Мелочи жизни

Мелочи жизни

Один из важнейших советов по прикладной психологии некоторые авторы называют «Крохотные истины». Суть этого специального упражнения для тренировки внимания в том, чтобы научиться в окружающей действительности выделять и фиксировать не только то, что сразу бросается в глаза, но и различные мелочи. Впрочем, при ближайшем рассмотрении они могут оказаться и не такими уж и несущественными.

Например, выглянув из окна гостиницы в новом, ранее неизвестном городе, можно заметить сначала лишь общие архитектурные особенности, какой-то памятник в сквере, вывеску магазина в доме напротив. Но хорошо бы обратить внимание и на расположение остановок городского транспорта, и на то, что прохожие легко одеты и не держат в руках зонты. Иначе придётся на всякий случай быть готовым к дождю, таскать с собой зонт целый день, ибо, как говорил Козьма Прутков, неизвестно, какие сюрпризы готовит нам атмосфера.

Внимание к мелочам полезно не только в этой простой ситуации. Оно тренирует кратковременную, оперативную, память. Учит человека не только фиксировать мелочи, но и расставлять в определённом — диктуемом их внутренними связями — порядке. То есть заодно и анализировать. Требуется лишь научиться тщательно «сканировать» взглядом обстановку, запоминая всё, что встречает глаз — какие предметы находятся рядом с Вами или друг с другом, какие неподвижны, что движется и в каком направлении. Затем уже можно включить анализ и объяснить себе, что почему и куда движется, попробовать найти логику в расположении предметов, мысленно их переставить и перечислить.

Первый этап фактически представляет собой глубокое погружение в окружающий мир, некое созерцание, при котором мозг сосредоточенно перечисляет и запоминает предметы и явления.

Этот метод созерцания обстановки напоминает одну из разновидностей упражнения в концентрации мысли, издавна применяемую тибетскими монахами. Суть их техники — в выборе какого-нибудь пейзажа, например, сада. Его следует созерцать во всех подробностях, запоминая растущие в нём разнообразные цветы, их группы, деревья, для каждого из них — высоту, форму ветвей, различия в листве, короче говоря — все детали, которые только можно заметить. Создав для себя отчётливую картину сада, видимую с закрытыми глазами так же ясно, как и с открытыми, начинают из сочетания признаков, составляющего сад, мысленно удалять одну за одной различные детали. Цветы постепенно теряют окраску и форму, рассыпаются. Рассеивается даже оставшаяся на них пыль. Деревья лишаются листвы, их ветви сжимаются, уходят в ствол. Ствол утончается, превращаясь просто в прямую линию. Эта линия становится всё тоньше и наконец исчезает. В результате остаётся только голая земля. У земли последовательно отнимаются цветы, камни. Сама земля тоже постепенно исчезает.

Такой метод концентрации используется в Тибете также для медитации.

Интересно бы использовать аналогичный метод для «загрузки» некоторой задачи в подсознание. Представьте пространство вашей проблемы, задачи, ситуации в виде сада, по которому вы идёте. По дороге встречаются известные частные факты и детали — представьте их в виде цветов, растений, кустов, обойдите вокруг каждого, рассмотрите подробно. Пройдите сквозь весь сад, постойте у каждого куста или дерева. Затем попробуйте «пересадить» кусты и деревья в другом порядке. Рассмотрите всякие варианты устройства сада, выйдите, вспомните ещё раз, как выглядел сад при разных способах рассадить в нём кусты и деревья. И уходите, оставляя в себе воспоминание о нём. Спорим, вы уже не забудете «прогулок по саду»[114]? Вот так можно применить принцип проникновения в «художественной форме». И будет ваше сознание или подсознание «гулять по саду», пока задача не будет решена. Такой метод работает весьма эффективно.

А при надлежащей внимательности к условию (хорошо ориентируйтесь в «пространстве проблемы»!) легко находится ответ и для такой шутливой и, на первый взгляд, бессмысленной задачи. Вы капитан корабля, идущего в Cингапур (Либерию, Марокко….) с грузом… (следует долгое перечисление характера и количества груза). Помимо груза, на корабле в качестве пассажиров находятся… (следует список пассажиров с указанием их возраста, веса, пола и т. д.). В конце концов условие заканчивается вопросом: сколько лет (или какой цвет волос, или глаз или ещё что-либо) капитану?

Абсурдность вопроса кажущаяся: внимательный анализ сразу же показывает — смысл вопроса определяется лишь первой фразой условия! Нестандартная, неожиданная постановка задачи требует и нестандартного же решения. «Проникновенный» анализ проблемы показывает несвязанность между собой всех её данных, так что не запутается в них только нешаблонное мышление.

Бигуди № 42

Опишем фокус, проведенный в домашних условиях школьником, неплохо знающим физику. Он написал на листке печатными буквами слова «КОФЕ» и «ЧАЙ», наполнил водой пробирку и предложил родителям сквозь неё посмотреть на каждое из этих слов. Одно из слов осталось неизменным, а второе — перевернулось. В чём здесь дело? Как только станет ясно, при чём тут пробирка с водой, Вы сразу сообразите, какое слово не изменилось. Или наоборот — проще сначала понять, почему не меняется слово, а потом уж разберемся с пробиркой? В общем, немного физики, немного симметрии… Будьте внимательны! Кстати, можно ли обнаружить тот же эффект, глядя на эти слова через, например, аквариум — параллелепипед?⁵⁶

Свести задачу к предыдущей

Один из важнейших, на мой взгляд, принципов, работающий практически в любой сложной задаче — «принцип сведения». Речь идёт всего лишь о том, чтобы упростить сложную и запутанную задачу, свести её к некоторой другой, намного более простой задаче (в математике этот метод известен под названием метода рекурсии — «возвращения»). Вспомним: М.А. Розов определял новое знание как нечто неизвестное, сведенное к чему-то ранее известному. Словом, голова удава, укусив за кончик собственного хвоста, может обнаружить ответ там, где «весь опыт».

Заметьте — для работы этого принципа нам, возможно, понадобится использовать и прочие вышеописанные принципы действий в «пространстве проблемы».

Принцип сведения легко понять с точки зрения действий мозга: ему проще работать в ситуации, когда информации меньше. Если мы упрощаем условие, закапываем овраги и срываем холмы в «пространстве проблемы» — путь к решению становится хорошо виден! Кстати, если при решении сложной задачи Вам вспоминается похожая задача, но с уже известным решением, значит, Вы уже свели Вашу задачу к более простой[115]! Этот принцип близок к известному среди изобретателей «принципу матрёшки»: решив «внешнюю» задачу, переходим к решению подобной, но уже «внутренней», более простой.

Правда, есть и пределы упрощения. Если «переборщить» — получим совсем другую задачу. И тогда даже после её решения придётся всё равно проникать в суть дела.

Упрощение, разбиение большой проблемы на ряд относительно простых подзадач («принцип снеговика») задаёт новые направления движения в «пространстве проблемы». Эти направления особенно нужны, когдa первичный анализ показывает: мы в тупике! Нужен отчаянный скачок! Нужны упрощающие предположения! Нужны подсказки! Откуда же им взяться? Если надеяться не на кого, будем думать сами. Будем искать какие-то странные, удивительные, неожиданные особенности, проявляющиеся в самой задаче.

Принцип сведения к известному в естествознании восходит ещё к Аристотелю: он объяснял падение тел «понятным» желанием всех тел стремиться к центру Вселенной (по тогдашним представлениям — к центру Земли). В XIX веке Джеймс Клерк Максвелл пытался объяснять свои уравнения электромагнитного поля, сводя его к «понятным» шестерёнкам, заполняющим всё пространство «понятного» упругого эфира. Майкл Фарадей был убеждён, что силовые линии электрического или магнитного полей — «понятные» реальные упругие струны. Исааку Ньютону была совершенно понятна корпускулярная природа света. И это его убеждение в простоте и понятности такой механистической картины, затормозило развитие волновой оптики почти на два века! Вот так — действительно, перебарщивать в упрощении опасно.

Бигуди № 43

Когда в Париже появилась знаменитая впоследствии башня инженера Эйфеля, у нее было много противников. Ги де Мопассан был одним из наиболее известных её критиков (среди них были также известный композитор Шарль Гуно, Александр Дюма-сын и многие представители интеллигенции): он считал, что Эйфелева башня — бесполезная и чудовищная конструкция, оскорбляющая вид любимого города. Если во время прогулки взгляд писателя случайно падал на ажурные очертания башни, которую его друзья сравнивали с гигантской фабричной дымовой трубой, настроение его немедленно портилось. Поэтому он всё время искал место, откуда не мог бы видеть это невыносимое сооружение. Где найти такое место в Париже, не слишком удаляясь от красивейшего района Парижа — Марсова поля, где и установлена башня? Задачу знаменитый писатель решил просто — он нашёл, как сам выражался, «… единственное место во всём огромном Париже, откуда её не видно». Там он регулярно обедал. Где же это место? Как называется оно теперь (это уже вопрос на эрудицию)? Не кажется ли Вам, что Мопассан действовал, может быть и неосознанно, но в полном соответствии с «принципом матрёшки»?⁵⁷