Просто электронное послание

Просто электронное послание

От: Барбары Пахль-Эберхарт

Отправлено: понедельник, 2 февраля, 2009

Тема: как я поживаю

Итак.

Мои мысли вялые и медленные. Они движутся точно в вате. То, как я думаю, противоречит думанию. Мои мысли растекаются, кружат вокруг да около. Нет, это вовсе не поэтическая метафора. Это вполне конкретное телесное ощущение.

Есть дни — такие, как сегодня, — когда я просыпаюсь и тут же чувствую, как пустеет мой мозг, словно мои мысли оттягиваются из него неким сильным магнитом, как они отклоняются, сбиваются с колеи. Я пытаюсь сохранять ясность мыслей или облекать их в разумные слова. Я прикладываю усилия, чтобы найти какой-нибудь островок и на нем закрепиться, в рассеянном, неуправляемом потоке своего мышления. Я пытаюсь обнаружить хоть какую-нибудь искру разума, которая бы грела и которую я могла бы признать своей.

Разум. Сообразительность. Остроумие.

Эти качества я прежде считала мне присущими по определению, и они всегда меня выручали. А теперь вместо них у меня в голове полная каша. Но ведь они не могли бесследно исчезнуть. Самое смешное, мне кажется, я могу их даже локализовать. У меня ощущение, что все эти способности, которых мне так не хватает, находятся непосредственно за моим лбом, спресованные в единственную крохотную точку. Это их убежище. Тот самый уголок, недосягаемый для каши. Там все отчетливо и светло. Я буквально вижу, как сияют эти, такие мною ценимые качества у меня во лбу. Как они подают мне сигналы карманным фонариком: мы здесь! Не бойся! Мы тебя не покинем!

Но есть одно «но»: доступ к этому заветному месту в моей голове в дни, подобные этому, воспрещен. И чем больше я прикладываю усилий, чтобы добыть заветную шкатулку моих ресурсов, тем более густой и тем более взякой становится каша, которая все забивает. И тем медленнее я продвигаюсь вперед. И тем сильнее оттягивает магнит любую разумную мысль из моей головы.

Встречаясь с людьми в подобные дни, я пытаюсь сохранить лицо, изображая неподдельный интерес к их речам. И питаю надежду, что искра из разума может перепрыгнуть и на меня. При этом я широко раскрываю глаза. На сияние своих глаз я могу по-прежнему положиться. Им пока передается кое-какое свечение от карманного фонарика моего мозга. И когда я не пытаюсь пространно говорить, большинству людей не приходит в голову, насколько же мне нечего сказать.

Находясь в одиночестве, я капитулирую перед этой великой кашей. Выбрасываю белый флаг и стараюсь понять то, что желает мне внушить это варево. «СПИСПИСПИСПАТЬ!» — наплывают на мое сознание вязкие и слюнявые фразы.

Если бы это было так просто! Спать светлым днем в компании притаившихся за моим лбом подпольщиков, которые посылают мне тексты азбукой Морзе карманным фонариком.

Компромисс: не тревожиться. Примириться с тем, что я сегодня ни на что, абсолютно ни на что не способна. С тем, что Барбара, с которой я хорошо знакома, не в состоянии сегодня играть в свою любимую игру, которая называется «жизнь». По крайней мере не способна играть по тем правилам, которые ей хорошо известны и которым она с удовольствием следует. Будем считать, что она вытащила ненавистную ей карту: «пропустить ход», в то время как другие получают удовольствие. И даже более того: ей просто пришлось — и на неопределенное время — взять на себя роль некоего человекообразного существа, которое схоже с ней внешне. Но она не желает, ни при каких обстоятельствах, чтобы ее за это существо принимали!

Кто же я, если я больше не «sapiens»? Если определяющими меня, как человека, качествами я больше не располагаю? Есть ли у меня право присутствовать в этом мире, если я не могу оправдать свое существование никаким результатом. Если я не только не способна играть на бирже идей, общаясь с друзьями, но мне даже не под силу строить грамматически правильные предложения, чтобы объясниться с кассиршей в супермаркете?

Как будто бы я вытащила ненавистную мне карту: «пропустить ход», в то время как другие получают удовольствие.

Карманный фонарик за моей лобовой костью активно мигает. Это свидетельство тому, что сформулированные мною мысли достаточно основательны и стоят того, чтобы над ними как следует поразмыслить. «Ничего другого и не желаю!» — кричу я в ответ. Но я понятия не имею о том, услышали ли меня мои мысли там, в своем крохотном убежище.

«Как ты поживаешь?»

Вот самый часто задаваемый мне вопрос в ненавистные дни. Утверждать, что все у меня плохо, было бы нечестно. Кроме того, такой ответ не исчерпывающий. Он провоцирует других строить различные догадки, на многочисленные «почему?». Он представляет собой соблазн для желающих меня утешать. Потому что я тоскую по своему мужу, по своему сыну, по своей дочке. Он возбуждает желание мне помогать, если мне что-нибудь понадобится. Все так бесконечно милы! Желают быть отзывчивыми. Желают со мной встретиться. Что с неизбежностью означает: разговаривать.

СО МНОЙ РАЗГОВАРИВАТЬ!

Они понятия не имеют о том, что в дни, подобные сегодняшнему, это все равно что требовать от меня невозможного. Но они действуют из лучших побуждений!

Я пытаюсь объяснить, что же со мной происходит. Рассказываю, что боюсь превратиться в идиотку, что я не нахожу больше подходящих слов. И что слова, вылетающие из моего рта, — это все уже бывший в употреблении товар. Второй сорт. Дефектный, ущербный, дешевый. И снова меня спешат успокоить: «Пройдет! Я ничего такого не заметила!»

Или: «Да, это простительно. Ты так много пережила за последнее время».

Или: «Все пройдет. Вот увидишь! И в самое ближайшее время».

Спешат утешить настолько быстро, что я уже в следующую минуту после начала разговора снова принимаюсь щебетать, попивая кофе. Или продолжаю телефонный разговор. И делаю это потому, что мне не хватает ни сил, ни слов, чтобы объяснить, почему я уже через две минуты после начала встаю и ухожу. Или почему я прощаюсь и кладу трубку. И это в ситуации, когда мы так долго друг друга не видели и не слышали. Другие не замечают, что я произношу достаточно бессвязные речи. Или, наоборот, замечают это, но не решаются об этом со мной заговорить. Мне трудно сказать, какой из вариантов хуже.

Этому моему состоянию есть объяснения: последствия шока. Тело добывает себе то, в чем оно нуждается, — гормоны. Все это пройдет. Когда-нибудь. На это можно надеяться. Это объяснение не сильно впечатляет мою мякинную голову: ты не становишься сообразительней оттого, что тебе известна причина своей глупости.

Каждые десять дней каждого месяца просыпаюсь в подобном состоянии. Следующие десять дней мне нужны для того, чтобы прийти в себя. В оставшееся десятидневное «окно» (большего мне не оставляет магнит, крадущий мои мысли) я вмещаю работу и утрясание проблем. Если моя жизнь хоть в какой-то степени соответствует этому раскладу, то в конце месяца я с облегчением перевожу дыхание. И я вовсе не уязвлена, хотя и несколько расстроена, оттого, что очень, очень давно не видела своих друзей.

Иногда в такой «ненамагниченный» день я встречаюсь с друзьями и, окрыленная воскресшей способностью явить четкость мысли, я провожу с ними чудесный вечер. Мы болтаем, острим, дурачимся, равно как и ведем глубокомысленные беседы. И когда эти милые друзья рассказывают о замечательном времени, проведенном со мной, другим милым друзьям, кто-то запросто может подумать:

«А почему она тогда у меня не объявляется?»

«Я, что же, больше не удостаиваюсь ее интереса?»

«Получается, я ей больше НЕ НУЖЕН?»

Как же вы все мне нужны! Настоятельно. Больше, чем когда-либо. Но совсем по-другому. В той форме, которая прежде была непредставима. А о том, что я вас всех бесконечно ЛЮБЛЮ, об этом я не забываю даже тогда, когда моя мозговая каша бурлит так, что выливается из ушей!

Как же должны меня любить мои друзья, чтобы продолжать оказывать мне знаки своего внимания. Чтобы продолжать терпеливо дожидаться, когда же я сама у них объявлюсь, вынырну из небытия после длительного отсутствия.

Хватит ли у них терпения продолжать направлять свои добрые слова женщине, которая никак на них не отзывается, но которая, однако, желает именно этих слов — как голодный жаждет хлеба, а мучимый жаждой — воды? Наверное, не у всех запас терпения неиссякаем. И я это понимаю. Слишком уж из ряда вон то, что произошло и происходит. Для всех нас. У меня нет никого, кого бы я могла рассматривать в качестве примера. Того, кто мог бы указать, какое поведение в моей ситуации является «правильным».

Хочу только, чтобы вы знали: я всех вас люблю, даже если эта моя любовь в настоящий момент практически никак не проявляется. Пожалуйста, не забывайте меня!

Ваша Барбара

Данный текст является ознакомительным фрагментом.