Живой огонь

Живой огонь

У некоторых народностей Дед Мороз символизирует Смерть.

В конце декабря в город пришли морозы. Извечная сырость делала их особенно пронзительными, ледяной воздух до боли кусал лица прохожих. Хуже всех приходилось старикам. Даже в домах их донимало мертвенное дыхание зимы, и одного взгляда в замерзшее окно было достаточно, чтобы до костей прочувствовать безжалостную окаменелость земли, стылую вязь заиндевелых стекол, тоскливую темень пустынных улиц.

Корнелий Лет всю свою жизнь провел в кресле архивариуса. Жизнь старых бумаг, документов, писем, книг погрузила его в странное безвременье. Он жил, не ощущая дней, месяцев, годов. Архивы дарили ему ключи ко многим тайнам, и, когда Корнелий заглядывал в книги по истории, чувство превосходства складывало его губы в едкую улыбку. Политика, дипломатия, тщеславие не могли обмануть его и облетали, как бумажные фантики. У него в руках были фанты мировых событий. Корнелий имел свою историю, перед которой ложь казалась бессильной.

Но сейчас имело значение не это. Бедняга архивариус за своими занятиями не заметил, как состарился. Душа, привыкшая к спокойствию, вдруг обнаружила, что у нее украли тело. Сильное, упругое, гибкое, оно превратилось в слабое, немощное, больное и в зимнюю пору страдало от постоянного холода, в котором умещались не только физические недуги, но и душевные — одиночество, потеря будущего, тревога, печаль… Сравнительный комфорт, который он создал за свою жизнь, не давал убежища от старости, от бессонных ночей, от сожалений, что он прожил свой век впустую, не ощутив целостности жизни. Да, он был ключником, хранителем сокровенных тайн людей, домов, вещей, — но не более. Причастность к чужим секретам не делала его участником жизни.

В канун Нового года случилось так, что Корнелий, не в силах выносить терзавшего его холода, бежал от него на улицу. Электрический свет, ядовитые огоньки газа не могли согреть его. Цветные елочные гирлянды переливались смехом, когда он протягивал к ним замерзающие руки. Он останавливал прохожих, чтобы выпросить спички, но безуспешно. Люди спешили и, взглянув в облитое слезами лицо, досадливо протягивали ему какую-то мелочь. Никто не понимал, какого огня нужно этому несчастному старику.

Тогда ужас охватил архивариуса. Неужели это конец? Вот, через пару часов, на ярко освещенной улице, среди толпы людей, он замерзнет и умрет. Приедет карета помощи, и равнодушные служители Эскулапа бросят его тело в темную нишу, как десяток-друтой пьяниц. В статистике жертв новогоднего праздника никто не утрудит себя памятью о его жизни, о его трагедии, о его смысле. Нет, лучше уж идти к природе. Пусть ее красота, в оправе белых сугробов, нарождающегося месяца, легкого танца снежинок, создаст хоть намек на величие человеческой жизни, на ценность ее прихода и окончания! Корнелий побрел по дороге, ведущей за город. История его собственной жизни явилась в его сознании, и он пытался найти в ней смысл и объяснение столь бесславному и безжалостному завершению. Все как-то буднично просто. Его молодость, влюбленность, стихи. Его избранница Лесли, кружащая головы ему и двум его приятелям. Их неизменная компания, где ее именуют королевой трех пажей. Потом его тяжелое объяснение в любви и ее отказ с обидным предложением дружбы. Его угроза, что он покончит с собой, если она отвергнет его, и ее долгожданное «да»…

Он понимает, что ее согласие вызвано жалостью, но думает, что сумеет завоевать ее сердце. Глупое самообольщение. Второй «паж» отвоевывает ее, и Лесли обещает ему свою руку. Оправдываясь, «королева» говорит, что Корнелию была нужна не она, а лишь ее красота, которой он хочет защититься от мира. Возражать ей бесполезно, и он вступает в союз с третьим «пажом». Что ж, пусть она никому не достанется — вот решение двух ревнующих друзей, или, вернее сказать, врагов. И вот не пустяковая угроза заставила их удачливого соперника исчезнуть из жизни Лесли. Она осталась одна, без трех пажей, и, кажется, после всего что произошло, так и не нашла себе пары. Дальше все шло словно без участия Корнелия. Он окончил учебу, стал архивариусом, коллекционировал письма, антиквариат… пока не прошла жизнь.

И теперь этот безумный холод, и нет живого огня, который мог бы согреть его. Корнелий не заметил, как дома сменились лесом. Над вершинами раскачивающихся деревьев, где-то в стороне от дороги, вставали радужные сполохи, по-видимому, там полыхал костер. Архивариус кинулся через сугробы вглубь леса. Что-то ухнуло под ногами, и он провалился в яму. Отчаянные попытки вылезти оказались безуспешными, и тут он наткнулся на странный посох. Когда его руки вцепились в палку, она сама вытянула его на поверхность земли. Суковатая, с загнутым концом, словно отполированная десятками рук, она казалась посохом пилигримов, шествующих по бесконечным дорогам к Святой земле. Теперь она в его руках и тянет его за собой к свету, живущему в глубине леса.

Еще несколько усилий — и архивариус на широкой поляне. Вокруг заснеженные деревья, за которыми прячется мрак. Посредине огромная елка. Она пылает огнем, но не сгорает. Вокруг толпа стариков и старух. Они обступили волшебную елку и греются. На лицах радость и счастье. Они до конца не верят в это чудо и время от времени трогают друг друга, чтобы убедиться, что не спят. Архивариус хочет подойти ближе, но так болит подвернутая нога. Надо опереться на посох — и тут вдруг он обнаруживает, что рука его лежит не на палке, а на плече прелестной девочки-подростка. Она помогает ему приблизиться к огню. Блаженное тепло разливается в душе и в теле. Становится так легко и радостно, как было когда-то в детстве, когда он на Рождество ходил с бабушкой в церковь.

— Это — живой огонь, — шепчет девочка. — Он горит пламенем непрожитой жизни, незавершенных чувств, невоплощенных возможностей!

— А можно узнать, что во мне было заложено, но не нашло роста и выражения? — спрашивает Корнелий.

— Да! Возьми свечку и зажги ее от огня елки!

Девочка касается его груди и, словно из кармана, достает тонкую красную свечу из его сердца. Он зажигает ее, и пламя озаряет всю его душу. Он снова молод, полон сил, надежд и фантазий. Одна из них так легко овладевает его воображением, что тут же воплощается в жизнь. Его имя Робер. Он открывает в себе талант музыканта и все события, происходящие с ним, может передать в музыке. И вот сюжет «королевы и трех пажей» повторяется в форме сказочной сонаты, где участники истории по-настоящему соответствуют своим ролям. Музыкальные краски изображают трагическое полотно. Светлый замок королевства омрачен скорбью. Среди свадебного торжества, накануне Нового года, внезапно скончался владыка страны. Хотя он был стар, но все подданные оплакивают его, ибо его мудрость и справедливость делали страну счастливой. Вместо него на троне остается прекрасная юная королева. Три пажа — ее свита. Один — воплощенное чувство, музыкант. Другой — отточенный, насмешливый разум, прирожденный дипломат. Третий — сама несгибаемая воля и решимость, верный воин. Королевство процветает, пока в сердцах юных слуг не вызревает страстная любовь к их повелительнице. Они понуждают ее сделать выбор — кто станет королем.

Поражение породило ревность в музыканте, и он легко уговорил третьего пажа стать на пути дипломата. Тайная дуэль — и под угрозой смерти избранник королевы вынужден бежать. Воин вскоре пал в бою, а музыкант всю жизнь искал двойника королевы, хоть малейшей черточкой напоминающего ее, но так и не смог найти замену. Никто из этих четверых не стал счастливым, но вся острота чувств, вся глубина переживаний была передана с такой силой, что изменила ход неслучившихся событий. Соната вобрала в себя и рассеяла все плохое. Музыкант сыграл свое произведение, предваряя шаги судьбы. Соперники музыканта согласно уступили ему первенство, а сама королева, со слезами на глазах, протянула ему букет алых роз в знак признания его таланта и своего выбора. НО Робер уже не нуждался в ее любви. Он открыл живой огонь в своей душе, который мог воплощаться в творчестве, и был счастлив этим. Высокое чувство сохранило и дружбу трех пажей, и любовь королевы. Возможно ли мечтать о большем? Служить Духу жизни, переступив через свои желания!

…Корнелий прижал свечу к своей груди. Она догорела. Он оперся на плечо девочки и сделал шаг.

«Домой!»— прошептал архивариус и внезапно очутился в своем жилище. Волшебная девочка превратилась в сверкающую огнями елку. Корнелий опустился в кресло, и его охватили радость и тепло. И нежный голосок, подобный журчанию ручья, прозвенел: «А что будет дальше?»