Глава 15. Как достойно выйти из ситуации допроса?

Глава 15. Как достойно выйти из ситуации допроса?

Почему общение с правоохранительными органами у всех без исключения вызывает состояние тревоги? Да потому, что никто не знает наверняка, к чему это может привести: от сумы и от тюрьмы не зарекайся. Вызов «прибыть на допрос» нередко получают вполне законопослушные граждане. Для них, не нарушавших законы, встреча со следователем — как гром среди ясного неба: ведь они жили в полной уверенности, что именно их это никогда не коснется.

Особенно сложно приходится деловым людям, привыкшим «рулить» и контролировать все, всегда и везде. Попав на допрос, они оказываются в неподконтрольной им ситуации и в совершенно нехарактерной для себя роли. Кроме того, им приходится иметь дело не с конкретным человеком, а с хорошо отлаженной «машиной дознания» — и это, безусловно, действует подавляюще. Перед лицом целого института власти даже «большой человек» чувствует себя беззащитным.

Допрос — ситуация чрезвычайно стрессогенная. Она лежит за пределами обычного опыта и потому актуализирует наши иррациональные защитные механизмы. Находясь в кабинете следователя, все хотят быстро ситуацию разрулить и больше к ней не возвращаться. Сотрудники правоохранительных органов это понимают — и, не получив нужных сведений, намекают, что человек будет вынужден ходить к ним снова и снова. Ввиду такой перспективы многие готовы сказать и подписать все что угодно — только бы побыстрее отстреляться.

В результате можно повести себя неадекватно и наделать ошибок, о которых впоследствии будем горько сожалеть. Ко мне не раз обращались люди с посттравматическим синдромом: после «свидания» с правоохранительными органами они долго не могли прийти в себя и недоумевали, как можно было вести себя так глупо. На основании многолетних наблюдений я выделила наиболее типичные виды защитного поведения, которые проявляются у людей в результате такого сильного стресса.

ВАРИАНТЫ ЗАЩИТЫ

«Праведник»

Начальник отдела кадров крупного завода пытается объяснить следователю, что всегда был законопослушным гражданином и не понимает, как попал в такую ситуацию: «Это нелепая случайность! Я даже представить себе такого не мог! И что теперь подумают мои родители, соседи, когда узнают, что меня вызывали на допрос!» Он говорит, что вырос в хорошей семье (дедушка — участник войны, мама — заслуженный врач), что его ценит руководство, уважают коллеги, рассказывает, какую правильную жизнь он ведет. На вопросы отвечает подробно, развернуто, вспоминая истории из личной и профессиональной жизни, и подчеркивает, что в целом у него все как и должно быть у добропорядочных людей. Начинает рассуждать об экзистенциальных категориях добра и зла, о свободе выбора, о жизненных ценностях… и незаметно для себя переходит на исповедь.

Он уверен — если создать положительный образ, все вопросы отпадут сами собой. Но это всего лишь иллюзия: выдавая очередную порцию сведений, в ответ он получит порцию новых вопросов. Своей многословностью он только продлевает и усложняет для себя процедуру допроса. На свет появляется масса избыточной, не всегда достоверной, эмоционально окрашенной информации, которая в конечном счете может пойти во вред самому «праведнику». Следователь видит, что с этим говорливым человеком, который изо всех сил стремится показать свою лояльность к закону, можно «поработать» и многое узнать.

«Дуэлянт»

Юрист из претензионного отдела привык всегда быть на высоте. Ситуация допроса задевает его самолюбие, все происходящее он воспринимает как некий вызов: «кто кого». Он сразу настраивается на борьбу и начинает конкурировать со следователем: азартно вмешивается в процесс допроса, пытается доказать, что лучше разбирается в законодательстве и лучше знает, что правомерно, а что нет. Подлавливает следователя на каких-то неточностях, доказывая, что претензии к нему необоснованны: «Я его переиграю!» Стремясь показать свою сообразительность, он придумывает какие-то сложные ходы, отвечает вопросом на вопрос («А почему Вас это интересует? Разве это имеет отношение к делу?»), рассчитывая, что противник в итоге признает себя побежденным. Но эти пасы только подстегивают следователя, провоцируют его на новые вопросы, внося в его работу элемент личного соперничества.

Победить «дуэлянту» в этой игре невозможно: последнее слово все равно останется за тем, кто ведет допрос.

«Отличник»

Заместитель генерального директора отвечает на допросе, как на экзамене: говорит все, что знает. Встречу со следователем он воспринимает как проверку своей компетентности и подтверждение своего высокого статуса в организации. Поэтому старательно демонстрирует полную осведомленность в делах компании и подробно отвечает на все вопросы: «Сколько сделок? С какими клиентами?» Чтобы заработать «пятерку», он усердно разъясняет специфику своей деятельности, даже не задумываясь, что стоит за вопросами следователя: «Чем занимаются ваши коллеги? Кто отвечает за финансы, охрану и сбыт? По какой схеме осуществлялись платежи? Ну, Вы же профессионал…» Увлекаясь, он рассказывает даже о том, чего не знает наверняка. Главное — показать, что он владеет всей информацией, что в организации он далеко не последний человек и во всем прекрасно разбирается. Это желание «соответствовать» может привести к тому, что он «заложит» сам себя: скажет, что причастен к решениям, которых на самом деле не принимал. Только бы не посчитали, что он чего-то не знает! Когда следователь говорит: «А теперь несколько дополнительных вопросов», — он сразу подтягивается: «Значит, на основные ответил!»

«Кролик»

Бухгалтер, в зону ответственности которого входит небольшая часть баланса, попав на допрос, не в силах совладать со страхом. Ему кажется, что дело хотят «повесить» именно на него, хотя он не подписывал ни одного финансового документа. Страх парализует волю и разум, превращая его в безропотного исполнителя, готового сделать все, что скажет следователь: «Лишь бы этот кошмар поскорее закончился!» Он чувствует свою полную беспомощность и неспособность хоть как- то влиять на происходящее, а потому со всем соглашается, все подписывает, безоговорочно делает то, что ему говорят, — в общем, ведет себя как кролик перед удавом. Ему кажется, что отмалчиваться или уходить от вопросов бесполезно: «Им уже все известно». Руководствуясь только сиюминутным страхом, он отвечает по принципу «все, что было не со мной, помню», описывая все максимально подробно и упоминая даже те детали, о которых знает только понаслышке. А после допроса удивляется, как такое могло произойти: «Я же разумный человек! Я должен был понимать, что по большому счету мне ничего не угрожает! И чего я так боялся?!»

«Приятель»

Помощник генерального директора — женщина обаятельная, легко располагающая к себе людей — старается перевести допрос в формат дружеской беседы. Она делает все, чтобы понравиться следователю и установить с ним личный контакт. Ей кажется, что стоит только найти общий язык — и проблема разрешится сама собой. Наконец-то «нащупав» общие интересы, она начинает «по-дружески» говорить об отдыхе, приглашает на дачу, предлагает порыбачить у них на озерах, то есть ведет себя так, как будто планирует с «собеседником» длительные личные отношения. И при этом щедро делится деловой информацией, которую считает достоверной и безопасной. Она настолько включается в «дружеское общение», так старается стать «своей в доску», что не может остановиться. И после допроса, уже получив отметку в пропуске, добивается того, чтобы вернуться назад: «Я еще кое-что вспомнила…» В результате непринужденная и, казалось бы, «безобидная» беседа затягивается — и «симпатяга» незаметно теряет бдительность, начинает говорить лишнее, подставляя под удар и себя, и руководство компании.

В ПРИВЫЧНОЙ РОЛИ

Что объединяет описанные варианты поведения? То, что люди, впервые сталкиваясь с допросом, неадекватно оценивают ситуацию. Стремясь снять неопределенность и снизить тревожность, вызванную совершенно новым опытом, они неосознанно включают защитные механизмы и переводят допрос из категории непривычного, проблемного и даже опасного в разряд знакомого и понятного — превращают его в исповедь, состязание, экзамен или дружескую беседу. И соответственно, актуализируют в себе те качества, которые обычно приносят им успех, помогают быть эффективными в обычных жизненных обстоятельствах. А дальше начинают играть привычную для них, но не отвечающую требованиям момента, роль. Более того, они и следователю приписывают другую роль: одни видят в нем строгого экзаменатора, другие — экзекутора, третьи — конкурента, четвертые — «доброго малого»…

Стереотипы поведения, которые включаются непроизвольно, только вредят. Желание понравиться, угодить, заслужить одобрение или «быть на высоте» приводит к тому, что человек говорит много лишнего, ненужного, не имеющего прямого отношения к делу. Вместо того чтобы свести контакт со следователем к минимуму, он затягивает процедуру допроса, создает проблемы и себе, и коллегам и тем самым лишь усиливает стресс. Люди как будто забывают, что в ситуации допроса главное действующее лицо — следователь, а остальные — всего лишь объекты для получения информации.

Такое поведение в условиях стресса обусловлено не только индивидуальными особенностями человека, вызванного на допрос. Оно провоцируется специальными техниками следователя, профессионально расставленными ловушками, в которые попадают независимо от опыта и типа защитного поведения.

ЛОВУШКИ СЛЕДОВАТЕЛЯ

В качестве примеров рассмотрим самые распространенные ловушки. О них мне рассказали клиенты, обращавшиеся за психологической помощью после общения со следователем.

«На слабо»

Следователь, не удовлетворенный ответами «не знаю» и «не помню», пытается спровоцировать и вывести из эмоционального равновесия: «Неужели у Вас такая плохая память? Это же было на прошлой неделе!» Тем самым он призывает оправдываться, защищаться — в ответ действительно так и тянет сказать: «Да нет же, я все прекрасно помню…» Кроме того, следователь может играть на самолюбии и ставить под сомнение нашу компетентность: «И Вы не знаете, что делается у Вас под носом?! Получается, Вы ничего не решаете, ничего не контролируете?» Конечно, многих это задевает — и заставляет доказывать свою значимость: «Почему же?! Я в курсе…»

Сталкивание лбами

Следователь пытается сбить с толку: «Все Ваши коллеги описали это совсем по-другому. Что-то здесь не стыкуется…» Мы начинаем паниковать, возникает ощущение, что нас хотят сделать крайними, оставить в дураках: «Неужели меня подставили? Получается, что все остальные уже “отстрелялись”, а я до сих пор сижу здесь, и меня еще пытаются в чем-то уличить». Тем самым следователь заставляет нас защищаться, нападая на других. И, проглотив наживку, мы поспешно выкладываем все известные нам подробности: «Вас дезинформировали. Все совсем не так. Я сейчас расскажу, как было на самом деле».

Перевод стрелок

Следователь просит прокомментировать действия коллег: «А почему Ваш финансовый директор принял такое решение? Как Вы можете это объяснить?» Именно на таких манипулятивных вопросах во многом держится весь допрос. В такой ситуации возникает ощущение, на самом деле обманчивое, что, переведя разговор на кого-то другого, мы уходим с «минного поля», где можно «подорваться» на любом вопросе. Кажется, что теперь самое время расслабиться: ведь речь идет о том, что напрямую нас не касается и не попадает в зону нашей ответственности. Мы домысливаем, интерпретируем чьи-то действия, с удовольствием высказываем свои соображения, а вместе с ними — недостоверную и небезопасную информацию.

Многозначительная пауза

Бывает, что следователь берет продолжительную паузу и многозначительно молчит, а заодно дает понять, что у него и без нас достаточно информации — достает пухлые «дела», просматривает чьи-то показания, качает головой, как будто ему все уже ясно. Повертев бумагами перед самым нашим носом, убирает их, так и не дав прочитать. Такая тактика только усиливает неопределенность, а значит, и нашу тревожность. Хочется эту паузу заполнить — и, не дожидаясь конкретного вопроса, мы начинаем говорить, на самом деле отвечая на свои страхи и сомнения. Из нас буквально вырывается словесный поток, который несет в себе массу лишней информации. Эмоционально и без разбора мы говорим обо всем подряд.

Добрый следователь

Следователь «сокращает дистанцию» и пытается превратить допрос в непринужденную дружескую беседу. Он очень вежлив, обходителен, приветлив и как будто извиняется за то, что вынужден отвлекать нас от дел: «Вы не возражаете, если я задам несколько вопросов?» Чтобы расположить к себе, он для начала предлагает чай, кофе: «Спасибо, что нашли время! Очень рад знакомству! Видел Ваши фотографии в журнале, читал Ваши интервью…» Он делает все, чтобы собеседник перестал видеть в нем следователя и забыл, что он на допросе. В результате мы расслабляемся и незаметно для себя теряем бдительность.

Конечно, ловушек, в которые заманивает собеседника опытный следователь, намного больше, чем мы описали. Но даже в нескольких примерах просматривается общий механизм: нас провоцируют на действия, которые идут в ущерб нашим собственным интересам.

СЕМЬ ЗОЛОТЫХ ПРАВИЛ

Чтобы не угодить в эти ловушки, стоит придерживаться следующих семи правил.

Осознать ситуацию и свою роль

Нужно четко понимать, «кто есть кто» в ситуации допроса: что предполагает роль следователя и наша собственная роль. Задача следователя — получить как можно больше информации, что он и делает, прибегая к разным профессиональным приемам. Наша задача — напротив, дать как можно меньше информации, которая будет работать против нас и других сотрудников компании. Ради этого можно позволить себе быть «двоечником», отвечающим «я точно не знаю», «я плохо помню», не бояться вести себя смешно, нелепо и даже глупо. Не считать зазорным, если нас посчитают человеком, который не очень хорошо понимает, что происходит в организации, и даже не знает, что делается за соседним столом.

Контролировать эмоции

Понятно, что в стрессовой ситуации очень сложно сохранять равновесие. И все-таки нужно стараться контролировать свое эмоциональное состояние, так чтобы «одна часть меня» отвечала следователю, а другая — все время была начеку: анализировала ход беседы, следила за тем, что и как мы говорим. Постепенно уровень стресса будет снижаться, и мы сможем оценить даже то, что говорили в начале беседы, когда тщетно пытались справиться с волнением и сориентироваться в происходящем. Это позволит увидеть собственные ошибки и, если нужно, скорректировать показания, объяснив, например, что неправильно поняли вопрос. Чтобы минимизировать эмоциональные затраты, не нужно заснимать крайние позиции: со всем соглашаться или, наоборот, все оспаривать.

Говорить только правду

Говорить надо правду и только правду, но, возможно, не всегда в полном объеме. Информацию, которая может хоть как-то скомпрометировать сотрудников и руководство компании, лучше «вынести за скобки». И, конечно, не давать никакой ложной информации! Стоит следовать принципу «чем меньше, тем лучше», ведь допрос — это не экзамен, на котором нужно продемонстрировать все свои знания, и не исповедь. Предельная откровенность и словоохотливость могут только навредить.

На первые, простые вопросы лучше отвечать односложно, без предысторий и комментариев. К сожалению, бывает так, что следователь спрашивает: «Ваша должность?» — а человек рассказывает, что еще не так давно работал в другом подразделении, а это место получил после увольнения директора и т. д. Чем плох этот ответ? Он тянет за собой целую серию уточняющих вопросов.

На допросе не бывает случайных слов. Надо быть готовым к тому, что следователь может возвращаться к любой нашей фразе и не по одному разу и даже адресовать к ней других людей, проходящих по делу. Поэтому, прежде чем что-то сказать, нужно подумать: а готов ли я подписаться под этими словами? Смогу ли я повторить их в любом состоянии, в любое время, при любых обстоятельствах? Ведь одни и те же вопросы могут задаваться неоднократно. И чтобы не запутать следствие и не запутаться самому, нужно говорить только о том, в чем абсолютно уверен, то есть говорить только за себя, оставаясь в пределах своей компетенции. Не нужно ее расширять, пытаясь казаться умнее и значительнее, — лучше, наоборот, сузить: чем меньше круг обязанностей, тем меньше спрос. И, конечно, не нужно пытаться объяснить, почему кто-то поступил так, а не иначе. Если следователь ссылается на слова коллег, лучше придерживаться такой тактики: я отвечаю за свои действия и решения, которые принимал сам, а не кто-то другой. Все вопросы, которые выходят за пределы нашей компетенции, нужно сразу отсекать: «Я не знаю, чем он руководствовался. К сожалению, ничего не могу сказать по этому поводу». Каждый имеет право ответить однозначно «я не помню» или даже в какой-то момент замолчать. В этом случае не придется домысливать и рассказывать о том, чего мы не знаем наверняка.

Не усложнять

Чтобы не создавать впечатление, что мы пытаемся «темнить», нужно стараться избегать сложных, запутанных фраз и попусту «не лить воду». На экзамене, когда не знаешь ответа на вопрос, это выручает, а на допросе — нет. То, что когда-то спасало нас от пересдачи, здесь, наоборот, может «потопить». Не стоит «наводить тень на плетень» и употреблять многозначительные словосочетания, например «финансовые схемы», «информационные потоки», «отношения с контрагентами». Если мы говорим слишком расплывчато, то сами подталкиваем следователя к дальнейшим расспросам. Он начинает уточнять, прояснять какие-то моменты — и допрос затягивается.

Чтобы не давать дополнительных зацепок, нужно отвечать конкретно, избегая двусмысленных и расплывчатых высказываний. Но при этом ответы должны быть не содержательно, а формально конкретными: «Как оформляли эти договора?» — «Стандартно». Это поможет придерживаться тактики однозначных, простых ответов, что в этой ситуации будет максимально эффективно.

Не торопиться

Кажется, что чем быстрее мы будем отвечать на вопросы следователя, тем скорее они закончатся. Увы, на допросе действует обратная закономерность: чем более эмоционально и торопливо мы отвечаем, тем дольше длится беседа. Каждое поспешно сказанное слово может сыграть с нами злую шутку. Поэтому, если мы хотим как можно скорее завершить эту неприятную процедуру, не надо «тарахтеть». Лучше взять паузу и продумать ответ, а не выпаливать первое, что приходит на ум. Чтобы психологически настроиться на допрос, можно вспомнить выражение «молчание — золото» и не стесняться молчать, если не уверены до конца, насколько правильна и уместна та или иная информация, насколько она не только верна, но и безопасна.

Доводить дело до конца

Даже если у следователя нет больше вопросов, не нужно облегченно вздыхать, считая, что на этом все закончилось, расслабляться раньше времени и «трубить победу»: «Как достойно я держался, как грамотно отвечал! Теперь можно забыть об этом, как о страшном сне!» Кроме устной беседы, есть еще и протокол, в котором фиксируются показания. Чтобы убедиться в том, что наши слова не искажены, надо все внимательно прочитать — и не подписывать не глядя. Возможно, многое из сказанного покажется лишним — и тогда не помешает вернуться к каким-то вопросам, внести уточнения и поправки. Мы имеем право на ошибку и, чтобы исправить ее до подписания протокола, всегда можем сказать: «Когда Вы задавали такой-то вопрос, я, видимо, неправильно его понял».

Уважать следователя

Важно сохранять уважительное отношение к следователю, понимая, что он выполняет свои служебные обязанности и решает свои профессиональные задачи. Тогда слова «не помню», «не знаю» не будут восприниматься как издевка. При этом не нужно забывать, что ситуация допроса — жестко регламентированная, и у каждого в ней — своя роль: есть следователь, который задает конкретные вопросы, и есть тот, кто должен на эти вопросы ответить и подтвердить свои показания, подписав протокол, — не более того.

Безусловно, соблюсти все семь правил — непростая задача. Для многих допрос становится настоящей проверкой на прочность и вызывает колоссальный стресс. Мы тратим свои силы, нервы, время — потери в этой ситуации неминуемы. Но если придерживаться предложенных правил, появится шанс достойно пройти это нелегкое испытание. Важно постараться вести себя так, чтобы потом иметь полное право сказать: «Да, я сделал все правильно: отвечал конкретно, контролировал эмоции, четко осознавал свою роль и, главное, не потерял себя».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.