понимаю. Я рядом и тебе всегда помогу, ты можешь на меня рассчитывать». Казалось бы, что тут особенного? Большинство мам и пап так и делают, а дети почему-то вырастают с комплексом неполноценности. Но это только на первый взгляд кажется, что родители всё делают на пользу ребенку. Многие не замечают, что за правильной формой (словами, поступками) стоит неправильное содержание (мотив, отношение). Например, многие люди с гордостью рассказывают: «Родители меня так хотели, так ждали!» Но если уточнить, почему они так хотели, может выявиться масса вариантов мотивации: мама с папой были на грани развода и надеялись, что ребенок спасет их брак; папа изменил маме, и она думала, что ребенок его вернет и удержит в семье; у всех маминых подруг уже были дети, а у нее еще нет, да и возраст был «критический» – за тридцать перевалило; папа очень любил своих родителей, а они очень ждали внука – наследника рода (обязательно мальчика); мама ненавидела свою работу, не знала, в чем себя реализовать, и считала, что материнство наполнит ее жизнь смыслом; подошла очередь на квартиру, родителям хотелось «двушку», нужна была справка о беременности; папа часто уезжал в командировки, а маме нечем было скрасить свое одиночество… Ни в одном из этих примеров не ждали ребенка-личность, а хотели ребенка – средство удовлетворения своих или чужих желаний и ожиданий.

Подобные мотивы перечеркивают ценность личности. Особенно если после рождения, когда ребенок свою «миссию выполнил», родители больше его так «не хотят»: у жены теперь есть аргумент для удержания мужа; мама может чувствовать себя рядом с подругами полноценной женщиной; папины родители, получив наследника, могут «спокойно умереть»; мама может считать свою жизнь прожитой не зря; квартиру дали отличную; мама стала меньше скучать, когда папа в отъезде, – все довольны. А ребенок? Его можно сдать в ясли, бабушке или поручить хорошей няне, чтобы он не слишком мешал родителям дальше строить свою жизнь. Они ведь не были готовы стать Родителями – принять на себя ответственность за создание полноценных условий для развития личности ребенка, они лишь стремились исполнить свою мечту. Мечта сбылась, нужно двигаться вперед, к новым целям.

Может ли ребенок, которого родили «для того чтобы…», почувствовать безусловную ценность собственной личности, если он как личность никому не нужен и не интересен? Вряд ли. А если он еще при этом постоянно слышит: «Уйди, не до тебя сейчас, не лезь, отстань, как ты меня утомил, не раздражай меня, ты что, не видишь, что у меня важное дело…», – то ему начинает казаться, что он лишний на этом празднике жизни, он мешает своим любимым близким, он для них НЕ важный. В этот момент он чувствует себя не только ненужным, но и безумно одиноким.

Надо отметить, что в приведенных примерах у ребенка, помимо потребности в самоценности, не удовлетворяется еще одна важная базовая потребность – в принадлежности или сопричастности, потребность любить и быть любимым. Личности необходимо чувствовать себя частью чего-то большего – семьи, рода, народа. Изолированность, оторванность, отделенность или отдельность – слов много, но суть одна: «я здесь лишний», «Я» как личность. В роли сына/дочери, наследника, внука ребенок, конечно, нужен. Его успехами гордятся, его силы и способности используются на благо семьи, при необходимости его «включают», когда надобность отпадает – «выключают». В таких условиях и личностью-то себя сложно почувствовать, а уж ценной личностью – тем более.

Если попробовать разобраться в том, что некоторые родители понимают под словами «любовь и забота о ребенке», то тоже можно обнаружить неожиданные представления. Так, фразы, которые начинаются со слов «я тебя буду любить, если ты…» (доешь кашу, уберешь игрушки, не будешь грубить бабушке; а плохая девочка / непослушный мальчик нам не нужен, мы его дяде-милиционеру отдадим на перевоспитание), к проявлениям родительской любви точно никак нельзя отнести. Это скорее пример манипуляции чувствами ребенка. Цель подобных манипуляций – сделать ребенка удобным, управляемым и правильным, с точки зрения мамы и папы, чтобы с ним было поменьше хлопот. То есть родители в данном случае заботятся не о развитии ребенка, а опять же о своих собственных интересах.

На одном из интернет-ресурсов мне понравились вопросы, сформулированные психологом Анной Корниенко, которые полезно задавать себе мудрым родителям:

1. Я подарил жизнь ребенку или подарил его жизнь себе?

2. Я хочу, чтобы мой ребенок стал ответственным и самостоятельным, даже если это доставит мне беспокойство, или я только хочу своего покоя, пусть это и сделает ребенка беспомощным и безответственным?

3. Я действительно уважаю своего ребенка и считаю, что он способен справиться сам со многими своими проблемами, или я считаю, что он настолько слаб и глуп, что только я могу справиться с его проблемами?

4. Я готов принять право ребенка на ошибки и не осуждать его, а помочь ему разобраться в них, если он попросит, или я требую от ребенка безупречности, оставляя право на ошибку только за собой?

5. Я хочу, чтобы ребенок был счастлив, даже если это не соответствует моим представлениям о счастье, или я хочу, чтобы его жизнь соответствовала моим представлениям о том, какой она должна быть, даже если при этом ребенок будет несчастлив?

Истинная любовь не требует исполнения каких-либо условий, не предъявляет претензий, она – «просто так», ни за что, ее не надо заслуживать и добиваться. Только не все об этом знают. Опыт обусловленной «любви», полученный в детстве, часто приводит к тому, что, став взрослыми, люди абсолютно убеждены: их не за что любить или нельзя любить такими, какие они есть, потому что они… недостаточно «хорошие». Для них другой заведомо лучше, ценнее, и даже когда другой в чем-то неправ, он-то имеет право на ошибку. В итоге они либо отказываются от отношений, либо в отношениях отказываются от себя – подавляют и скрывают свои чувства и желания, боятся озвучивать и отстаивать свои ценности, притворяются, угождают, пытаются что-то из себя представлять, тем самым предавая себя.

Именно в таких искаженных отношениях и возникает странный феномен – «одиночество в семье»: «Мы вместе, мы рядом, но я постоянно чувствую себя ужасно одинокой!» Одно из возможных объяснений этого чувства одиночества звучит так: «Живут не со мной настоящей, любят не меня подлинную, а ту, которую я демонстрирую, тот образ, который я создала, чтобы понравиться. А себя настоящую я прячу, с ней никто не знаком, даже я ее плохо знаю, так как уже давно привыкла ее подавлять. Я боюсь, что если я стану проявлять то, что я на самом деле чувствую, и говорить то, что думаю, то это никому не понравится, все от меня отвернутся, и тогда я лишусь даже той видимости отношений, которая у меня сейчас есть, и останусь совсем одна. Синица в руке лучше журавля в небе». Но если это не синица, а змея? Ведь отношения, построенные на лжи и лицемерии, на использовании друг друга, на страхе, отравляют сердце и душу подобно яду.

Не имея с раннего детства представления о том, что истинная любовь должна быть безусловной, люди соглашаются на созависимые отношения, считая их нормальными и единственно возможными («а разве бывает по-другому?»), или догадываются, что в жизни есть иной способ общения, но только он не для них – недостойны. Осознанно или нет, они лишают себя возможности любить и быть любимыми и даже не пытаются посмотреть критически на установки, касающиеся отношения к себе, впитанные с раннего возраста (подробнее об этом можно прочитать в главе «Созависимость – одиночество под маской близости»).

Заметьте, здесь не рассматриваются случаи жестокого обращения с детьми или насилия в семье; все описанные выше семьи для внешнего наблюдателя могут представляться вполне благополучными. Экономическая, социальная, интеллектуальная, нравственная стороны их жизни вписываются в представление о норме, а иногда даже достойны всяческих похвал. Но психологическая, эмоциональная атмосфера искажена. Можно сравнить такую семью с прекрасным дворцом, построенным в зоне повышенной радиации: выглядит красиво, многие о таком мечтают и завидуют, но жить в нем опасно. Причем эта опасность неявная, неощутимая – ее нельзя увидеть, потрогать, она действует незаметно, постепенно, но последствия ее воздействия страшны и разрушительны, а искажения могут проявляться и в следующих поколениях.

Часто при обсуждении чьей-то тяжелой судьбы раздаются удивленные возгласы: «Как же так?! Он же из такой хорошей семьи! Почему же он ушел из дома / связался с дурной компанией / употребляет наркотики / живет один и никого видеть не хочет / совершил попытку самоубийства / ничего не достиг / бросил жену с ребенком / не заботится о своих родителях?» Ничего удивительного: для людей с неудовлетворенными базовыми психологическими потребностями такое поведение – скорее правило, чем исключение. Им настолько больно от непризнанности и одиночества, что они пытаются заглушить эту боль любыми способами. Не чувствуя собственную полноценность и нужность в семье, они стараются стать «своими» в воровской шайке или отгораживаются от всего мира; не получая утешения от родных, надеются утопить боль в алкоголе или прекратить свои страдания, шагнув с балкона. Можно еще попытаться вернуть себе ощущение собственной значимости, причиняя боль другим: «Я трем женщинам жизнь сломал!» – означает: «Я не пустое место!»

Все неудовлетворенные потребности вызывают у человека сильное внутреннее напряжение, поглощающее внимание и ресурсы. Это легко проследить на примере физиологических потребностей, например, голода или жажды. Пока человек не очень проголодался, он еще вполне весел и дееспособен, но когда чувство голода или жажды усиливается, человек начинает проявлять все большие признаки беспокойства, становится раздражительным, ему сложно сосредоточиться на чем-то. У разных людей различная способность переносить отсутствие еды и питья, но в любом случае, возможности организма ограничены, и в какой-то момент терпение заканчивается, напряжение становится невыносимым. Известны случаи, когда люди, мучимые голодом или жаждой, шли на преступление ради куска хлеба и глотка воды. Но многие даже не подозревают, что неудовлетворение психологических потребностей действует на человека похожим образом. Хотя в русском языке есть выражения, которые показывают эту связь: «неутолимая жажда любви», «эмоциональный голод».

«Люди, социальные и эмоциональные потребности которых остались неудовлетворенными в первые три года жизни, переносят их на последующие периоды. Потом эти потребности всплывают во взрослых отношениях и препятствуют близости»[4], – считают психологи. Помимо этого, пренебрежение удовлетворением психологических потребностей (так же, как и физиологических) может привести к психической или физической болезни, а в особо тяжелых случаях – к смерти. Поэтому так необходимо, чтобы родители заботились не только о полноценном физическом развитии своего чада, но и о гармоничном развитии его личности. Если же по каким-либо причинам родители не сумели создать для ребенка достаточно благоприятные условия, то он, достигнув совершеннолетия, приняв полную ответственность за свою жизнь, может самостоятельно восполнить этот недостаток внимания и заботы, уважения и любви к себе, научиться относиться к себе как к уникальной личности, которой не надо оправдывать чем-то свое существование и заслуживать любовь. Бытие каждого человека является ценным без всяких условий, и это в доказательствах не нуждается.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.