2. Советы

2. Советы

Что же происходило в Советской России? С первых дней Советской власти большевики нещадно вытравляли ересь и крамолу. Во-первых, это были офицеры царской Армии, во-вторых, священники, в третьих весь «старорежимный сброд» – интеллигенция, буржуазия, помещики, кулаки. Наказание было одно – за контрреволюционную деятельность без суда и следствия расстрел. В 30-е годы в УК появилась знаменитая статья 58 с многочисленными подпунктами.

Наказание было двояким или расстрел, или лагерь – 10–20 лет без права переписки. Какое там инакомыслие! Каждый дрожал за себя, за свою семью и с удовольствием доносил на соседа или сослуживца, сказавшего неосторожное слово. А те члены подпольных молодежных кружков, открывшихся в 1949 году, чем закончили? Расстрелом.

Великому вождю, попиравшему все демократические устои и плевавшего на мнение Запада, недосуг было возиться, пусть даже и с «сумасшедшими». Приговор «особого совещания» – пресловутой «тройки» без суда и следствия, как правило, заключался в расстреле или превращением подсудимых в «лагерную пыль».

Хрущевская «оттепель», вызвавшая либерализацию во всех сферах жизни, смягчила отношение к «инакомыслию». Только тогда, когда появились ростки диссидентства, началось «закручивание гаек».

По отношению к диссидентству использовался широкий спектр правоприменительных норм, зачастую даже не имевших никакого касательства к т. н. «политической деятельности».

Для осуждения диссидентов использовались более 40 статей УК РСФСР: 64 – измена Родине; 65 – шпионаже; 60 – террористический акт; 70 – антисоветская пропаганда и агитация; 72 – участие в антисоветских организациях; 79 – организация массовых беспорядков. Самой «употребимой» была ст. 70. «Удобство» этой статьи заключалось в том, что под нее можно было подвести практически любое высказывание, любую цитату.

В 1966 году правительство и компартия, озаботившись тем, что слишком много появилось заключенных, осужденных по особо тяжким статьям УК, решило причислить политические преступления к разряду уголовных. Так появились ст. УК 191–1 – распространение заведомо ложных измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй; 190–2 – надругательство над Государственным гербом и флагом; 190–3 – организация или активное участие в групповых действиях, нарушающих общественный порядок. Таким образом, диссиденты направлялись в уголовные зоны, где многие, подвергшись прессингу уголовников, отказывались от своих взглядов.

С 1970-х гг. началось принуждение к эмиграции с лишением гражданства.

С 1966 по 1988 гг. были лишены гражданства 175 человек, среди них Тарсис, Солженицын, Восленский, Григоренко, Аксенов, Войнович и др.

Использовался обмен диссидентов на провалившихся разведчиков, так Л. Корвалан был обменен на Буковского; Дымшица, Кузнецов, Гинзбург, Мороз – на советских разведчиков Энгера и Черняева.

Иногда диссидентов осуждали по смехотворным поводам. Например, Подрабинека осудили за хранение огнестрельного оружия, Редина по ст. 209 УК за тунеядство. Широко применялось лишение прописки в крупных городах, что было равнозначно запрету на проживание там.

Ссылка, высылка, принудительные работы – таков был спектр подавления инакомыслящих.

КГБ работало вовсю. Делалось все то, что делалось царской охранкой – слежка, перлюстрация писем, «прослушка», внедрение в диссидентскую среду осведомителей.

В отличие от царя, имевшего в оппозиции около 10 тысяч человек, КГБ противостояло по данным западных источников в 1980 г. около 200 человек, находившихся в лагерях. Это были правозащитники и националисты.

В самые суровые годы репрессий было проведено всего несколько сотен арестов. В 1970 г. «Хроника текущих событий» сообщала о 106 осужденных, из которых 20 было направлено на «профилактическое заключение» в психиатрические больницы. В 1971 г. та же «Хроника» сообщает цифры соответственно 85 и 24. В течение 1979–1984 гг. было арестовано по политическим мотивам около 500 человек.

В 1974 г. осуждено 178 человек, в 1975 – 96 человек, в 1976 – 60 человек.

Так о каком размахе диссидентского движения идет речь? Ведь еще совсем недавно правозащитники утверждали, что диссент (так они говорят) был массовым явлением и что благодаря им свершилась Перестройка.

Я попытаюсь это мнение проанализировать в следующих главах. А пока Вы, читатель, заметили, что я психиатр, впервые употребил слово психиатрия, потому что еще одним иезуитским наказанием для диссидентов явилось признание их невменяемыми, то есть не отдающих отчета в своих действиях и не могущих руководить ими. Так в судебной психиатрии квалифицируется психическое заболевание.