Мы и они

Сегодня мы можем научно отметить нейронные границы нашего узкого определения «себя». Когда задействованы резонансные каналы, мы ощущаем чувства окружающих и создаем своеобразный корковый отпечаток. Он позволяет понять происходящее в голове у другого человека еще и потому, что она похожа на нашу. Наш мозг включает механизм майндсайта, чтобы всмотреться в лицо другого и рассмотреть скрывающееся под ним сознание. Но если мы не способны идентифицировать себя с окружающими, то наши резонансные каналы отключаются, и в людях мы видим «их», а не «нас». Это происходит из-за отсутствия активации каналов, позволяющих нам заметить, что у людей есть своя внутренняя жизнь.

Отключение механизмов сочувствия – вероятно, одна из причин жестокой истории нашего биологического вида. Не имея возможности заглянуть в свое или чужое сознание, люди из активных субъектов, похожих на нас и достойных уважения и знакомства с ними, превращаются в объекты. Чувствуя угрозу, мы искажаем увиденное в других, проецируем собственные страхи на их намерения и думаем, что они навредят нам. Мы ощущаем недоброжелательность там, где ее нет, и переключаемся в режим выживания «бей – беги – замри», типичный для сознания в угрожающей ситуации. Если опасность вызывает у нас рефлекс «бей», то мы делаем все, чтобы избавиться от ее источника.

Ощущение опасности полностью завладевает нашим восприятием. Иногда это выручает нас, как в той ситуации, когда я увидел змею всего в паре метров от сына и только потом осознал, что испытал страх. Но в других ситуациях тот же механизм сильно влияет на наше взаимодействие с окружающими. Эксперименты с применением томографии мозга доказывают, что, когда мы глядим на фотографии угрожающих ситуаций: направленный на нас пистолет или автомобильную аварию с человеческими жертвами крупным планом, – мозг приходит в повышенную готовность. Даже если эти изображения демонстрируются так быстро, что мы просто не способны увидеть их осознанно, они действуют на подсознание и, следовательно, на наше состояние и поведение.

Исследования осознания человеком собственной смертности неоднократно подтверждали, что с людьми, похожими на нас, мы становимся добрее и прилагаем больше усилий для заботы об их благополучии. Мы видим в них членов нашего клана, разделяющих с нами одну «пещеру», и мы защищаем их от опасностей, которых подсознательно боимся. Если же мы взаимодействуем с не похожими на нас окружающими, мы с большей вероятностью отнесемся к ним с презрением или равнодушием, как к потенциальным врагам. Нам легче избавиться от их общества, и мы выбираем для них суровые наказания за любые провинности.

Однако если бы наше сознание не обладало механизмами, отделяющими «своих» от «чужих» в ситуации угрозы, всё человечество находилось бы в опасности. В нашем глобальном и технически продвинутом мире, где информация распространяется со скоростью света, неумение отключить чувствительную подкорковую сигнализацию приводит к печальным последствиям.

Когда нами управляет инстинкт выживания, мы утрачиваем некоторые или даже все девять функций медиальной префронтальной коры и заранее настраиваемся на то, чтобы «отпустить тормоза». В реактивном состоянии мы возвращаемся к примитивным моделям поведения, не отличающимся гибкостью и сочувствием. Мы действуем импульсивно, теряем способность уравновешивать эмоции и опираться на моральные суждения. Эти автоматические нейронные реакции могут формировать как поведение отдельных людей, так и государственную политику. Вместо того чтобы руководствоваться пониманием и гуманностью, даже к тем, кто угрожает нам, мы идем по пути враждебности и жестокости, утрачивая всякие нравственные ориентиры.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.