5.1.2. Эпигенетические идеи в психологии

5.1.2. Эпигенетические идеи в психологии

Нередко в биологии мы встречаемся с таким пониманием эпигенеза, как совокупности случайных влияний, которые изменяют нормальный ход развития. В этом случае эпигенетическое воздействие трактуется как непредсказуемое, незакономерное, и изучается скорее ретроспективно, нежели перспективно. В психологии понятию «эпигенез» дается свое специфическое обоснование: и более широкое, и более узкое. В широком смысле слова эпигенез означает, что «сущность лежащей в основе структуры или функции (следует понимать. – Н. Х.), с одной стороны, как результат генетически обусловленных процессов, с другой стороны, как результат влияния внешней среды, в которой они проявляются» (Фридмэн, 2001, с. 207). В более узком смысле слова эпигенез означает, что не каждое социальное воздействие имеет эпигенетический, т. е. закономерный порядок (есть и случайности), и чтобы это доказать, необходимо раскрыть их общее (независимо от специфичного, индивидуального) влияние на качественное изменение той или иной функции. «Именно эти типы взаимодействий и законы их преемственности психолог должен установить с особой тщательностью, иначе он рискует упростить свою задачу настолько, что сведет ее к чистой социологии» (Пиаже, 1969, с. 211).

Наиболее известными и обоснованными теориями, построенными на принципах качества развития, его преемственности и системности, являются концепции Р. Шпица, К. Абрахама, М. Малер, Ж. Пиаже и Э. Эриксона. Рассмотрим некоторые из них в исторической последовательности, т. е. в том порядке, в каком они возникали в истории психологии.

Карл Абрахам – один из выдающихся психоаналитиков, активно сотрудничавших с З. Фрейдом на протяжении всей своей жизни. Это, тем не менее, не мешало ему оставаться серьезным критиком классической концепции, аргументированно, весомо и рационально обосновывающим свою точку зрения на обсуждаемые вопросы.

Абрахам известен как создатель теории объектной любви, которая была им представлена в варианте следующих друг за другом стадий развития. Концепция объектной любви, по мнению Иоганнеса Кремериуса, является одним из серьезных достижений Абрахама, а статья, в которой она изложена – «самым значительным его вкладом в психоанализ» (Кремериус, 1998). Эта работа была опубликована в 1924 г. под названием «Опыт воссоздания истории развития либидо на основе психоанализа психических расстройств». К сожалению, не имея возможности держать в руках первоисточник, сошлемся на небольшие комментарии этой теории, изложенные в ряде статей, опубликованных в «Энциклопедии глубинной психологии» (Т. I, Т. II).

В статье Йохена Шторка «Психическое развитие ребенка с психоаналитической точки зрения» автор излагает известную схему Абрахама, в которой сопоставлены стадии развития либидо и стадии развития объектной любви. Оральная стадия представлена Абрахамом как двухфазный период. Первая фаза называется ранней оральной (сосательной) стадией, вторая – поздней оральной (каннибальской) стадией. Первой соответствует безобъектный аутоэротизм, а второй – нарциссизм как полное поглощение объекта. Оральная стадия считается доамбивалентной, в отличие от трех следующих – ранней анально-садистской, поздней анально-садистской и ранней генитальной – на которых мать как первичный объект вызывает одновременно и чувство ненависти, и чувство любви. Трем этим стадиям соответствуют такие стадии объектной любви, как парциальная любовь с поглощением, парциальная любовь и объектная любовь с исключением гениталий. Как можно заметить, Абрахам и на анальной стадии различает «две противоположные формы организации и два способа обретения объекта, которые выделяются благодаря процессам выталкивания и удержания. В первой фазе – на ранней анально-садистской стадии – анальная эротика связана с опорожнением, а садистское влечение с уничтожением объекта. Такое поведение по отношению к объекту является в дальнейшем амбивалентным и, согласно Абрахаму, характеризуется парциальным влечением с поглощением.

Во второй фазе – на поздней анально-садистской стадии – анальная эротика связана с удержанием, а садистское влечение направлено на овладение объектом. Согласно Абрахаму, достижение этой ступени означает решающий шаг в направлении объектной любви, а именно доступ к парциальной любви» (Шторк, 2001, с. 139).

Ранняя генитальная, или фаллическая стадия характеризуется проявлением объектной любви с исключением гениталий, она известна возникновением эдипова комплекса и комплекса кастрации. Собственно генитальная организация с соответствующей ей объектной любовью достигается в пубертате.

Обнаруженное Абрахамом соответствие между онтогенезом и психосексуальным развитием было выражено в виде универсально существующих стадий, прохождение которых обусловлено закономерностями взросления ребенка и особенностями его взаимоотношений со значимыми для него людьми. Абрахам остановился на идее последовательности стадий, дал им качественную характеристику в терминах упорядоченных проявлений объектной любви и определил их универсальный характер. Работы Карла Абрахама пришлись на первую четверть ХХ в., т. е. на тот период развития науки, когда общенаучные идеи, принципы, в частности принцип эпигенеза, гармонично использовались отдельными науками. Психологию как относительно молодую отрасль знания, и соответственно чувствительную к трансформациям, которые происходили в то время в методологи науки, не мог обойти стороной этот животрепещущий вопрос – тема закономерного и качественного развития психики. Однако сами по себе закономерности нуждались не только в констатации, но и в объяснении того, как, по каким принципам происходит смена одной стадии другой. Абрахам, основываясь на работах З. Фрейда, указал на наличие таких психических закономерностей, а его соратникам и последователям необходимо было это доказать.

Термин «эпигенетическая» прочно закрепился за другой теорией – эго-психологией Эрика Эриксона.

Теория Эриксона имеет явную социо-культурную направленность. Оставаясь психоаналитиком, т. е. исследователем, учитывающим и принимающим биологическую детерминацию процесса развития человека, он, тем не менее, соединяет психологию с социологией и биологией с тем, чтобы выяснить, как происходит взаимодетерминация социальных условий формирования личности и ее собственной активности. «Мы ведем речь о трех процессах: соматическом, эго-процессе и социальном. В истории науки эти три процесса были связаны с тремя научными дисциплинами: биологией, психологией и социальными науками. Каждая из них изучала то, что могла изолировать, сосчитать и расчленить: одиночные организмы, отдельные души (minds) и социальные агрегаты… Во всех этих случаях научная дисциплина наносит ущерб предмету наблюдения, активно расчленяя его целостное состояние жизни для того, чтобы сделать изолированную часть податливой к применению некоторого набора инструментов или понятий… Мы изучаем индивидуальные человеческие кризисы, вовлекаясь в них как терапевты… мы обнаруживаем, что упомянутые выше три процесса представляют собой три стороны человеческой жизни. Тогда соматическое напряжение, тревога индивидуума и платоническое настроение группы – это три разных образа, в которых человеческая тревога являет себя различным методам исследования» (Эриксон, 1996а, с. 67).

Суммируя свои выводы относительно природы идентичности или тождественности личности самой себе, Эриксон определяет ее как важнейшую характеристику целостности человека на высших уровнях развития, как интегративное качество его организации, в центре которой находится переживание индивидом своей неразрывной связи с определенными социальными группами.

Человек, по Эриксону, проходит психологические стадии развития Эго или Я, в ходе которых он устанавливает основные ориентиры по отношению к себе и своей социальной среде. Принцип прохождения стадий был назван эпигенезом не случайно, ведь именно Эриксон, несмотря на признание строгого следования одной стадии за другой, показал не одну линию развития, а ее варианты. В таком случае и норма, и нарушение взаимодействия между родителями и детьми будут трактоваться в терминах данного конкретного этапа жизни. Скажем, ключевым свойством первой стадии развития является доверие, но доступность матери, ее способность к кинематической подстройке, а ребенка – к интроекции, определяют индивидуальное воплощение «доверия/недоверия» в конкретной жизни данной личности.

Содержание и форма нового качества зависят от коммуникативных возможностей индивида, а также от того, сложились ли у него внутренние предпосылки, готовность к иному стилю жизни, общения, понимания себя.

Первые стадии развития Эриксон выделяет по аналогии со стадиями психосексуального развития Фрейда, но истолковывает их иначе. По Эриксону, созревание определенных психофизиологических систем организма делает индивида восприимчивым к определенным социальным воздействиям. Общество предъявляет человеку требования, но в то же время предоставляет возможности, широкий спектр средств, способов решения социальных задач.

Отношения, которые формируются у индивида к новым требованиям, ролям, задачам, становятся центром его идентичности. При переходе от одной целостности к другой происходит смена идентичности, которая носит название кризиса. Такие кризисы у Эриксона имеют нормативный характер, стимулируя процесс личностного роста.

Эриксон выделяет восемь стадий жизненного цикла человека, на каждой из которых делается выбор между двумя полярными отношениями к миру и к себе.

Орально-сенсорная, или инкорпоративная (0-18 мес.). Цель: выбор между доверием или недоверием. Имея чувство определенности, доверия, ребенок воспринимает окружающий мир как безопасное, стабильное место. Мать передает ребенку чувство узнаваемости, постоянства, тождества переживаний. Такая согласованность и непрерывность переживаний обеспечивает зачаточное чувство Эго-идентичности. Критерием сформированности доверия считается способность ребенка спокойно переносить уход матери. На орально-сенсорной стадии формируются элементы защитных механизмов – проекции (приписывания другим собственных отрицательных, неодобряемых свойств) и интроекции (вбирания внутрь внешних источников положительных состояний). Интроекция образов родителей является первой ступенью в формировании идентичности личности.

Мышечно-анальная (18 мес.-4 года). Цель: выбор между автономией или стыдом. Предпосылкой этой стадии является овладение ребенком способностью ходить как основой для развития автономности и самостоятельности. Автономия и есть самостоятельное передвижение ребенка в контролируемом пространстве. Стыд – гнев, направленный на себя из-за нежелания родителей развивать у ребенка самостоятельность. Стыд формируется под воздействием упреков родителей, запретов, не имеющих явного социального значения. Родители ругают ребенка за неумение быть опрятным, неумение контролировать процессы мочеиспускания и дефекации. Базисное чувство сомнения во всем, что человек оставил позади себя позже, т. е. во взрослом состоянии может проявиться в паранойяльных страхах преследования, «угрозы сзади». Положительным исходом этой стадии является развитие элементов самоконтроля и саморегуляции.

Локомоторно-генитальная, или эдипова (4–6 лет). Цель: выбор между инициативой или виной. Развитие речи, овладение новыми понятиями, умение планировать, предвосхищать некоторые события являются основой для формирования на этой стадии новой формы идентичности – идентификации, т. е. уподобления взрослому человеку определенного пола и усвоения свойственных ему форм поведения. Инициатива добавляет к автономии предприимчивость и планирование, это освоение нового за счет умения ставить перед собой цели. Вина – негативная оценка ребенком своих неправильных действий, чувство неуверенности в себе, вызванное потребностью любить и получать любовь родителя противоположного пола.

Латентная (6-11 лет). Цель: выбор между чувством умелости, компетентности или неполноценностью. Это период, который в самых разных обществах обозначает один и тот же процесс – начало систематического усвоения знаний, умений, навыков. Именно они позволяют ребенку ощущать себя компетентным. Компетентность – уверенность в том, что в соответствии с социально значимыми целями ребенок может оказывать положительное влияние на окружающих его людей. Неполноценность (некомпетентность) проявляется в чувстве ущербности, неумелости, робости и замкнутости.

Стадия юности (11–20 лет). Цель: выбор между обретением положительного Я или диффузной идентичностью. Под диффузной идентичностью понимают неясность представлений о себе, неопределенность жизненной перспективы, что способствует возникновению желания присоединиться к группе, стремления к зависимости от чужого мнения, к пассивности в принятии решения. С целью сохранения своей личности от распада юноши сверхидентифицируются с героями неформальных объединений и компаний. Состояние юношеской влюбленности интерпретируется Эриксоном как попытка добиться четкого определения собственной идентичности путем проекции расплывчатого образа своего Эго на других людей и наблюдения за «отражением» Я. Для Эриксона стадия юности имела такое же важное значение, как фаллическая стадия для Фрейда.

Ранняя взрослость (21–25 лет). Цель: выбор между интимностью или изоляцией. Интимность означает готовность слить свою идентичность с идентичностью другого человека при наличии установки сохранить свою идентичность и индивидуальность. Интимность основана на развитии положительного Я в предыдущий период развития, а изоляция, как правило, тесно связана с диффузией Я. Это объясняется тем, что сформированность представлений о себе, определенность собственных границ позволяет индивиду оставаться самим собой даже при установлении доверительных, интимных отношений с другими людьми. Диффузная идентичность перерастает в чувство изоляции, которое возникает из страха быть поглощенным, инкорпорированным.

Взрослость (25–60/65 лет). Цель: выбор между продуктивностью или застоем. Новые условия жизни, которые предъявляет социум человеку на этой стадии развития, вызваны его особым положением в обществе, а именно необходимостью установления конструктивных отношений с разными поколениями. Например, для 50-летнего человека это может быть общение со своими родителями, детьми и внуками, требующее разных когнитивных, эмоциональных и коммуникативных стратегий. Застой, или стагнация сопровождается замкнутостью, стереотипностью поведения, ригидностью, центрированностью на себе.

Зрелость (свыше 60/65 лет). Цель: выбор между интеграцией или отчаянием. Интеграция – это принятие своего единственного и неповторимого цикла жизни. Отсутствие интеграции выражается в страхе смерти, отвержении себя и собственной жизни.

Подчеркивая, что младенческое доверие и целостность взрослого связаны между собой, Эриксон показал, что стадии развития Эго представляют собой замкнутый цикл человеческой жизни. По его мнению, здоровые дети не будут бояться жизни, если окружающие их старики обладают достаточной целостностью, чтобы не бояться смерти.

Э. Эриксон выстраивает последовательность стадий развития личности, которые характеризуются особыми новообразованиями. Каждое из них формируется в процессе разрешения человеком конфликта между двумя противоположностями, одна из которых способствует поступательному развитию личности, а другая тормозит его. Эти тенденции включают и определенную черту личности, и отношение человека к миру, к жизни, к себе.

В своих ранних работах Эриксон выделял такие положительные качества: доверие, автономия, инициатива, компетентность, положительно организованная идентичность, близость, генеративность и интегративность. К отрицательным качествам относились недоверие, стыд, вина, неполноценность, диффузность ролей, изоляция, стагнация и отчаяние.

В последних работах он пересматривает свой взгляд на развитие личности, определяя новообразования как неустойчивый баланс между этими двумя тенденциями. При благоприятном разрешении кризиса баланс нарушается в пользу развития положительных качеств, при неблагоприятном – отрицательных.

Теперь эпигенетическими образованиями каждой стадии Э. Эриксон называет Надежду, Волю, Намерение, Компетентность, Верность, Любовь, Заботу и Мудрость, каждое из которых включает в себя два противоположных качества. Равновесие между ними может нарушаться то в одну, то в другую сторону.

Теорию Рене Шпица рассматривают как классический пример эпигенетической концепции. Свои выводы он основывает на широчайшей экспериментальной практике, включающей в себя и наблюдения, и собственно эксперименты.

Основной методологический принцип, которым руководствуется Р. Шпиц, – это принцип развития. «Я рассматриваю новорожденного в качестве недифференцированного целого (это затрагивает многие аспекты). Различные функции, структуры и даже инстинктивные влечения постепенно дифференцируются из этого целого. Дифференциация начинается в результате двух различных процессов. Вслед за Гартманном, Крисом и Левенштейном (1946), мы назовем один из этих процессов созреванием, а второй – развитием, проведя между ними следующее разграничение.

Созревание: развертывание филогенетических данных и, следовательно, врожденных функций вида, которые проявляются в ходе эмбрионального развития или же после рождения в качестве предпосылок и обнаруживаются на более поздних стадиях жизни.

Развитие: появление форм, функций, способов поведения, возникающих в результате взаимодействия между организмом, с одной стороны, и внешней или внутренней средой – с другой. Этот процесс часто называют “ростом”, однако мы не станем использовать этот термин, чтобы избежать путаницы» (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 5).

Одним из неотъемлемых признаков эпигенеза является дифференциация развития на отдельные стадии, каждая из которых имеет качественные особенности, отличающие ее от других стадий. Шпиц выделял три такие стадии, которые назвал: 1) безобъектной стадией или стадией недифференцированности; 2) стадией предшественника (или предтечи) объекта; 3) стадией объекта в собственном смысле слова.

Из постулата о недифференцированном состоянии новорожденного вытекает, что в момент рождения Я не существует, отсутствуют символизм и символическое мышление, защиты, Сверх-Я, и другие достижения, которые относятся к более поздним периодам взросления. «Мы можем выявить лишь следы их прототипов, причем не столько в физиологической, сколько в психологической форме. Эти психологическое прототипы служат основанием, на котором постепенно разовьется психическая структура совершенно иной природы» (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 5). Уже с первых дней жизни нормальное развитие ребенка детерминируется установлением синхронных отношений с матерью. Ранняя интегративная синхронизация возможна при комфортной эмоциональной атмосфере отношений между матерью и ребенком, которые в свою очередь, возможны при соответствующих позитивных установках матери и полноценности ребенка.

Из области эмбриологии Шпиц заимствует понятие организатора, которое соотносится с феноменом «конвергенции нескольких линий биологического развития в определенной точке организма эмбриона» (там же, с. 124). Наблюдения показывают, что в критические периоды процессы развития, которые происходят в различных областях, сливаются друг с другом и интегрируются с функциями и способностями, возникающими в ходе созревания. В результате происходит реструктурализация психической системы на более высоком уровне сложности. В случае удачи интеграция приводит к появлению так называемого «организатора» психики.

Внешними признаками одного из таких организаторов является реакция улыбки, сопоставленная им со «зримым симптомом конвергенции различных процессов развития внутри психического аппарата» (там же, с. 125). «Установление реакции улыбки сигнализирует о том, что эти тенденции уже подверглись интеграции, были организованы и отныне будут функционировать в качестве особого узла психической системы. Появление реакции улыбки означает новую эру в жизни ребенка, начинается новый способ существования, кардинально отличающийся от прежнего. Этот поворотный пункт отчетливо обнаруживается в поведении ребенка… Если ребенок благополучно устанавливает и консолидирует организатор на соответствующем уровне, его развитие может продолжаться по направлению к следующему организатору» (там же, с. 125).

Каждую стадию развития Шпиц объясняет исходя из усложняющихся отношений в диаде мать-ребенок. Так, разные установки матери – «сектор контроля» и «сектор поддержки» – побуждают ее к различным действиям. Первый связан с требованиями материнского Супер-Эго и поэтому является ограничителем свободы ребенка. Второй «представляет собой освобождающую, поощряющую и прогрессивную силу».

Безобъектная стадия и стадия предтечи объекта, на которой и возникает социальная улыбка, завершаются стадией установления либидинозного объекта. Этот период связан с феноменом «тревоги восьмимесячных», который был выявлен и подробно прокомментирован самим Р. Шпицем. Негативная аффективная реакция на чужого человека означает лишь то, что ребенок научился дифференцировать знакомых людей от незнакомых, что мать стала «собственно либидным объектом» – человеком, который предпочитается всем остальным, и который уже не может быть заменен кем-нибудь другим. «Как только объект установлен, ребенок уже ни с чем его не спутает. Столь жесткая исключительность и позволяет ребенку установить с объектом тесную связь и наделить его уникальными качествами. Тревога восьмимесячных является доказательством того, что для ребенка все люди, за исключением единственного объекта, являются чужими, то есть ребенок нашел партнера, с которым он может сформировать объектные отношения в подлинном смысле слова» (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 164–165).

Итак, внешним признаком появления первого организатора является социальная улыбка, а второго – тревога восьмимесячных.

Третий организатор возникает к 15-месячному возрасту и, по Шпицу, символизирует начало человеческой коммуникации. Его фундаментальное значение состоит в том, что непосредственное, контактное общение ребенка и матери становится не единственным проявлением коммуникации. Наряду с ним формируется собственно человеческое общение – коммуникация на расстоянии. Возможность появления и развития такой коммуникации связана с овладением ребенком отрицательным жестом, и словом «нет». Появление отрицательного жеста в коммуникативных стратегиях ребенка означает, что моторное действие заменяется сообщением, что контакт матери с ребенком трансформируется в двусторонние намеренные взаимоотношения между ними. Шпиц называет этот этап жизни началом очеловечивания рода, началом социума. «По этой причине», – говорит он, «я и считаю возникновение отрицательного знака и слова “нет” очевидным признаком формирования третьего организатора психики» (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 189).

Все три стадии развития – безобъектная, предобъектная и объектная, а также переход к следующей – к формированию человеческой коммуникации, являются универсальными. Каждый ребенок, может быть, чуть раньше или позже, но пройдет эти этапы своей жизни. Безусловно, возможны отклонения в развитии ребенка, вызванные в первую очередь степенью контактности и общительности матери, но они не могут окончательно разрушить эпигенетически заданную последовательность стадий личностного роста. Шпиц, например, говорит о том, что «личностные нарушения матери отразятся на отклонениях ребенка», и неизбежно оставят «рубцы в структуре и функциях психики».

К сожалению, Шпиц специально не обсуждает вопрос о влиянии отношений мать-дитя на поступательное развитие ребенка, но косвенно дает понять, что оно все равно идет, но иным, «обходным путем». Так, у нормально развивающегося восьмимесячного ребенка оба влечения (агрессивное и либидинозное) слиты, поэтому ребенок этого возраста альтернативно продуцирует эти реакции в отношении объекта любви. При нарушениях развития, т. е. при отсутствии такого объекта любви «оба влечения лишаются своей цели», и «ребенок обращает агрессию на самого себя, то есть на единственно оставшийся у него объект» (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 279). Можно только предполагать, что как универсальный, принцип эпигенетического развития сохраняется в любом случае, но его индивидуальное решение имеет варианты.

Подтверждение этого предположения можно найти в других работах, на которые указывает Шпиц. Так, Д. Фридмэн, исследуя феномен конгенитальной (врожденной) и перинатальной (т. е. появившейся в период непосредственно перед родами, в родах и в течение 10-дневного послеродового периода) утраты органов чувств показал, что, например, потеря слуха, безусловно, влияет на отношения со взрослыми, но не аннулирует их полностью. «Мы пришли к выводу, – пишет Д. Фридмэн, – что для этих детей доэдипова возраста их врожденная глухота служила препятствием в нюансах взаимопонимания, а у родителей – фокусом для выражения амбивалентных чувств. Сам по себе процесс интернализации и психического структурообразования не пострадал» (Фридмэн, 2001, с. 219).

Итак, представления Рене Шпица о развитии младенца на первом году жизни укладываются в эпигенетические идеи о психической динамике человека, которая происходит по необходимости, детерминируется социально-психологическими факторами и имеет качественное своеобразие. Мысли об организаторе психики, о существовании какого-либо качества в предваряющих его эксплицитное состояние скрытых, латентных формах (например, феномены предобъекта, предшественника диалога и проч.), действительно относятся к тем вопросам, которые всегда (еще со времен Аристотеля) стояли перед сторонниками эпигенеза, они же интересовали и Шпица. Но вопрос о том, как объяснить отклонения от нормы – в терминах ли эпигенеза или нет – для Рене Шпица оставался без ответа, хотя имплицитно и содержался в его сомнениях по поводу критериальной оценки нормальных объектных отношений. «Я понимаю, – пишет Р. Шпиц, – что моя попытка определить нормальные объектные отношения остается смутной и расплывчатой. Трудно, а то и вовсе невозможно подобрать формулу, чтобы выразить многообразие бесшумных приливов и отливов, безмолвных, невидимых, мощных, но в то же время почти незаметных течений, пронизывающих эти отношения. Не будет излишним еще раз подчеркнуть и повторить, что объектные отношения осуществляются в виде постоянных взаимодействий между совершенно неравными партнерами – матерью и ребенком; что каждый из них вызывает у другого реакцию; что эти межличностные отношения образуют поле постоянно перемещающихся сил» (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 204).

Стремление объяснить действие принципа поступательного развития ребенка при переходе от одной стадии интеллекта к другой было предпринято Жаном Пиаже. Его теорию, согласно которой интеллектуальное развитие ребенка осуществляется спонтанно, вне зависимости от эпигенетических факторов, считают скорее генетической. Однако идея последовательной и качественной смены стадий развития многими авторами рассматривается как эпигенетическая. «В последовательности этапов и периодов, которая описывается Пиаже, и в идее Макгроу <…>, что последовательность формирования различных моторных способностей подчиняется определенным правилам и ее можно предсказать, осуществляется этот же самый принцип. В каждом случае сущность лежащей в основе структуры или функции понимается, с одной стороны, как результат генетически обусловленных процессов, с другой стороны, как результат влияния внешней среды, в которой они проявляются» (Фридмэн, 2001, с. 207).

В нашу задачу не входит подробное изложение теории Жана Пиаже. Остановимся лишь на идее последовательности смены одних операций другими, а также на объяснении механизмов, детерминирующих процесс интеллектуального развития.

Пиаже (в отличие от Л. С. Выготского) считал, что интеллектуальное развитие ребенка – спонтанный процесс, который находится вне строгой социальной детерминации. Смена одной стадии другой происходит закономерно и «принудительно», но независимо от определенного (вычисленного в днях и неделях) возраста ребенка. Пиаже был сторонником номотетического метода в психологии, однако не исключал возможности применения идиографических подходов и техник, по крайней мере, там, где это было необходимо. Применительно к установлению временной регламентации процесса развития ребенка это действительно стало необходимым, и Пиаже разумно отказался от нее. «Длительное изучение детей подвело Пиаже к выводу, что психическое развертывание не является ни постоянным и непрерывным процессом, ни резко прерывающимся процессом с внезапными достижениями, ни чисто хаотичным. Он отмечает, что существует строгая последовательность, в какой ребенок приобретает новые способности, одинаковые для всех детей, независимо от их происхождения, прежнего опыта, мотивации и одаренности» (Шпиц, Коблинер, 2000, с. 307).

Последовательность и универсальность прохождения стадий каждым ребенком – одна из неотъемлемых особенностей эпигенетической парадигмы, с которой мы встречались в каждой из рассмотренных выше теорий. Другие черты – механизмы и принципы развития, условия и особенности трансформации скрытого знания (достижений, качеств и проч.) в явное не всегда подвергались анализу. Подчеркивая это, И. О. Александров отмечает, что собственно эпигенетический характер концепции Пиаже, так же, впрочем, как и многим другим концепциям придает «не признание смены этапов развития и не их фиксированный порядок: эти аспекты развития органично включает в себя любая эволюционная концепция» (Александров, 2006). Современная эпигенетическая идея предполагает наличие взаимодействия компонентов развивающейся системы. Эта же особенность была обнаружена в теории Пиаже, когда «не собственно “влияние внешней среды”, а условия, объекты или события, активно создающиеся в развитии индивида, открывающие новые возможности развития, координирующие частные процессы формирования нового» (там же, с. 44) делают вклад в понятие эпигенетических факторов.

В качестве принципа поступательного когнитивного развития Пиаже называет принцип «редукции напряжения», или установления баланса, равновесия. Принцип так называемой балансировки действует при учете еще трех факторов – созревания, физического (внешнего и внутреннего) и социального окружения. Балансировка – это заложенная в организме тенденция к установлению все более мобильного и устойчивого равновесия сил внутри организма и психики. Генетическое объяснение, по Пиаже, может состоять в том, чтобы показать, как на каждой ступени развития «механизм уже имеющихся факторов, приводя еще к неполному равновесию, подводит само уравновешивание этих факторов к следующему уровню» (Пиаже, 1969, с. 107). Пиаже считает, что «объяснение интеллекта сводится к тому, чтобы поставить высшие операции мышления в преемственную связь со всем развитием, рассматривая при этом само это развитие как эволюцию, направляемую внутренней необходимостью к равновесию» (там же, с. 107).

Достижение равновесия на каждой стадии осуществляется с помощью механизмов дифференциации и интеграции, и развития специальных форм поведения, или форм регулирования поведения. В развитии интеллекта имеет место следующая последовательность таких форм: ритмы, регуляции и группировки. Ритмы – наиболее простые, а группировки – наиболее сложные. Ритмы необратимы и действуют в одном направлении. Регуляции – продукт целостного ритма. Регуляция типична для тех форм поведения, которые еще не стали обратимыми, но у которых степень обратимости значительно выросла по сравнению с предшествующими формами. «Группировка» – форма конечного равновесия, которое обеспечивается за счет полной обратимости форм поведения. «Ритм, регуляция и “группировка” образуют, таким образом, три фазы эволюционного механизма, связывающего интеллект с морфогенетическими свойствами самой жизни и дающего ему возможность осуществить специфические адаптации, одновременно безграничные и уравновешенные между собой, которые в органическом плане были бы невозможны» (Пиаже, 1969, с. 229).

Развитие ребенка на каждом этапе жизни Пиаже соотносил с развертыванием генетических программ. Социальные воздействия могут быть актуальны лишь тогда, когда они гармонично поддерживают собственную спонтанную активность ребенка. «Разумеется, от самого рождения вплоть до зрелого возраста человеческое существо является объектом социальных давлений, но давления эти осуществляются в соответствии с определенным порядком развития, и типы их весьма разнообразны» (там же, с. 211).

Изложение ряда базовых положений теории Ж. Пиаже показало, что мы можем применить к ней только часть принципов, которые относятся к эпигенезу. Другая часть не соответствует ей. Замечено, что с подобными трудностями сталкиваются многие исследователи, пользующиеся термином «эпигенез». По мнению известных отечественных психологов Ю. И. Александрова и Е. А. Сергиенко, которые высказали его при обсуждении данной монографии, это обстоятельство связано с тем, что понятие «эпигенез» можно использовать только в историческом аспекте, т. е. в аспекте учения об эпигенезе. Если же оно применяется в ином контексте, например, при интерпретации результатов конкретного исследования, в котором развитие понимается как последовательное, качественное изменение системного объекта, в котором не может не учитываться как культурный, так и генетический вклад, то искажается его содержание, которое возникло и закрепилось за этим термином в истории науки. Модификация представлений об эпигенезе, вызванная введением в его понимание генетического принципа, вносит неясность в исходные методологические основания конкретной авторской концепции, и делает ее эклектичной.

Продолжая дискуссию на эту тему, И. О. Александров дифференцирует между собой понятия «эпигенез» и «эпигенетическая ситуация». Последнее соответствует современному употреблению термина «эпигенетика» в генетике. Определяя эпигенетичускую ситуацию, автор пишет, что это ситуация «сосуществования координирующих факторов, взаимодействия параллельно формирующихся продуктов развития, в которой активно создаются объекты или события, которые в процессе развития выступают как необходимые условия дифференциации и образования новых форм» (Александров, 2006, с. 46).

Наше обращение к истории возникновения эпигенетического учения было продиктовано тем, что именно оно позволило выделить ряд принципов, на которых (с определенными существенными поправками) формируются взгляды современных исследователей на развитие индивида, личности, субъекта.

Рассмотрев основные эпигенетические концепции в психологии, мы можем сделать вывод, что закономерности развития психических функций во многом определяются принципом качественного роста и антиципируемого появления в определенный период жизни той или иной особенности, имеющей отношение к «ключевой» возрастной задаче. Индивидуальная форма и содержание этого качества зависят от многих факторов, в частности, по Пиаже, – от процессов созревания, и по Эриксону, – от особенностей физического и социального окружения.

Принцип качественного, системного развития психики адекватно приложим к личности, поскольку личностный рост определяется преимущественно социальным взаимодействием и принятием/непринятием возможностей и требований, предоставляемых обществом в виде возрастных задач в определенный момент времени. Мы полагаем, что процесс самоутверждения личности осуществляется по определенным правилам, диктуемым логикой данного возрастного периода, и, прежде всего, логикой принятия и решения ключевых проблем пубертата. Интерес к так называемым возрастным задачам позволил нам, учитывая достоинства и недостатки эпигенетических исследований, обратиться к проблеме взросления и, анализируя ее, проследить динамику самоутверждения личности в разные периоды жизни личности – в период пубертата, период юности и ранней взрослости.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.