Рефлексия и восстановление связи

Рефлексия и восстановление связи

После эпизода с блинчиками мы с дочкой восстановили связь, пока катались на роликах и разговаривали. Я извинился перед ней за то, что вышел из себя. Теперь мне оставалось только наладить связь с сыном.

Когда мы бесконтрольно злимся, нельзя ожидать, что наш собеседник скажет: «Расскажи-ка мне поподробнее о причинах гнева». Злоба порождает злобу, и, прежде чем пытаться исправить ситуацию, нужно остыть. Даже небольшой перерыв оказывается очень действенным. Если вы цените ваши отношения, важно проявить инициативу и сделать первый шаг на пути к примирению с другим человеком.

В особенности это касается родителей. Предполагается, что мы, родители, – более мудрые, добрые и зрелые, и даже если мы признаемся себе, что это не всегда так, по крайней мере нам нужно стремиться к этой цели. Кроме того, умение не ругать себя слишком долго помогает преодолеть стыд и чувство вины. Доброе отношение к самому себе способствует принятию необходимых мер для исправления ситуации и восстановления связи. Оно также содействует моральной подготовке к потенциальному отпору, встречающемуся довольно часто, когда мы приходим мириться. Без этой подготовки мы можем снова оказаться в расстроенных чувствах, тем самым усилив непонимание, которое мы, наоборот, пытаемся преодолеть.

Прежде чем устанавливать связь с другими, нужно убедиться, что мы восстановили связь с собой. Мне для этого потребовалось напомнить себе о важнейшем компоненте умственной деятельности – умении анализировать чувства и мысли. В суете повседневной жизни мы часто забываем, что иногда важно сосредоточиться на внутренней жизни сознания.

Анализируя эпизод с блинчиками, я спросил себя: какие физические ощущения и эмоции я испытывал? Какие образы были у меня перед глазами? Какие мысли были тогда и какие – сейчас? В состоянии нервного срыва я остро чувствовал напряжение в теле и учащенное сердцебиение, у меня перед глазами стояла картина ссорящихся детей, я испытывал злобу и раздражение, а мысли крутились вокруг того, как сын должен был себя вести. Сейчас я мог посмотреть на все это издалека, с открытостью, объективностью и наблюдательностью, утраченными в тот момент. Мне удалось рассмотреть и более глубокие проблемы, спровоцировавшие мой срыв.

Опять же, я мог бы продолжать корить себя и повторять: «Что с тобой, Дэн? Ты изучал это много лет, написал несколько книг… Почему ты не можешь держать себя в руках?» Однако рефлексия требует настроенности на собственную волну, которая дает поддержку и доброту, а не осуждает и не унижает. Рефлексия – это психическое состояние, основанное на сочувствии. Самоуничижение не поможет найти выход из сложной ситуации и контролировать свои негативные эмоции в дальнейшем.

То, что я оказался во власти злобы и раздражения в тот день, произошло в результате временного отключения моей медиальной префронтальной коры: она практически утратила девять своих функций. Мой мозг потерял равновесие и координацию. Нижняя лимбическая доля, ствол и тело получили контроль над ситуацией, пользуясь тем, что кора, обычно проявляющая эмпатию, гибкость и благоразумие, отключилась. Как только я начал остывать, интегративная функция стала восстанавливаться.

Разобравшись с развитием событий, спровоцировавших и подпитывающих мой гнев, я проанализировал свое сознание и почувствовал тот момент, когда мой мозг был достаточно интегрирован, чтобы вести диалог с сыном.

Вместе с возвращением префронтальной коры к работе вернулась и эмпатия, и я сосредоточился на восстановлении разорванной связи с сыном.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.