Глава 1 Такие разные времена: веселые и тяжелые

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 1

Такие разные времена: веселые и тяжелые

Р. Фрэнк Пьюселик

Я окончил школу в Сан-Диего, Калифорния, в 1963 году. Поступил в местный колледж и через три семестра бросил учебу. В 1965 году это была не лучшая идея, так как вскоре я получил повестку, и не прошло и трех месяцев, как оказался в военно-морском флоте. В лагере для новобранцев я успешно прошел тестирование умственных способностей, вследствие чего меня прямо из лагеря отправили в медицинскую школу военных санитаров. После кратких курсов в медицинской школе я великолепно провел год – мой первый год воинской службы – в военном госпитале в Японии, поигрывая в гольф. Корпусу морской пехоты был нужен санитар, и в 1966 году меня перевели к морпехам. И вновь в Сан-Диего, на этот раз в учебную пехотную часть, затем опять лагерь и школа санитаров, откуда меня распределяют во второй батальон девятого полка морской пехоты прямиком в джунгли юго-восточной Азии. Тот год был не самым лучшим в моей жизни – 10 месяцев в джунглях во взводе морской пехоты и затем 3 месяца в полевом госпитале в Фубае, Южный Вьетнам. Последние 7 месяцев своего четырехлетнего армейского воинского срока я отслужил в госпитале военно-морских сил в Сан-Диего, Калифорния, в моем родном городе. Эти 7 месяцев были для меня подарком. Я был еще в армии, но уже дома. Мне действительно нужно было это время, чтобы вновь ощутить себя человеком. Служба в Сан-Диего как раз помогла мне вернуть человеческий облик.

Таким образом, отслужив четыре года в армии, я вернулся в колледж в Сан-Диего, который оставил перед службой.

На этот раз мое отношение к учебе и стремления были совсем иного калибра, чем в первый раз, и я преуспевал во всем. Получал отличные оценки, принимал участие во всех мероприятиях и много играл в гольф. Женился на любимой девушке, которую встретил еще во время своей послевоенной службы, у нас родился сын, я начал работать, пытаясь избавиться от воспоминаний войны и детства. В основном я налегал на психологию и политическую науку. В течение двух лет, проведенных в этом колледже, я не сильно преуспел в самоизлечении, зато много узнал о нескольких различных психологических системах, да и просто хорошо проводил время. В

1970 году я перевелся в Калифорнийский университет в Санта-Крузе, чтобы получить степень бакалавра по психологии и политике.

Так я оказался в городе хиппи – недавно закончивший армейскую службу и покинувший стены колледжа, в котором в основном учились ветераны войны. Это был для меня настоящий шок! В те дни поступить в университет в Санта-Крузе было трудно, и многие проваливали вступительные экзамены. Только самые лучшие могли поступить в университет. Однако система университета предусматривала систему специальных льгот для ветеранов. Поэтому в университете меня окружали самые толковые ребята, которых мне когда-либо приходилось встречать. Большинство из них были на 4–6 лет младше меня, но все были очень хорошо образованны. К счастью, я умел красиво говорить и был уверен в своих силах, поэтому мне как-то удавалось справляться и приспосабливаться. Я любил университет и мог погрузиться глубоко в процесс осознания того, что было со мной не так; я очень старался стать тем, кто бы мне нравился и кого бы я мог уважать.

В середине или конце 1971 года я консультировал молодых людей и учил студентов младших курсов, как работать с гештальтом; гештальт я особенно интенсивно изучал в колледже в Сан-Диего. Также я проводил тренинги для других консультантов – как работать со студентами, которые принимали ЛСД и в этой связи переживали непростые времена. Все это удавалось мне довольно легко. После пребывания в юго-восточной Азии, кричащие и злобные клиенты не являлись для меня проблемой. У меня была репутация парня, который мог справиться с любой ситуацией при консультировании людей в состоянии наркотического кризиса, и мне нравилась такая репутация.

Примерно в то время я познакомился с парнем, которого звали Ричард Бендлер – у нас с ним было много общего. Казалось, мало что его по-настоящему беспокоило или выводило из себя – в особенности плач и крики студентов колледжа. Мы очень хорошо поладили и начали вместе вести групповые тренинги по гештальту. Мы проводили две-три тренинговые сессии в неделю и при этом неплохо зарабатывали на карманные расходы. Через несколько месяцев работы с группами Ричард пригласил нового «доку» – профессора лингвистики, посетить наши групповые тренинги, чтобы он сказал нам, есть ли в нашем поведении лингвистические или какие-либо иные паттерны и/или идеи, способные помочь нам делать еще лучше то, что мы делали до того. После трех-четырех сессий с Джоном Гриндером, новым профессором лингвистики, который понаблюдал за нашими групповыми тренингами и задал нам вопросы по нашим языковым моделям и другим паттернам, которые он заметил, – мы поняли, что были на пути к чему-то действительно особенному. По моему мнению, именно во время этих двух или трех групповых тренинговых сессий по гештальту зародилось НЛП/Мета.

Волнение, которое я испытывал тогда, работая с Джоном и Ричардом, стало для меня движущей силой, никогда не покидавшей меня в течение последовавших шести или более лет, проведенных вместе с Джоном и Ричардом (на самом деле, эта сила не оставила меня до сих пор и, надеюсь, не оставит никогда).

Первые несколько месяцев мы работали втроем – Джон, Ричард и я, но затем мы быстро начали набирать в свою группу новых участников. Джон преподавал в университете, мы с Ричардом вели тренинги по гештальту, так что у нас была возможность находить людей, которые нам нравились. Иногда люди сами приходили к нам и просили принять их в «учебную группу», которую мы сформировали. Так мы стартовали и начали быстро развиваться. По моему мнению, эта группа сформировала «первое поколение» НЛПеров. В нее входили: Джойс Микалсон, Тревальян Хок, Мэрилин Московиц, Джефф Пэрис, Лиза Чиара, Айлин МакКлауд, Кен Блок, Тэрри Руни, Джоди Брюс, Билл Полански, Девра Кантер и еще один человек, пожелавший не называть свое имя. Кроме того, в те годы было еще несколько человек, соприкасавшихся с тем, что мы делали. Терри МакКлендон (который позднее был связан с НЛП намного теснее и активно сотрудничал с Робертом Дилтсом), Пол Картер (близкий друг Стива Гиллигена, бывший его партнером в течение нескольких лет), Дэвид Вик (глава Молодежных служб, хороший друг, отличный лидер и знаток НЛП), Гэри Меррил (близкий друг Джудит ДеЛозье, участник многих Мета-групп), Майкл Паттон (без чьей помощи и дружеской поддержки я мог бы и не закончить университет, хороший консультант и коллега по Молодежным службам), Питер Гарн (также сильный консультант в Молодежных службах) и Пат Леклер (главный консультант в Молодежных службах, постоянно поддерживавший нашу «инновационную» работу с клиентами). В течение первых двух лет группа перечисленных выше людей была единственной, принимавшей участие в наших экспериментах.

Именно в течение этих первых двух лет экспериментов была оформлена метамодель, а также другие основные модели НЛП. Мы проводили много времени, копируя «великих» терапевтов (при личном знакомстве или по видеозаписям, а иногда по рукописям) с целью изучить их языковые модели, а затем сформулировать «их приемы» так, чтобы мы могли использовать их столь же эффективно. Мы потратили невероятно много времени и энергии, в течение всех этих шести лет и всех трех поколений, проводя сессии гештальта друг с другом по каждой мыслимой проблеме; по много раз реконструировали семейные сцены друг с другом, пока в мельчайших деталях не проанализировали семьи каждого из нас; занимались психодрамой со всех возможных перспектив, терапией частей (каждый из нас практиковал ее с каждым членом команды), терапией сновидений с каждым сном, который имел хоть какое-то значение для любого из нас. Затем мы оценивали паттерны (вербальные и невербальные), уточняли и дорабатывали эти паттерны, насколько это было возможно, а затем тестировали их для получения лучшего и скорейшего результата. Мы продолжали практиковаться до тех пор, пока не убеждались, что данную технику или процесс нельзя сделать лучше или более быстродействующими.

Мы заметили, что «мастера» зачастую сами на практике использовали свои модели небрежно и непостоянно. Мы же, понимая используемые ими модели и используя их систематически, добивались более быстрых и эффективных результатов, чем сами мастера. Мы тратили много времени, накапливая их приемы и тестируя наши умения друг на друге, с нашими друзьями и с теми клиентами, которые были у некоторых из нас в Консультативном центре Санта-Круза (Молодежных службах). Нам казалось очевидным, что в большинстве случаев «мастера» освоили свои паттерны изменений за много лет путем проб и ошибок, и в действительности сами не знали, какие паттерны они наблюдали или какое систематическое поведение или язык они использовали, стимулируя изменения у своих клиентов. Мы убеждались в этом много раз, расспрашивая «мастеров».

Также создавалось впечатление, что «мастера» полагались всего на несколько паттернов и отнюдь не проявляли гибкость в их применении. Теперь мы отчетливо понимали, что происходило, когда терапевт был эффективен с одним клиентом и совершенно неэффективен с другим. Причина заключалась в том, что у клиентов были собственные паттерны, и терапевту нужно было уметь эффективно работать с паттернами клиента, которые и породили его проблему. Нам казалось, что терапевты не могли помочь своим клиентам, если проблемы клиентов не «коренились» в паттерне, который терапевт мог распознать и с которым мог эффективно работать. Сегодня это выглядит до смешного просто, но в 1973 для нас это было настоящим откровением.

Это означало, что потенциально мы могли найти паттерны многих великих «коммуникаторов» и собрать их в единую систему навыков, которую практикующий специалист мог освоить и использовать. Это, конечно, позволило нам понять наиболее распространенные ошибочные суждения в психотерапии. Мы поняли, что любая модель, выделенная любой «школой» или «стилем» психотерапии, была чаще обречена на неэффективное использование, чем на эффективное. Также мы поняли, что именно модель или группа паттернов клиента гораздо важнее для работы терапевта, нежели «помогающая» или «здоровая» модель терапевта, приносимая им на сессию. Разумеется, именно поэтому терапевту необходимо выбрать систему терапии, подходящую клиенту, а не клиента приспосабливать к своей терапии. Какое-то время мы потратили на то, чтобы выбрать «полезные» модели из различных систем психотерапии и довести их до логического завершения так, чтобы они реально или полно характеризовали структуру личности. Было необычайно забавно оказаться полной «гештальт» личностью, или абсолютной личностью «транзакционного анализа», или «фрейдистской» личностью (с этой стоит быть максимально осторожным!) Этот процесс помог нам быстро понять ограничения, неполноту и противоречия систем, зачастую определяющих ведущие принципы психотерапии.

В течение этого времени характер моих отношений с Ричардом постепенно изменялся. Изначально мы с Ричардом представляли собой живой, активный, партнерский дуэт. К середине 1973 года (а возможно и раньше, как считает Ричард), Ричард и Джон уже работали в тесном партнерстве, а я был (функционально) лидером группы студентов. Некоторые из тех бывших «студентов» никогда не принимали меня в этой роли, но так было до середины 1976 года. Сейчас я думаю, что некоторые из будущих НЛПеров, такие как Дилтс, Гиллиген, Айхер, возможно, Камерон, ДеЛозье, Гордон и другие никогда не знали, как начинались «люди Мета». Я никогда не думал об этом в те дни, никогда не придавал этому значения. Мы были слишком увлечены, многому учились, и я начал чувствовать себя «настоящим» человеком.

Однажды, когда мы экспериментировали с моделями терапии сновидений, сочетая подходы гештальта по работе со снами с психодрамой и «частями» Вирджинии Сатир, Джон Гриндер провел меня через болезненный процесс по «изживанию» моих повторяющихся вьетнамских кошмаров. Долгие, пугающие три с лишним часа, но Джону и ребятам, вовлеченным в этот процесс, удалось изменить меня навсегда. Наконец мне удалось избавиться от моих худших воспоминаний, чувства вины и других ощущений, переполнявших меня в худшие моменты жизни. До этой сессии с Джоном я был уверен, что сумасшествие, порожденное во мне джунглями, останется во мне навсегда. Позитивные трансформации, начатые на той сессии с Джоном, продолжаются на протяжении всей моей жизни.

В те ранние годы мы много играли с паттернами Карлоса Кастанеды, Карла Роджерса, Вирджинии Сатир, Грегори Бейтсона, Джона Лилли и других.

«Люди Мета» встречались с Джоном, Ричардом и мною один или два раза в неделю на 3–5 часов, а дополнительно работали без Джона и Ричарда два-четыре раза в неделю, зачастую от 4 до 6 часов за одну сессию (я участвовал во всех этих группах). Некоторые из нас работали вместе в Молодежных службах, вместе учились, вместе организовывали разные мероприятия в университете.

В течение 1973 и 1974 годов все мои усилия были распределены в нескольких направлениях: изучение паттернов, работа с этими паттернами в Молодежных службах в Санта Крузе, организация наших экспериментаторских собраний, работа с Мета-людьми по шлифовке наших умений, попытки покончить с наследием войны и моим сумасшедшим детством, ну и, конечно, получение университетского диплома. Безусловно, Джон и Ричард были тогда главными людьми в моем личном и профессиональном развитии – Джон в прямом смысле слова, а Ричард скорее в качестве предупредительного антагониста.

В конце 1973 и начале 1974 еще несколько ключевых людей присоединились к процессу: Роберт Дилтс, Стив Гиллиген, Джеймс Айхер, Лесли Камерон, Дэвид Гордон и Джудит ДеЛозье. В 1974–1975 большая часть нашего внимания была сосредоточена на бессознательных моделях Милтона Эриксона и других «мастеров». Мы изучали и испытывали каждый феномен транса, о котором могли узнать или прочитать. Сотни часов мы работали друг с другом и с другими добровольцами, погружая их в транс, чаще всего с их позволения. Мы изучали процесс «идентификации глубокого транса», когда человек становится другой личностью на самом глубинном базовом уровне.

Идея состояла в том, чтобы научиться от «мастеров» как можно быстрее и как можно большему. Мы «становились» каждой личностью, в которой, по нашему мнению, было нечто «магическое», от которой мы могли чему-то научиться. Однажды нам пришлось приложить немалых усилий, чтобы Стивен стал снова Стивеном, а я провел несколько странных дней, когда Лесли впервые была Вирджинией. Мы с Лесли были очень близки тогда – партнеры в жизни и в работе, в группе НЛП и в Молодежных службах. Когда она стала Вирджинией, она была очень вежливой и, конечно же, меня не знала. Чувствуешь себя неуютно, когда кто-то, кого ты знаешь очень хорошо, не знает, кто ты такой. Какое для меня было облегчение, когда днем позже Лесли вернулась в тело Лесли!

Наша веселая компания продолжала экспериментировать в течение 1975 и 1976 годов: мы копировали модели поведения, все проверяли на личном опыте, оценивали, пробовали, практиковали и шлифовали все, достойное изучения. Модели и техники, которые мы развивали, становились все более известны, и люди с другой стороны холма (Сан-Хосе, Сан-Франциско, Пало-Альто, Беркли и другие места восточнее Санта-Круза) захотели изучать наши «открытия». Большинство людей Мета стали вести тренинговые программы того или иного рода. Мы объединялись в неформальные команды. Мы с Лесли много работали вместе и фокусировались на образовании и семейных системах. Я провел несколько самых счастливых лет своей жизни, живя и работая с Лесли. Она была замечательным другом, чудесным партнером в жизни, удивительно бесстрашным исследователем и лучшим тренером, которого я когда-либо видел (за исключением меня, естественно).

В то время Байрон Льюис переехал в Санта-Круз и присоединился к нашей группе. Он был и остается одним из тех людей, кем я больше всего восхищаюсь. Байрон относится к тем редким людям, которые делают то, о чем говорят, причем делают наилучшим образом. Он поистине стоит золота не меньше, чем весит сам. Мы сразу подружились в день знакомства и дружим до сих пор.

Лесли Камерон, Кен Блок, Майкл Паттон, Питер Гарн, Дэвид Вик, Пат Леклер и я уделяли много времени и усилий образовательной системе округа Санта-Круз, а также проблемам молодых людей всего региона, включая окружающие города. Мы работали в команде, проводя тренинги для местных преподавателей, общаясь напрямую со школами, контактируя с агентствами, ответственными за работу с «проблемной молодежью». У каждого из нас были клиенты, назначенные нам Молодежными службами (отдел Общинного консультативного центра Санта-Круза). Это была организация, предоставляющая психологические услуги жителям региона Санта-Круз. Пат Леклер был старшим психологом-наставником, а Дэвид Вик был директором программы. Оба очень серьезно и ответственно относились к своим обязанностям и контролировали всю нашу команду. Остальные из нас были консультантами и тренерами, отправившимися «в поля» свершить нечто невозможное. Дэвид Вик описал свое видение той работы в данной книге. Далее вы прочтете, каково ему было работать с нами, «людьми Мета», и какая была реакция школ и других учреждений, в которых наша команда работала по поручению Молодежных служб.

Нас восхищала возможность проявить наши умения в «реальном» мире, с теми клиентами, с которыми безуспешно работали другие психологи. Это была настоящая проверка наших идей и умений. Мы учились, добивались своих целей, мы по-настоящему любили работать с «нашими» ребятами и «нашими» школами.

К середине 1975 года многие из первого поколения «людей Мета» закончили университет и разъехались кто куда, устраивая свою жизнь. Мы все вели множество тренингов и работали в тех областях, которые нас интересовали. Стивен Гиллиген и Пол Картер плотно занимались эриксоновскими техниками, мы с Лесли – семейными системами и образованием, другие совершенствовались в своих областях. Между тем наши тренинговые группы по-прежнему регулярно собирались. Люди «из-за холма» приезжали в Санта-Круз учиться у нас. Джон и Ричард организовывали оригинальные и очень интересные тренинги. Перед проведением тренинга они встречались с «людьми Мета» и инструктировали нас, чему обучать обычные группы. Когда обычный тренинг начинался, они выделяли каждому из «людей Мета» по несколько участников (от 6 до 15), и мы проводили их через весь обучающий опыт. Забавной частью игры для нас, «людей Мета», были моменты, когда Джон или Ричард подходили к нам прямо во время тренинга и меняли цели, наблюдали нашу работу и оценивали наши способности менять цели по несколько раз в течение одного вечера. При этом в целом сохранялась последовательность и ценность всей программы тренинга для участников «из-за холма». Иногда они забирали нас из нашей группы участников и помещали в другую группу, предлагая продолжить программу, которую вел до нас другой тренер. Разумеется, мы зачастую и не знали, что делал предыдущий тренер, а Джон и Ричард нам об этом не говорили. Мы сами должны были догадаться, что делал предыдущий тренер, проверяя и наблюдая, как правило, за невербальной реакцией людей. Да, подчас это было совсем непросто. Программа для «людей Мета» велась на другом уровне, чем программа для участников «из-за холма». Конечно, при этом они тщательно следили и контролировали, чтобы программа для новых участников велась на высоком уровне и давала им ценный опыт.

Только тогда, когда программа для обычных участников заканчивалась, и они уезжали, начиналось основательное обучение «людей Мета». Мы говорили, чему научились, как и по каким признакам узнавали, что делали другие ведущие до нашего прихода в новую группу, с какими сложностями мы сталкивались и как пытались их преодолеть – успешно или не совсем, делились мнениями о работе друг друга, подводили итоги по всему тренингу и получали обратную связь от Джона и Ричарда. Конечно, это был потрясающий обучающий опыт, не всегда простой, не всегда приносящий удовлетворение. Уверен, вы догадываетесь, что я имею в виду.

В конце 1976 или, возможно, в начале 1977 года моя жизнь круто изменилась. Ричард пригласил Лесли поехать вместе с ним, Джоном, Джудит и Эриком (моим сыном) к Милтону Эриксону. Естественно, она ухватилась за эту возможность, и я был рад за нее. Когда она вернулась из поездки в Аризону, моя жизнь внезапно стала совсем иной. Вернувшись, Лесли, казалось, была совершенно ко мне безразлична, она со мной почти не разговаривала и вообще едва со мной общалась. Было ясно, что что-то случилось, но я не хотел делать очевидные выводы, просто не хотел в это верить. Примерно спустя две недели Ричард пришел ко мне и сказал, что не хотел бы больше видеть меня в команде, среди участников группы в каком бы то ни было качестве. К тому времени у меня уже были и свои причины с ним согласиться. В тот день я потерял партнера по работе и жизни, мою команду, источник дохода и моих друзей (все они были «людьми Мета»). В течение нескольких месяцев, понадобившихся мне, чтобы свыкнуться с ситуацией, я жил в комнате в доме Пола Картера и Стивена Гиллигена, которые проявили по отношению ко мне необычайное великодушие и уважение. Затем в один день я собрал все свои вещи, забрал своих собак и отправился в Небраску. Примерно восемь месяцев я консультировал фермеров и «городское население» (они не любили психологов, поэтому мне приходилось работать через проповедников и священников, которые были рады профессиональной помощи) в фермерской среде, где и начиналась моя жизнь. Было забавно жить в местечке с населением 600 человек после того, как более 28 лет я провел в Сан-Диего и Санта-Крузе.

В свободное время я работал ветеринаром на добровольной основе. Я проводил много операций животным, мне нравилось общаться с фермерами, это были замечательные люди, и я посвятил всего себя ветеринарии. Я быстро подружился с местным ветеринаром, от которого многому научился. Несмотря на то, что я любил это местечко, полюбил новый уклад жизни, я вновь собрал все свои пожитки, погрузил их в свое авто и, конечно, вместе со своими домашними любимцами отправился в Сан-Диего. Жизнь в Небраске казалась мне слишком медленной и слишком уж предсказуемой. Итак, я возвращался домой, чтобы все начать с нуля.

Посетив Институт транзакционного анализа в Ла-Хойя, Гештальт-институт в Пасифик Бич и Центр изучения личности опять же в Ла-Хойя (это был открытый институт под руководством Карла Роджерса), я обнаружил огромный интерес жителей Сан-Диего к изучению НЛП. Посему несколько месяцев спустя я открыл Мета Институт в Сан-Диего. Я нашел и пригласил поработать со мной в Сан-Диего некоторых «людей Мета», которые больше не участвовали в деятельности Джона и Ричарда в Санта-Крузе. К моему большому изумлению и радости, несколько ребят из самых первых групп присоединились ко мне, и мы провели замечательные четыре года жизни, изучая и преподавая НЛП психологам и бизнесменам в Сан-Диего. Мэрилин Московиц, Джефф Пэрис, Байрон Льюис и Лиза Чиара из группы Мета Санта-Круза, а также двое студентов-отличников в психологии и НЛП – Тим Крисвел и Стивен Лореи из Сан-Диего составили штат исследователей и преподавателей в Мета Институте Сан-Диего (МИСД).

В то время мы с Байроном получили докторскую степень по программе Международного университета Соединенных Штатов, проводимой в Институте транзакционного анализа (ИТА) в Ла-Хойя. Я читал лекции в докторантуре (обучал НЛП студентов ИТА и будущих докторов), Байрон также работал с кандидатами в доктора по этой программе. Мета Институт Сан-Диего работал активно, мы вели тренинговые программы по многим направлениям, которые мы изучали и осваивали более шести лет в Санта-Крузе. Кроме того, мы накапливали новые знания и опыт в наш «багаж приемов», нам нравилось работать и общаться друг с другом.

В 1983 году меня пригласили переехать в Оклахому, чтобы вести переговоры от имени владельца и управляющего нефтяных скважин в центральных районах США. Мне было трудно отказаться от его предложения, а кроме того, он пообещал профинансировать открытие филиала МИСД. Я принял это предложение, и по традиции вместе со своими собаками вновь отправился в путь – в Норман, Оклахома. Я «благословил» коллег, остававшихся в Сан-Диего, а управление Институтом передал Мэрилин. Они еще несколько лет после моего отъезда вели программы в МИДС, затем Институт закрыли, и каждый продолжил свой путь самостоятельно.

В 1983 году в Оклахоме нефтяной бизнес переживал трудные времена (я присоединился к этому бизнесу не в лучшее время), а к середине 1984 года моя компания по тренингам НЛП (Мета Институт в Оклахоме) уже сама поддерживала некоторых добытчиков газа и нефти, к которым я присоединился год назад. Некоторые из них, как и я, оставили нефтяной бизнес, а у Мета Института дела шли отлично. Я проводил множество тренингов по всему среднему западу и по-настоящему погрузился в культурную среду центральных штатов, даже полюбил ее.

Конечно, этому способствовали местные жители – очень консервативные и очень религиозные. Мне пришлось научиться преподавать НЛП с адекватной привязкой к библии. Это было не так трудно для парня, получившего хорошее католическое образование (я ходил в католическую школу в Сан-Диего первые 8 лет – великолепное образование для того времени). Мой опыт жизни и работы в Небраске также помог мне подготовиться к Оклахоме. Я встретил в Нормане замечательную оклахомскую девушку и женился на ней (да, снова женился). Несколько лет мы жили вместе. Она – один из самых замечательных людей, с кем мне довелось провести часть своей жизни. Мы и сегодня общаемся и заботимся друг о друге. Я работал со многими компаниями и проводил много времени в дороге. Также я проводил много времени со своим сыном Эриком, который уже тогда профессионально занялся мотокроссом. К тому времени он стал профессиональным гонщиком, я старался проводить с ним как можно больше времени. Джон Гриндер, Джудит ДеЛозье и я встречались довольно часто на его заездах, а когда у нас получалось – ходили друг к другу в гости. В то время Джон стал отчимом моего сына, и Эрику приходилось уживаться с четырьмя «родителями». Казалось, ему нравилось общаться со всеми нами. Я надеюсь, что это так и было. Я считал, что мне здорово повезло. Если бы мне пришлось выбирать отчима для своего сына, то из всех мужчин в мире я бы выбрал Джона.

В то время меня часто просили обучать штатных консультантов специального интерната по программам работы с молодежью с наркотической и алкогольной зависимостью.

Всякий раз, когда я сталкивался с такими программами, у меня возникало ощущение, что эти программы, мягко говоря, малоэффективны. Мне всегда казалось, что клиенты этих программ просто учились «правильно» лгать штатным сотрудникам, которые с ними работали. Когда мне удавалось войти в доверие к ребятам и добиться от них правды, мои самые худшие опасения подтверждались. В лучшем случае эти программы были лишь симуляцией успеха, а в большинстве случаев они в гораздо большей степени приносили вред, нежели пользу. Я много думал о структуре программ, о сотрудниках, об истинных целях этих программ. Программы разрабатывались с разными целями: зарабатывать деньги (для богатых подростков), собрать подростков в одном месте, чтобы изолировать их от «нормальных людей» (для бедных подростков), выделить место, где продержать их, пока они не достигнут возраста, достаточного для получения тюремного срока. Именно в тюрьму большинство из ребят и собиралось и, казалось, все профессионалы, трудящиеся на этом поприще, об этом знали, просто не говорили об этом вслух. Я не мог работать с этими людьми и молчать. Я подошел к руководителю программы по работе с самыми проблемными из этих бедных ребят и сделал ему предложение. Я сказал: «Ваша программа – полное дерьмо. Я могу построить настоящую программу, если вы в этом заинтересованы. Но мне нужен будет полный контроль в течение трех лет». Он сказал, что подумает об этом. Он позвонил мне через неделю и спросил, когда я готов начать. Теперь я должен был «отвечать за свои слова».

Следующие три с лишним года я управлял Мета Институтом в Оклахоме, проводил время с сыном, посещая его гонки, создавал и вел две программы по реабилитации наркозависимых (одну для подростков, другую для взрослых) в городе Оклахома, штат Оклахома.

Я нанял отличных профессионалов, и мы создали модель, основанную на принципах НЛП, общих семейных систем, гештальта, бизнеса и лучших навыках «терапевтического сообщества», которые я изучал. На третий год нашей работы мы («Дом Жизни») были выбраны исследовательской командой правительства США (национальная программа называлась «Молодежь в зоне риска») как лучшая лечебная программа для молодежи в Америке. Показатель успеха лучших программ, которые я видел до нашего «Дома», составлял менее 1 % (при честном подсчете). В большинстве случаев считать вообще было нечего, и я знал почему. Мы же хотели достичь показателя в 75 % (никто никогда по достоверным источникам не превышал 10 %), но в течение четырех лет, которые я вел программу, мы так и не достигли желаемого уровня. В конце четвертого года мы немногим превысили 60 %, используя строжайшие критерии, которые я когда-либо видел в подобных программах. Я оставил программу в Оклахоме в 1988 году. Программа просуществовала еще несколько лет, но затем медленно вернулась в то состояние, в котором она и была, когда я принял руководство (270 клиентов и никаких позитивных результатов). Сегодня эта программа в Оклахоме не существует. Я до сих пор общаюсь со многими выпускниками той нашей программы в Фейсбуке. Эти ребята навсегда стали «моими».

В 1987 году, когда я жил в Оклахоме, мне позвонила моя знакомая из Калифорнии. Она сказала, что у нее гостят несколько российских психологов, трое из которых хотели бы со мной встретиться. Их интересовала моя деятельность, а также мои знания в области гештальта, НЛП и лечения наркозависимых. Она сказала, что я единственный из ее знакомых, кто знал эти три темы на профессиональном уровне, и спросила, смогу ли я принять троих россиян.

Конечно, я мог. И уже на следующий день я встретил первых в моей жизни русских в аэропорту Оклахомы. Они планировали нанести трехдневный визит, но пробыли в Оклахоме три недели. Мы отлично проводили время. Я показал им многое из того, что знал, и мы быстро сдружились. Они, в свою очередь, пригласили меня посетить Россию, и спустя несколько недель я сходил по трапу самолета в Москве.

Это был шок. Я стал свидетелем временного сдвига. Неожиданно я оказался отброшенным в 1935 год. Я познакомился с множеством великолепно образованных профессиональных психологов, которые ничего не умели делать на практике. Мы с ними идеально сочетались – я не обладал тем объемом знаний, который был у них, но владел практическими навыками и мог делать практически все, чему они хотели научиться. Для тренера это был рай. Я нашел огромное количество высокообразованных профессионалов, жаждущих учиться, готовых пробовать и экспериментировать. Не было больше никакой ерунды вроде бесконечных интеллектуальных споров, так свойственных тренинговым программам в США. Они просто хотели, чтобы я научил их достигать поставленных целей и контролировал их усилия по копированию того, что я им показал. Масса энергии, схватывающие все на лету студенты и 11 часовых зон, в каждой из которых на мои знания был спрос. Несколько раз я прилетал в Россию, пока окончательно не переехал в Москву в 1989 году.

Как много всего необычного я здесь повидал! Я был первым американцем, посетившим многие города России, был свидетелем великого хаоса, видел невообразимые трагедии, испытывал смертельную опасность, совершал массу «чудес», подружился со многими сильными мира сего, проводил тренинги для тысяч людей, помогал сотням бизнесов. Взамен я получил невероятную жизнь, дарованную мне людьми, живущими в 11 часовых поясах.

Я испытал все прелести сумасшедшего времени (лихих 90-х) в России, в Украине, в странах Балтии. Я гонялся за большими деньгами, большими сделками, которые в один момент превращали людей в миллионеров, в том числе и иностранцев. Конечно, по тем или иным причинам сделки проваливались, но у меня всегда оставался мой тренинговый бизнес. Постепенно я отошел от мира НЛП в СНГ. Я все больше занимался бизнес консультированием, что было моим основным делом в Оклахоме перед отъездом в СНГ. В 2000 году я решил прекратить делать то, чего не умел делать, и сконцентрироваться на том, что я умел делать великолепно. Во время моих путешествий я попал в город, который, казалось, полностью был мне по душе и соответствовал моему «стилю». Одесса покорила мое сердце в первый же день, когда я приехал в этот город провести какой-то тренинг. В то время я жил в Москве, и уже через пару месяцев я собрал свои вещи, мою русскую семью (о, да, я женился на молодой сильной русской женщине по имени Татьяна и получил впридачу шестилетнюю дочь) и переехал в Одессу.

С тех пор здесь и живу. Только на год я уезжал в Санта-Круз, помогал Джону Гриндеру строить дом, еще раньше я на год уезжал в Сан-Диего, работал с моим другом детства Джоном Римли (похоже, я просто притягиваю Джонов). Кроме этих двух лет, я провел в России и Украине последние 23 года.

Сегодня я возглавляю компанию Pucelik Consulting Group, главный офис которой находится в Одессе, в Украине. У нас есть филиалы в Санкт-Петербурге и Владивостоке. В компании работают 15 молодых профессионалов. Они умны и преданы миссии PCG, мне доставляет искреннее удовольствие работать с этими ребятами. Они борются с хаосом, который существует сегодня в их мире. Я уверен, эта команда молодых профессионалов продолжит следовать нашей миссии и целям, к которым мы сегодня стремимся, даже когда я отойду от дел. Мы проводим тренинги и консультируем по вопросам бизнеса и НЛП по всей России, в Казахстане, Турции, Египте, Польше, Литве, Латвии, Англии и других странах. Я предлагаю вам посетить наш сайт www.frankpucelik.com, если вам интересно узнать, чем мы занимаемся сегодня. Сайт доступен на русском и английском языках. Также мы спонсируем и курируем программы по лечению и реабилитации наркозависимой молодежи. Сегодня это пять программ, аналогичных той, что я разработал в Оклахоме, но уже более эффективных; сегодня они успешно работают в Украине и в России. Здесь нет тех ограничений и требований к документам, которые мешают развиваться большинству программ в США. Три наши программы действуют под Москвой, две – в Одесской области. Сейчас мы готовимся открыть дополнительно три программы, и я надеюсь, наступит день, когда сотни этих программ будут открыты по всему СНГ и в Европе. Что касается США, то я не испытываю особой надежды, что там что-то кардинально изменится.

Итак, что же я могу сказать о пути, который проделал, чтобы попасть туда, где нахожусь сейчас? Это был длинный и зачастую трудный путь. Много лет я боролся за то, чтобы найти внутри себя ту личность, которую я мог бы уважать. Много раз я был близок, очень близок к тому, чтобы оставить эти попытки. Но каким-то образом я находил в себе силы продолжать борьбу (спасибо тебе, Эрик). Я пробовал на себе и изучал все, что могло мне помочь; все системы, испытанные мною, были интересны, но для меня малоэффективны. Я с любопытством тестировал на себе новые системы, объявляемые «настоящими и действенными», которые обязательно должны были помочь, но не помогали. Я всегда считал, что дело не в системах, а во мне, и уж конечно не в «целителе», сидящем напротив меня. Затем в моей жизни появился Санта-Круз и «люди Мета». Джон, Ричард, Терри, Мэрилин, Джойс, Гари, Кен, Джефф, Лиза, Джудит, Пол, Стив, Лесли, Байрон, Патрик, Айлин, Майкл, Питер, Дэвид, Пат, Тим и Хеджес помогли мне изучить путь построения той личности, о которой я мечтал. Война взорвала внутри меня весь тот мусор, который глубоко осел во мне с детства, но оставила свой особый, глубокий след.

Ричард, безусловно, по-своему гениален. Я знаю, скольким я обязан этому уникальному человеку. Надеюсь, и я был для него своего рода катализатором и ресурсом. Однако именно Джон Гриндер дал нам все идеи, инструменты, модели и целостность, которые позволили мне двигаться вперед по пути «постижения совершенства».

Без Джона Гриндера тысячи, возможно, миллионы из нас (и уж точно я сам) никогда бы не совершили тех невероятных свершений, которые позволили улучшить качество жизней миллионов людей, с которыми мы соприкасались.

Участники группы создателей НЛП, которые предпочли не вносить свою лепту в составление этой книги

Тревальян Хок

Энергичная, мудрая женщина, способная найти любую необходимую информацию, всегда готовая помочь и принять участие в процессах как в качестве «клиента» или «ассистента», так и в качестве «экспериментатора». С легкостью объединяет вокруг себя людей и в работе, и для развлечений. Ценный, замечательный член нашей команды. Одна из первооткрывателей первого поколения НЛП.

Тэрри Руни

Спокойная, рассудительная, решительная женщина. Прекрасно исполняла роль клиента для погружения в транс. Эта способность не раз помогала нам в изучении феноменов, возникающих в состоянии глубоко транса. Превосходный консультант, великолепный экспериментатор, важное звено в команде создателей НЛП. Она также была одним из представителей Мета-людей. Наш хороший друг.

Кен Блок

Кен был очень хорошо образованным молодым человеком, он всегда точно знал, что может или должно быть сделано. Прирожденный лидер/организатор. Если в группе внезапно возникали разногласия, именно Кен обычно примирял всех нас и призывал двигаться в одном направлении. Кен одинаково хорошо выполнял и роль критика, занимающего сторону оппозиции, если в таковом была необходимость, и роль «своего парня». Кен был невероятно ценным членом команды и зачастую выступал вдохновителем открытий важных паттернов. В определенных ситуациях он мог быть поразительно упрямым, и я вас уверяю – время от времени это было просто необходимо. При надобности Кен выступал в качестве очень сильного и открытого клиента. Такие качества редко сочетаются в одном человеке, он же был исключением.

Джефф Пэрис

Джефф был нашим неустанным критиком. Он оспаривал абсолютно все наши идеи и настаивал на своем до тех пор, пока мы не предоставляли ему неоспоримые доказательства своей правоты. Этим он был крайне ценен для команды. Несмотря на свою суровую внешность, Джефф был очень хорошим парнем. Он пытался скрыть свое истинное лицо, но мы всегда знали, кто скрывается за этой маской. Отличный коммуникатор, добросовестный, исключительно педантичный, он был именно тем человеком, который был нужен нашей команде. Его роль и вклад в наши общие достижения первых четырех с лишним лет невозможно переоценить. Мы все обязаны Джеффу за то, что он сделал для нас.

Лиза Чиара

Лиза воплощала собой целенаправленность и рациональность нашей команды. Она любила играть и веселиться, когда на это было время, но могла молниеносно переключиться и действовать как экспериментатор и исследователь, как только в этом возникала необходимость. Помогала Мэрилин сдерживать тех, кто вышел из-под контроля. Лиза была очень осторожна и аккуратна, когда мы экспериментировали с новыми паттернами или техниками. Она внимательно следила за процессом и людьми, вовлеченными в этот процесс. Мы могли положиться на нее, когда нам было нужно, чтобы кто-то направлял и контролировал нас, предостерегая от «перегибов».

Мэрилин Московиц

Мэрилин была «скалой» (в хорошем смысле) команды. Она была надежной, преданной, всегда спокойной и предупредительной. Мы все уважали ее и прислушивались к ее предложениям и наставлениям. Она в любой ситуации умела поддержать всех членов команды, собрать воедино то, что разбилось на осколки. Мэрилин тщательно следила за ходом всех процессов, контролируя, все ли с нами в порядке и не нуждаемся ли мы в поддержке. Ели она не могла сделать этого сама, она просила кого-то другого занять ее место. Осторожная, сильная, надежная. Чудесно исполняла роль клиента при погружении в транс – в этом она могла соперничать даже с Тэрри.

Гэри Меррил

Гэри был открытым, исполнительным молодым человеком. Исключительно осторожный, при этом всегда готовый опробовать и применить на практике только что обнаруженные паттерны. Подстраховывал Мэрилин, когда нужно было контролировать таких «буйных товарищей» как я, Стивен Гиллиген, Пол Картер, Тэрри Руни (изредка), Билл Полански, Джойс Микалсон и Тревальян Хок. Позже (1974–1977) Джудит ДеЛозье, Роберт Дилтс и Лесли Камерон помогли Гэри и Мэрилин. Это было не совсем просто, но Гэри ни разу не отступился от своей цели. Гэри был верным, готовым к обучению, мягким, когда это было необходимо, и сильным, если того требовали обстоятельства. Он был близким другом для меня и Джудит ДеЛозье и по сей день остается таким же замечательным человеком. Мне повезло несколько раз встретиться с ним в последнее время. Я был рад тому, что он остался тем самым парнем, у которого теперь есть еще «пару лет» за плечами и огромная мудрость в сочетании с той энергией и стилем общения, которые были так важны для всех тех, кто стоял у истоков НЛП.

Девра Кантер

Девра была талантливой, честной, трудолюбивой женщиной. Она была прекрасным консультантом и могла при необходимости проводить очень глубокие процессы. Обладая удивительным балансом эмпатии, она была открытым человеком, которому легко довериться. Девра внесла большой вклад в наше общее дело.

Джоди Брюс

Джоди была утонченной, умной, сдержанной женщиной. Она была самой тихой в комнате, полной людей, которые непрерывно болтали. Но когда Джоди решила высказаться и принять участие в обсуждении, мы поняли, что ей необходимо дать слово и внимательно выслушать. Джоди была чувствительной проницательной женщиной, благодаря которой мы смогли рассмотреть множество едва приметных нюансов, которые оставались незамеченными большинством, а иногда и всеми нами. Она была еще одним чудесным участником наших сессий по погружению в транс. Джон, Ричард, Лесли и я всегда в первую очередь обращались к Джоди, Тэрри или Мэрилин, когда мы хотели исследовать недавно обнаруженную технику транса или измененного состояния.

Лесли Камерон

Лесли была одним из главных звеньев команды создателей НЛП, хотя и присоединилась к нам по истечении первых трех с лишним лет. Она была стойкой, бесстрашной и прекрасным экспериментатором. Она – один из лучших психотерапевтов, которых я когда-либо встречал, и лучший тренер (кроме меня, конечно). Она обладала врожденным талантом коммуникатора; помимо этого, к тому моменту, как она присоединилась к нашей команде в Санта-Круз, она уже несколько лет проработала в этой сфере. Когда она овладела навыками НЛП, благодаря своей природной решимости Лесли сумела выйти далеко за привычные для нее границы, она стала настоящим лидером в сфере НЛП и неоднократно доказывала это на протяжении многих лет.

Мне посчастливилось поработать с Лесли в течение нескольких лет. Проекты, нал которыми мы работали с такими людьми, как Кен Блок, Майкл Паттон и Дэвид Вик, были чрезвычайно успешны (как описано Дэвидом Виком в одной из глав этой книги). Мы добились таких результатов, которых до нас в округе Санта-Круз не удавалось достичь никому.

Я считаю, что мы должны с благодарностью вспоминать Лесли и Джона всякий раз, когда нам встречаются НЛПеры с поразительно целостной личностью.

Билл Полански

Билл – невероятно умный молодой человек. Он всегда предлагал команде множество интересного материала для работы. Если нам нужен был клиент для изучения нового навыка или паттерна, Билл был всегда готов помочь. На него всегда можно было рассчитывать, если затевалось что-то интересное. Билл провел с нами несколько лет в самом начале нашего пути, и нам очень не хватало его в последующие годы.

Айлин МакКлауд

Айлин входила в состав самой первой группы исследователей НЛП. Она умела изумительно четко формулировать свои мысли, была хорошо образована, а в определенных ситуациях перевоплощалась в упорного спорщика. Мы частенько достаточно критически анализировали вновь созданные модели, пытаясь найти слабые места или недочеты. Каждый из нас должен был самостоятельно исследовать и презентовать всей группе широко используемые или важные модели, и когда Айлин выступала в оппозиции к вашей работе, вы должны были быть во всеоружии. Во многом благодаря этой черте характера Айлин, НЛП сегодня – это информация высокого качества, несущая в себе великую силу. Мы часто обращались к ней с просьбой провести процесс исследования или оценки того или иного материала. Она была прекрасным коммуникатором и другом, сильной, преданной, бесстрашной, готовой идти в авангарде в трудные времена, человеком, внесшим неоценимый вклад в работу Мета-людей. Нам очень не хватало ее после ее ухода.

Дэвид Гордон

Дэвид был всегда предупредителен и уважителен по отношению ко всем членам команды. Он всегда был готов опробовать новые паттерны или изучить новые модели. Хороший человек с добрым сердцем. Многие ценные замечания Дэвида стали важным вкладом в

процесс исследования, в который все мы были вовлечены. Он обладал мягким, но при этом сильным характером. Был прекрасно образован, но никогда не вел себя претенциозно. Удивительный молодой человек, которого все мы любили и которым восхищались.

Пол Картер

Данный текст является ознакомительным фрагментом.