В любви и войне между сперматозоидами все средства хороши
В любви и войне между сперматозоидами все средства хороши
Судя по всему, мужчины не особо-то сражались за внимание слабого пола последние несколько миллионов лет, и это длилось до самого перехода к земледелию. Однако это не означает, что Дарвин ошибался относительно важнейшей роли сексуального соревнования между самцами в эволюции человека. Даже у бонобо, которые практически не знают, что такое конфликты из-за секса, тем не менее присутствует дарвиновский отбор. Просто он находится на том уровне, о котором сам Дарвин не мог даже помыслить, тем более вынести на публичное обсуждение. Соперничество идёт не между самцами – кто счастливчик. Они все счастливчики. Но борьба идёт между сперматозоидами. Отто Виндж, работавший с гуппи в 1930-х, впервые ввёл в обращение термин соперничество сперматозоидов. Джеффри Паркер, изучавший нелюбимых нами мух навозниц рыжих, позднее сформулировал основные тезисы более точно.
Идея проста. Если в репродуктивном тракте самки во время овуляции присутствует сперма нескольких самцов, то сперматозоидам приходится самим соревноваться за оплодотворение яйца. Самки тех видов, которые практикуют соперничество сперматозоидов, разработали множество приёмов, чтобы продемонстрировать свою плодовитость и, таким образом, привлечь больше самцов к данному процессу. Приёмы эти варьируются от призывных сексуальных звуков или запахов до явственного разбухания гениталий и окрашивания их во все тона красной помады – от «Берри-секси» до «Руж-солей»306.
НИЧТО МЕНЯ ТАК НЕ ИНТРИГОВАЛО И НЕ ПОРАЖАЛО, КАК ЯРКО ОКРАШЕННЫЕ ЗАДЫ И ПРИЛЕГАЮЩИЕ К НИМ РЕПРОДУКТИВНЫЕ ОРГАНЫ У НЕКОТОРЫХ ОБЕЗЬЯН.
Чарльз Дарвин305
Дальше начинается что-то вроде лотереи, где самец, у которого больше билетов, получит больше шансов выиграть приз (отсюда и немыслимый уровень сперматогенеза у бонобо и шимпанзе). Кроме того, надо преодолеть препятствия – женский организм построил различные ловушки и преграды (в следующих главах мы рассмотрим некоторые из них), сквозь которые нужно продираться или переплывать в этом квесте, цель которого – достичь яйцеклетки. Таким образом отбраковываются нежелательные сперматозоиды. Некоторые исследователи полагают, что это соперничество напоминает регби – различные сперматозоиды образуют «команды», со своими защитниками, нападающими и т. д.307 Соревнование сперматозоидов принимает самые разнообразные формы.
Дарвина, возможно, и впрямь «поразило» бы всё это, но соперничество сперматозоидов не противоречит главной цели конкуренции самцов в его теории полового отбора. Победитель оплодотворяет яйцо. Просто борьба протекает на клеточном уровне, между сперматозоидами, где поле битвы – женский репродуктивный тракт. Самцы человекообразных обезьян, живущих в социальных группах с перекрёстными сексуальными связями (шимпанзе, бонобо и люди), имеют более крупные яички, достигают зрелости позднее самок и производят больше семенной жидкости с большей концентрацией сперматозоидов, чем приматы, у которых самки обычно совокупляются с единственным самцом за репродуктивный цикл (гориллы, гиббоны и орангутанги).
ДАРВИНОВСКАЯ ЖЕНЩИНА В РЕЗУЛЬТАТЕ ЭВОЛЮЦИИ ПРЕВРАЩАЕТСЯ В ПРОСТИТУТКУ, ПРОДАЮЩУЮСЯ ЗА ПИЩУ, ДОСТУП К РЕСУРСАМ МУЖЧИНЫ И ТАК ДАЛЕЕ.
И, кто знает, может, Дарвин сумел бы разглядеть этот процесс, не будь он настолько зашорен викторианскими представлениями о женской сексуальности. Сара Хорди убеждена, что это «из-за предубеждения, что самки всегда сдержанны, чтобы достаться лучшему из доступных самцов, Дарвин так и не смог понять причин набухания половых органов». Хорди не приемлет дарвиновской концепции «самочки-скромницы». «Хотя это может быть верно для многих животных, но эпитет „скромница" – неизменная догма в течение последующего столетия – ни тогда, ни сейчас не подходил и не подходит для исследуемого поведения самок обезьян на пике их репродуктивного цикла»308.
Скорее всего, скромником был сам Дарвин, когда писал о сексуальности женщин. Бедняга уже оскорбил Бога, насколько читатели, включая его собственную любящую супругу, поняли это. Даже если бы в его мысли закралось подозрение, что соперничество на уровне сперматозоидов играло какую-то роль в человеческой эволюции, Дарвин вряд ли посмел бы стащить ангельскую викторианскую женщину с её пьедестала. Хватит того, что дарвиновская женщина в результате эволюции превращается в проститутку, продающуюся за пищу, доступ к ресурсам мужчины и так далее. Доказывать, что древние женщины были ещё и бесстыдными распутницами, движимыми сексуальным желанием, было бы слишком.
Тем не менее с присущей ему осторожностью, осознавая, как много он ещё не знает и не может на тот момент знать, Дарвин признаёт: «Поскольку эти части окрашены более у одного пола (самок), чем у другого, и они становятся ещё ярче во время сезона любви, я заключил, что цвета появляются в качестве сексуальной приманки. Я понимаю, что могу показаться смешным…»309.
Может, Дарвин действительно понял, что яркая сексуальная окраска и разбухание органов у некоторых приматов служит для подогрева либидо у самцов, но это не вписывалось в необходимые условия теории сексуального отбора. Есть даже свидетельство, что у Дарвина, возможно, были причины допустить соперничество сперматозоидов у людей. Старый друг Дарвина Джозеф Хукер в письме из Бутана, где он собирал коллекцию растений, обсуждал одно племя, где практиковалось многомужество и «жена могла по закону иметь 10 мужей».
Умеренный диморфизм в размерах тел – не единственная анатомическая особенность, наводящая на мысль о сексуальной неразборчивости нашего вида. Отношение массы яичек к массе тела для разных видов также указывает на соперничество на уровне сперматозоидов. Джаред Даймонд считает теорию размеров тестикул «одним из триумфов современной физической антропологии»310. Как и большинство великих идей, теория эта проста: виды, которые чаще совокупляются, часто имеют тестикулы больших размеров, а у тех видов, которые практикуют совокупление нескольких самцов с одной самкой в период овуляции, они ещё больше.
Если у вида большие яички, можете быть уверены, что самцы часто совокупляются со всеми окрестными самками. Если же самки хранят верность для единственного принца, у самцов яички меньше относительно массы тела. Корреляция «самка-распутница – самец с большими яйцами» применима не только к людям и другим приматам, но также и к прочим млекопитающим, птицам, бабочкам, рептилиям и рыбам.
У горилл, где победитель получает всё, самцы соперничают за всю добычу. Поэтому, хотя вес взрослого самца гориллы – владельца гарема около 400 фунтов (180 кг), его детородный орган в полной боевой готовности длиной чуть более дюйма (2,5 см), а яички не больше фасолин. Найти их – немалый труд, поскольку они надёжно спрятаны в теле, на безопасной глубине. Бонобо с весом в сто фунтов (45 кг) имеет пенис в три раза длиннее, чем у гориллы, а яички размером с куриное яйцо, причём довольно крупное (см. диаграмму ниже). Поскольку у бонобо всем удаётся отведать сладенького, соперничество спускается на уровень сперматозоидов, а не борьбы между отдельными самцами. Но, хотя почти все бонобо занимаются сексом – будем реалистами, – каждый детёныш всё же имеет лишь одного биологического отца.
Так что игра всё та же. Задача – передать свои гены будущим поколениям, но сменилось игровое поле. В полигамных системах гаремного типа, как у горилл, отдельный самец сражается до победы с другими, чтобы гарантировать себе секс. В случае с соперничеством сперматозоидов сражение протекает внутри самки, так что самцам не надо сражаться снаружи. Напротив, самцы наслаждаются миром, что позволяет расширить размер групп, улучшить кооперацию и не допустить разрушения социальной динамики. Это объясняет, почему ни один вид приматов, живущих социальными группами с множеством самцов, не моногамен. В их случае такая система просто не работает.
САМЦЫ ШИМПАНЗЕ, БОНОБО И ЧЕЛОВЕКА НЕ НАСТОЛЬКО НУЖДАЛИСЬ В КРЕПКИХ МУСКУЛАХ ДЛЯ БОРЬБЫ, НО РАЗВИЛИ КРУПНЫЕ, ВЫСОКОПРОДУКТИВНЫЕ ЯИЧКИ, А В СЛУЧАЕ ЧЕЛОВЕКА – ЕЩЁ И КУДА БОЛЕЕ ИНТЕРЕСНЫЙ ПЕНИС.
Как всегда, естественный отбор фокусируется на адаптации нужных систем и органов. С поколениями самцы горилл выработали впечатляющую мускулатуру для борьбы за продление рода. При этом их относительно малозначительные гениталии съёжились до минимума, необходимого для гарантированного оплодотворения. Напротив, самцы шимпанзе, бонобо и человека не настолько нуждались в крепких мускулах для борьбы, но развили крупные, высокопродуктивные яички, а в случае человека – ещё и куда более интересный пенис.
Кто-то из вас наверняка подумал: «Но мои яички меньше куриных яиц!» Верно, меньше. Но уж точно и не с фасолину, спрятанную в толще внутренностей.
Люди находятся где-то посередине между гориллой и бонобо по показателю «объём яичек/масса тела». Защитники теории изначальной сексуальной моногамии человека указывают на тот факт, что наши яички действительно меньше, чем у шимпанзе и бонобо. Противники общепринятого взгляда (как, к примеру, мы) замечают, что соотношение объёма яичек к массе тела у человека всё же гораздо больше, чем у полигамной гориллы или моногамного гиббона.
Так что же с нашей мошонкой, она наполовину полная или наполовину пустая?
НА ДИАГРАММЕ ОТРАЖЕНА СЛЕДУЮЩАЯ ИНФОРМАЦИЯ:
– диморфизм тел самца/самки (усреднённый вес);
– совокупление лицом к лицу или сзади;
– размер тестикул по отношению к весу тела;
– тестикулы внутри тела или во внешней мошонке;
– сравнение длин пенисов (в эрегированном состоянии);
– наличие свисающих грудей;
– набухание женских гениталий в период овуляции.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.