7.2. Самоутверждение личности и компенсаторное поддержание ценности Я при аномалиях полового развития

7.2. Самоутверждение личности и компенсаторное поддержание ценности Я при аномалиях полового развития

Формулируя гипотезу о том, что при снижении темпов взросления, вызванного разными причинами, не возникают необратимые процессы, препятствующие дальнейшему развитию личности и ее самоутверждению (§ 6.3.4.), мы учитывали результаты исследования девочек с аномалиями полового развития. Результаты показывают, что формирование ценности Я осуществляется компенсаторным путем. Выяснить, какие компенсаторные механизмы запускаются при поддержании ценности Я девочками с синдромом Свайера и синдромом Тернера, и составляет задачу настоящего параграфа. Переходя к анализу некоторых вариантов компенсации, следует отметить, что данные механизмы неправильно рассматривать как частный случай развития, с которым мы встречаемся только при хромосомных аномалиях. Ценность полученных данных состоит в возможности их переноса на другие случаи, где так называемый обходной путь развития является основным способом поддержания и развития чувства собственного достоинства.

При обсуждении особенностей формирования половой идентичности мы остановились на некоторых примерах, которые являются удачной иллюстрацией формирования компенсаторных механизмов при задержках полового развития. В качестве объекта исследования были выбраны девушки с мужским генотипом (46, ХУ) и женским фенотипом – синдромом Свайера. Гипотезой исследования стало предположение о нарушении полоролевой идентификации, полоролевых стереотипов и половой идентичности у девушек с синдромом Свайера (18 чел.) по сравнению с группой девушек с нормальным половым развитием (17 чел.). Возраст испытуемых колебался от 14 до 18 лет. Исследование проводилось на базе государственного учреждения «Научный центр акушерства, гинекологии и перинатологии РАМН», в отделении гинекологии детского и юношеского возраста (зав. отделением – докт. мед. наук, проф. Е. В. Уварова).

Для определения особенностей полоролевой идентификации применялся Тематический Апперцептивный Тест (§ 6.1.). Сравнение экспериментальной и контрольной групп проводилось по частоте идентификации испытуемой с мужским и женским персонажами. Статистический анализ результатов (критерий Манна-Уитни) показал, что между обеими группами испытуемых не обнаружены различия по параметру «идентификация с мужским персонажем» (U=223,5 при ?=0,7), но выявлены различия по параметру «идентификация с женским персонажем» (U=97 при ?=0), причем девушки с синдромом Свайера значимо реже выбирают женщину в качестве объекта идентификации. Из этого следует, что в бессознательных установках девушек выражено стремление к недифференцированной идентификации, как с мужскими, так и с женскими персонажами, что, по-видимому, может рассматриваться как основание для внутриличностных конфликтов. В отличие от экспериментальной группы девушки контрольной группы статистически чаще идентифицируются с женскими объектами, предпочитая их мужским персонажам. Кроме того, в рассказах девушек с синдромом Свайера не всегда можно выделить персонаж, с которым осуществляется идентификация, так как изложение сюжета заменяется описанием картинки. Это – своеобразная форма ухода от составления рассказа, которая раскрывает трудности в области идентификационных процессов. Исследование объектов идентификации дополнялось анализом половой роли и степени ее проработанности. Выделенные нами особенности полоролевой активности показали, что девушки с синдромом Свайера не способны подробно описать роль с указанием конкретных стратегий поведения.

Исследование половой идентичности проводилось с помощью методики «Рисунок человека» (§ 6.1.). Анализ признаков мужественности и женственности рисунков своего и противоположного пола показал, что между девушками контрольной и экспериментальной группы не наблюдается различий по мужским признакам женской и мужской фигуры. При изображении мужчины ему приписывается значительное число маскулинных черт, а при изображении женщины – минимальное число таких черт. В этом смысле обе группы идентичны. Наибольшее рассогласование между девушками наблюдается по фемининным чертам, причем и мужская (U=95,5 при ?=0,02), и женская фигура (U=71 при ?=0,01) наделяются меньшим количеством женских черт девушками с синдромом Свайера. Создается впечатление, что на уровне бессознательных тенденций, фиксируемых Тематическим Апперцептивным Тестом и «Рисунком человека», у девушек с синдромом Свайера наблюдаются признаки дефеминизации, выраженные в ослаблении признаков женственности, прежде всего, в представлениях о себе, которые проецируются на людей разного пола. В этом случае женщина оценивается как маложенственная, акценты между маскулинными и фемининными чертами стираются, и ее образ становится недифференцированным по признакам мужественности-женственности, т. е. диффузным. Портрет мужчины, наоборот, приобретает наибольшую выраженность, интегрируя в себе ярко очерченные маскулинные черты, которые вытесняют любые проявления женственности. Дополнительным аргументом в пользу нарушения половой идентичности у девушек с синдромом Свайера выступает формальная, но очень показательная особенность работы этой группы испытуемых с «Рисунком человека». Она заключается в том, что в отличие от контрольной группы, которая первой рисует женскую фигуру, девушки с ХУ-реверсией пола отдают предпочтение мужской фигуре.

Предположение о том, что подобное сочетание маскулинных и фемининных признаков при восприятии женской фигуры («Рисунок человека»), а также менее предпочтительная по сравнению с нормой идентификация с женским персонажем (ТАТ) может приводить к внутриличностным конфликтам, подтверждается результатами приватных бесед с девушками, которые сообщают о проблемах, связанных с амбивалентным восприятием себя. Компенсаторные механизмы были выявлены при сопоставлении полученных по ТАТ и «Рисунку человека» данных с результатами теста «Кодирование» (§ 6.1.). Оказалось, что при спонтанных реакциях (ТАТ, «Рисунок человека») девушки экспериментальной группы демонстрируют слабо выраженный уровень фемининности. Однако при появлении возможности произвольного оперирования стимульным материалом (тест «Кодирование») возникают компенсаторные реакции. При обработке результатов теста «Кодирование» было выявлено, что девушки группы контроля приписывают объекту «Я» больше маскулинных признаков, чем девушки экспериментальной группы (U=75,5 при ?=0,05). По фемининным признакам статистически значимые различия (U=104,5 при ?=0,5) не были выявлены.

Различия в результатах, полученных методами ТАТ и «Рисунок человека», с одной стороны, и методикой «Кодирование», с другой, объясняют разную природу выявленных нами особенностей. Первая группа методик выявляет бессознательные установки, вторая – частично осознаваемые. Не случайно, что в последнем случае уровень фемининных признаков, приписываемых Я девушками экспериментальной группы, не отличается от уровня фемининных признаков Я девушек контрольной группы. Частично контролируя свои ответы на тестовые задания, они стремились к преуменьшению маскулинных и преувеличению фемининных признаков, маскируя проблемы, связанные с формированием половой идентичности и компенсируя недостаточность фемининности повышенным контролем над маскулинностью, а также выбором для подражания образцов, которые являются прототипами женского поведения.

Умение решать возрастные задачи девушками с аномалиями полового развития позволяет выдвинуть предположение о том, что они способны поддерживать ценность собственного Я за счет развития специфических механизмов самоутверждения личности. Остановимся на некоторых из них, наиболее явно обнаруживших себя в ходе проведенного нами эмпирического исследования девушек с синдромом Тернера (45, ХО) и девушек с синдромом Свайера (46, ХУ).

Мы отмечали, что девушки с синдромом Тернера отличаются от нормально развивающихся подростков отставанием в физическом развитии, в частности, для них характерна низкорослость, различные соматические аномалии, аменорея. Психологи отмечают значительно выраженный инфантилизм, детскость, снижение некоторых когнитивных функций (например, восприятия пространства, математических способностей и др.). В нашем исследовании были выявлены диффузная Эго-идентичность, ярко выраженные неуверенные стратегии самоутверждения личности. Сравнивая между собой 13-14-летних девочек с синдромом Тернера и молодых 22-24-летних женщин с таким же диагнозом, можно уверенно сказать, что в этот десятилетний период они развивают в себе такие эффективные компенсации, которые позволят им опережать в своем социальном, социально-психологическом и личностном развитии женщин с нормальными репродуктивными функциями. Один из таких эффектов состоит в том, что ценность собственного Я компенсаторно поддерживается высокими профессиональными достижениями и профессиональным статусом. Многие из этих женщин к 24–25 годам добиваются серьезных результатов в разных видах деятельности (юриспруденции, экономике, управлении), имеют четкие представления о своем профессиональном будущем. Профессиональные интересы являются для них основанием для упрочения и расширения коммуникативных связей. На основе деловых контактов формируются межличностные отношения, которые в ряде случаев переходят в доверительные. Развивая эту сторону человеческих контактов, девушки/женщины с синдромом Тернера могут накапливать большой опыт в сфере интимных отношений, пытаясь найти подтверждение ценности своей женской сущности. Э. Эриксон писал, что юношеская влюбленность объясняется интересом человека к себе, желанием, вступая в интимные отношения с другими людьми, получить достоверную информацию о собственной личности, об особенностях характера, привычек, пристрастий, при этом стимулом к сближению является не сексуальное влечение, а потребность в самопознании. Подобно этому примеру девушки с синдромом Тернера испытывают нужду в получении обратной связи от партнеров по общению, определяя по глубине и длительности контактов силу и ценность своей личности.

Компенсаторное развитие может принимать и другие формы. По нашим данным, наблюдается чрезмерное развитие опекающего поведения, которое выражается в виде проявления заботы, повышенного внимания, предупредительности к окружающим людям. При этом особенностью девушек с синдромом Тернера является чередование гиперопеки с дистанцированием, т. е. смена повышенного интереса к человеку достаточно прохладным к нему отношением. Данная черта находит объяснение в том, что стремление к гиперопеке побуждается скрытым мотивом, вызванным потребностью в исследовании своего внутреннего мира. В случае, когда внимание к другому человеку становится избыточным, а необходимая информация о себе не поступает, желание опекать редуцируется.

У девушек с синдромом Свайера наблюдаются похожие компенсаторные механизмы, однако отмечается и своеобразие, которое вызвано особенностями их психологии и поведения. При сравнении девушек с синдромом Тернера и с чистой формой дисгенезии гонад (подробное описание выборок см. в § 6.1.) последние характеризуются повышенной активностью, деловитостью, в ряде случаев склонностью к риску, напористостью, агрессивностью. Указанные темпераментальные особенности во многом определяют направление компенсации, которая проявляется там, где требуется проявление стеничности, инициативности, ориентации на достижение. В связи с этим ценность Я довольно часто поддерживается и усиливается при достижении девушками результатов в спортивной деятельности, в профессиях, где необходимо выдерживать большое физическое и психическое напряжение.

Сильным компенсирующим эффектом обладают ситуации фрустрации, при отсутствии которых могут прилагаться особые усилия для создания ощущения напряженности, преодоление которого поддерживает силу собственного Я. Подкрепление этого эффекта при слабо развитом контроле поведения способно приводить к нежелательным последствиям, например, к развитию его асоциальных форм, к патологически привычным действиям. Однако названные выше особенности поведения не являются типичными для девушек с синдромом Свайера и рассматриваются нами только как возможные исходы развития девочки в неблагоприятных средовых условиях.

Психологические проблемы девочек с разными формами дисгенезии гонад и развитие у них компенсаторных механизмов не всегда принимаются во внимание и, прежде всего, потому, что в первую очередь акцентируются биологические особенности созревания и развития таких девочек, обсуждается роль гормональной компенсации в актуализации особых форм поведения. Завершая обсуждение проблемы компенсаторных механизмов самоутверждения личности, хотелось бы остановиться на вопросе о степени гормонального влияния (в частности влияния заместительной гормональной терапии) на психологию и поведение девочек, у которых наблюдается несовпадение генетических и фенотипических признаков пола.

Занимаясь этой проблемой несколько лет, И. А. Киселева отмечает, что при нарушении физиологического процесса половой дифференцировки по мужскому типу, который зависит от четкой генной иерархии, срабатывает так называемая тенденция к автономной феминизации. Согласно этой тенденции формирование внутренних и наружных половых органов происходит по индифферентному типу, которым является женский тип, что приводит к несоответствию генетического пола соматическому. В отсутствие непременного условия лабораторного подтверждения пола новорожденного, детям с развитыми по женскому типу наружными половыми органами назначается женский паспортный пол, в котором они растут и воспитываются. У больных с женским фенотипом и мужским набором половых хромосом данное состояние носит название ХУ-реверсия пола и включает в себя, в том числе, ХУ-дисгенезию гонад (ХУ-ДГ, синдром Свайера) и синдром тестикулярной феминизации (СТФ) (Киселева, Харламенкова, 2005а; Киселева, Харламенкова, 2005б; Киселева, 2006).

В психологической литературе проблема влияния гормонов на поведение животных и человека обсуждается довольно давно. Один из наиболее определенных выводов состоит в том, что влияние пренатальных стероидов на поведение животных подтверждено многочисленными лабораторными экспериментами, а однозначность их воздействия на человека еще не доказана (Hines, 1982). Тем не менее, традиционно выделяются биологически и социально ориентированные теории.

Согласно теориям, основанным на биологической модели, в полоспецифичном поведении женщины и мужчины первостепенную роль играют генетический, гонадный и гормональный факторы биологической организации человека (Money, Ehrhardt, Masica, 1968; Reiter, Grumbach, 1982; Collaer, Hines, 1995; Servin, Nordenstrum et al., 2003). Так, в исследовании A. Servin et al., проведенном на девочках 2-10 лет с диагнозом «врожденная дисфункция коры надпочечников» (ВДКН), были обнаружены различия в выборе игрушек между ними и группой нормы. Первые чаще выбирали игрушки, предназначенные для мальчиков, и демонстрировали соответствующее поведение (Servin, Nordenstrum et al., 2003).

Значительное число исследований посвящено проблеме влияния пренатальных стероидов на латерализацию мозга эмбриона. Ссылаясь на работы авторитетных ученых (N. Geschwind и A. M. Galaburda) и собственные результаты, G. Grimshaw, M. Bryden и Jo-Anne Finegan показали, что связь между уровнем тестостерона у плода во втором триместре беременности и латерализацией речи, эмоций и право/леворукостью у детей в возрасте 10 лет действительно прослеживается (Grimshaw, Bryden, Jo-Anne Finegan, 1995). В других работах отмечается, что тестостерон влияет на принятие половой роли и сексуальные ориентации, а также на агрессивное поведение. Степень его влияния на когнитивные функции ограничена (Collaer, Hines, 1995).

В соответствии с социально-ориентированными теориями принятие половой роли происходит под влиянием опыта и в первую очередь при непосредственном участии такого фактора, как установленный при рождении пол ребенка (the sex of rearing). Показано, например, что качество детско-родительских отношений является условием наличия/отсутствия связи между склонностью к риску, депрессией и уровнем тестостерона (Booth, Johnson et al., 2003). Чем ниже это качество, тем сильнее связь между уровнем тестостерона, склонностью к риску и симптомами депрессии, причем возраст мальчиков и девочек, стадия пубертата, на которой они находятся, вносят существенный вклад в степень выраженности проблемного поведения, связанного с гормонами.

Похожие результаты получены в других исследованиях, где предполагалось установить связь между уровнем гормонов и специфическими для мальчиков и девочек видами игровой деятельности (Knickmeyer, Wheelwright et al., 2005), особенностями пространственного восприятия у мужчин и женщин (Liben, Susman et al., 2002). Результаты последнего исследования подтвердили предположение о том, что мужчины превосходят женщин в пространственном восприятии, однако роль стероидных гормонов в полученных авторами различиях не была доказана. Одним из серьезных выводов, сделанных исследователями в рамках социально-ориентированного подхода к детерминации психики и поведения человека в процессе постнатального развития, является положение о том, что влияние гормонов опосредствовано средовыми факторами, в первую очередь прямыми и косвенными оценками взрослых. Например, обследование девочек с диагнозом ВДКН показало, что особенности их поведения определяются не только результатами маскулинизирующего влияния гормонов на дифференциацию мозга в период эмбриогенеза, но и интеракциями между родителями и здоровыми сиблингами, которые «подкрепляют маскулинный характер образа Я у девочек с избыточным количеством пренатального андрогена» (Quadagno D., Briscoe, Quadagno J., 1977, с. 76).

Исследования влияния гормонов на психический статус и поведение мужчин и женщин показывают, что это влияние осуществляется системно, в сочетании с детерминацией хромосомного, гонадного и социального факторов.

Синдром тестикулярной феминизации (СТФ) представляет собой особый феномен, образующий множество амбивалентностей, которые проявляются в несоответствии генотипических и фенотипических признаков пола, в наличии высоких показателей тестостерона и эстрогенов в крови, иногда – в специфике строения наружных половых органов. В связи с наличием такого рода альтернатив вполне закономерно возникает вопрос о поведенческих и характерологических особенностях девушек с СТФ.

Исследования 1960-70-х годов, проведенные J. Money и A. Ehrhardt (Ehrhardt, Epstein, Money, 1968; Money, 1969), показали, что для девочек с синдромом СТФ не характерно типично мужское поведение. Они ориентированы на коммуникативные стратегии, присущие женскому полу, т. е. такому, который был определен у них при рождении и в котором они воспитывались.

Работы разных авторов были направлены на изучение гендерной идентичности, полового поведения, отношения к замужеству и материнству, на анализ личностных и интеллектуальных особенностей девочек/девушек с синдромом тестикулярной феминизации. В исследованиях D. Masica c соавт. (Masica, Money, Ehrhardt, 1971) 80 % исследуемой выборки первой рисовали женскую фигуру при использовании теста «Рисунок человека», что подтвердило предположение о женской идентичности у девочек с СТФ. Дополнительным подтверждением этого эмпирического факта стали данные о низких показателях изучаемой группы испытуемых по шкале маскулинности и высоких – по шкале фемининности «Опросника темперамента» Гилфорда-Зиммермана. Авторы оценили эти результаты как следствие влияния фактора «пол, определяемый при рождении», вклад которого в половую идентичность девочек очень трудно отделить от веса других факторов – уровня пренатальных андрогенов и чувствительности к эстрогенам. Кроме того, одного факта приоритетности изображения мужской или женской фигуры по времени в тесте «Рисунок человека» не достаточно для того, чтобы делать столь однозначные выводы.

В том же исследовании авторами показано, что девушки с СТФ, в отличие от девушек с диагнозом ВДКН, имеют явные гетеросексуальные установки и, по их словам, не склонны ни к гомо-, ни к бисексуальной активности. Эти различия объясняются тем, что у девушек с ВДКН имеется высокий уровень тестостерона в крови при сохраненной периферической чувствительности тканей к андрогенам, что обусловливает наличие признаков вирилизации наружных половых органов и вызывает, по мнению многих исследователей, бисексуальные фантазии и поведение.

Отношение к замужеству и материнству обнаруживает связь с нормальными женскими установками на создание семьи и желанием иметь детей и заботиться о них. Никаких серьезных отклонений в установках на супружество и детско-родительские отношения выявлено не было.

Анализ личностных особенностей, в частности агрессивных намерений и лидерских качеств, показал, что ни девушки с ВДКН, ни девушки с СТФ не стремятся решить свои проблемы с помощью агрессивных действий (Hines, 1982) и в целом их личностные профили не отличаются от контрольной группы. Применение Тематического Апперцептивного Теста и 16-факторного опросника Р. Кеттелла не выявило статистически значимых различий между выборками нормально развивающихся девушек и девушек с СТФ.

Современные исследования различных аномалий полового развития во многом подтверждают полученные ранее результаты, показывая, что ожидаемое прямое влияние андрогенов на когнитивные и личностные психические особенности человека не может быть установлено. Значит ли это, что все возможные теоретические и эмпирические модели анализа аномалий полового развития, вызванные хромосомными и гормональными дефектами, исчерпали себя? Думается, что применительно к случаям ХУ-реверсии пола мы можем предложить особую модель исследования, позволяющую учитывать не только явные, но и латентные признаки изучаемого феномена.

В основе предлагаемой нами модели лежит несколько исходных положений:

1. При анализе фенотипических признаков объекта исследования следует учитывать принцип единства природного и социального, который противопоставляется традиционно сложившейся точке зрения на детерминацию психического развития как на альтернативность факторов генотипа и среды, полярность биологического и социального.

2. Традиционная диагностика мужской или женской идентичности и соответствующего им поведения состоит в определении уровня маскулинности или фемининности в представлениях о себе. Настоящая модель основана на предположении о том, что характерологическое отличие мужчин от женщин состоит не в уровне маскулинности-фемининности, а в особом сочетании признаков мужественности и женственности в структуре гендерных характеристик.

3. Положение о динамичности гендерной идентичности, о ее изменчивости под влиянием жизненного опыта противопоставляется устоявшейся позиции о статичности представлений о себе; отстаивается мнение, что чувство принадлежности к определенному полу и связанные с ним переживания приобретаются субъектом в ходе активного взаимодействия с миром, в процессе осознания, переосмысления и реорганизации своего места в нем.

Предлагаемая нами модель исследования различных аномалий полового развития, в том числе синдрома Свайера и синдрома тестикулярной феминизации, строится на идее системной детерминации психического развития человека. Именно поэтому она устраняет давнюю конфронтацию между социальной и биологической точками зрения на природу генеза психических функций. Раскрывая смысл данного подхода, возникшего и развивающегося благодаря работам С. Л. Рубинштейна, А. В. Брушлинского, К. А. Абульхановой-Славской и др., остановимся на принципиально важном положении о неразрывном единстве социального и природного. Следуя одному из вариантов принципа детерминизма, – «внешнее через внутреннее», мы констатируем, что различные социальные факторы (например, типы семейного воспитания, модели родительского поведения, ограничения, запреты, нормативы и др.) способны оказывать на человека воздействие лишь при условии готовности субъекта воспринимать эти воздействия. «По мере взросления человека в его жизни все большее место занимают саморазвитие, самовоспитание, самоформирование и соответственно бьльший удельный вес принадлежит внутренним условиям как основанию развития, через которые всегда только и действуют все внешние причины, влияния и т. д.» (Брушлинский, 2003, с. 58).

При синдроме тестикулярной феминизации влияние биологического фактора может рассматриваться как влияние одного из внутренних условий, которое так или иначе осознается и интерпретируется субъектом. Стероидные гормоны являются предпосылкой не одной, а разных форм поведения в зависимости от того, как их воздействие было оценено субъектом, причем последний оценивает не само по себе «действие гормонов», а те проявления, симптомы, которые оно вызывает. Понятно, что симптоматические особенности могут как быть, так и не быть предметом специального внимания со стороны человека, и даже в том случае, когда они акцентируются, характер их осознания и оценки является неоднозначным. Этот характер и будет определять меру и направленность социального влияния на половую идентичность личности: ее структуру и генез. Учитывая это, следует принципиально иначе проводить психологическое исследование девочек с СТФ, которое теперь должно быть ориентировано на изучение отдельных групп единичных случаев, различающихся уровнем понимания девочками собственных проблем, подходами к их решению и необходимостью осуществления психологического сопровождения в ходе проведения гормональной заместительной терапии.

Другим существенно важным аспектом рассматриваемой нами модели исследования является новый взгляд на проблему половой (гендерной) идентичности. Он состоит в том, что известное со времен К. Юнга высказывание о «единении противоположностей» (в частности, мужского и женского) с целью достижения чувства внутренней гармонии может найти продолжение в идее о разной по своей структуре гендерной идентичности у мужчин и женщин. Для реализации этого замысла сравнение двух контрастных групп, например, девушек с СТФ и нормально развивающихся девушек, традиционно проводимое в экспериментальной психологии, не может полностью удовлетворить исследователя. В случае аномалий полового развития нами выработана стратегия сопоставления трех выборочных групп: девушек и юношей группы нормы и девушек с СТФ. Дополнительным серьезным уточнением этой эмпирической модели явились принципы групповых сравнений, в которых осуществлен выход не только за пределы двухвыборочных, но и трехвыборочных сравнений, согласно которым предложено сравнение больных с синдромом тестикулярной феминизации, воспитанных в женском паспортном поле не только с девушками и юношами группы нормы, но также и с девушками с синдромом Свайера (Киселева, 2006).

Характер такого сравнения позволил осуществить контроль ряда факторов и выделить их особый вклад в физическое и психическое развитие девушек с аномалиями и без аномалий полового развития. Одним из предварительных результатов применения принципа множественных сравнений выборочных групп явились данные о том, что в ходе заместительной гормональной терапии девушек с СТФ наблюдается общая тенденция – переход от идентификации с мужской и женской моделями поведения к идентификации с женскими и дифференциации от мужских самооценочных и поведенческих стратегий. На этой стадии реконструкции идентификационных процессов меняется вклад маскулинности-фемининности в гендерную идентичность в их количественном соотношении, которое, по отзывам девушек с СТФ, приводит к ощущению внутреннего дискомфорта и неадаптивному поведению. Этот факт подтверждает наше предположение о том, что разные типы гендерной идентичности характеризуются не только количественным, но и качественным (структурным) своеобразием, которое достигается при совершении интенсивной внутренней работы. Качественное изменение гендерной идентичности девушек с СТФ на последующих стадиях развития создает основу для интеграции нового опыта и расширения собственных ресурсов.

Отстаиваемый в нашей работе подход к исследованию аномалий полового развития включает в себя принцип детерминизма, структурный принцип, которые соответствуют двум первым положениям излагаемой модели, и генетический принцип, раскрываемый третьим положением. Последний состоит в том, что структура гендерной идентичности изменяется под влиянием жизненного опыта, в процессе осознания, переосмысления и реорганизации своего места в мире. Учитывая это, следует понимать, что становление гендерной идентичности не может быть строго соотнесено с определенным возрастным периодом. Развитие Я происходит в течение всей жизни человека, и структурное своеобразие идентичности, которое достигается девушкой с СТФ в ходе гормональной заместительной терапии, позволяет ей в дальнейшем выбирать разные тактики поведения. Неспособность перейти от количественной к качественной реконструкции гендерной идентичности препятствует ее генезу, приводит к смешению ролей, сужает творческий потенциал, повышает тревогу.

Три положения теоретико-эмпирической модели исследования аномалий полового развития обладают общенаучной ценностью. С одной стороны, они принципиально иначе организуют медико-психологическое обследование девочек/девушек с аномалиями полового развития, с другой – по-новому раскрывают природу мужской/женской идентичности: ее детерминацию, структуру и генезис. Формулируя принципы общего подхода к крайне сложному, системному объекту исследования, мы наметили общие направления изучения аномалий полового развития, связанных с ХУ-реверсией пола, определили приоритетные проблемы исследования. Наиболее сложной из них остается вопрос о двойственной природе человека, одним из проявлений которой является сочетание мужского и женского начал в психике биологического мужчины и биологической женщины. В этом случае примеры несовпадения генетических особенностей и фенотипических признаков у девушек с синдромом тестикулярной феминизации и девушек с синдромом Свайера представляют собой критические варианты развития. Именно такие случаи дают возможность приблизиться к самым сложным проблемам мировой медицинской и психологической науки, синтезировать усилия ученых разных школ, направлений и парадигм и отдельных научных дисциплин.

Традиционная тактика ведения больных с синдромами тестикулярной феминизации и Свайера включает в себя достаточно поверхностное психологическое обследование уровня их самооценки, типа адаптации, состояний тревожности и агрессии. Кроме того, психологи обращаются к изучению когнитивных функций (общего интеллекта, внимания, памяти, пространственного воображения, специальных способностей, мышления). И лишь незначительное место отводится глубинным личностным структурам: половой идентичности, защитным механизмам, представлениям о себе, устойчивым мотивационным предпочтениям, компенсаторным возможностям, т. е. особенностям, которые составляют суть личностной организации человека.

По всей видимости, основные изменения в представлениях о себе происходят на уровне идентификационных процессов и касаются, прежде всего, объектов идентификации. Вследствие этого половая идентичность претерпевает скорее количественные, чем качественные изменения: объем фемининных стратегий увеличивается, а маскулинных – снижается. Особенности девушек с СТФ состоят в том, что того «единения противоположностей», о котором говорил К. Юнг, не происходит, а двойственность мужского и женского выражается позицией «или/или». Проблема качественной реорганизации половой идентичности, прежде всего, связана с изменением внутренних установок, которые реализуются в поведении сначала в виде амбивалетных стратегий (объект описывается то как маскулинный, то как фемининный), а затем в виде сложной системной организации оценок, которая предполагает выделять в объекте разные стороны – и маскулинные, и фемининные, и нейтральные по отношению к симптомокомплексу маскулинность-фемининность. Динамика образа Я определяется прошлым опытом личности, способностью к осуществлению внутренней работы, собственной активностью и уверенностью в достижении успеха, и не может быть вызвана единственным фактором – гормональными компенсациями.

Выбор адекватной теоретико-эмпирической модели исследования и обследования девушек с различными аномалиями развития позволяет избежать ряда серьезных ошибок, вызванных деиндивидуализирующим отношением к исследуемой группе пациенток. Принципы, положенные в основу предлагаемой модели, устраняют серьезные недостатки в медико-психологической коррекции аномалий полового развития, вызванных хромосомными и гормональными дефектами, и позволяют учитывать влияние собственных личностных ресурсов, прежде всего, компенсаторных механизмов на психическое развитие личности.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.