Всем выйти из шкафа

Всем выйти из шкафа

Современная история видится нам как прибой толерантности и благожелательности, разбивающийся о скалы жёстких социальных структур. Хотя процесс кажется бесконечным, но волны в итоге всегда побеждают, и вековечные скалы превращаются в песок. Двадцатый век видел, как рушатся столпы рабовладения, порабощения женщин, расовой дискриминации, и в последнее время мы наблюдаем уверенную трансформацию отношения к правам гомосексуалистов, лесбиянок, транссексуалов и бисексуалов.

ЭПОХУ МОЖНО СЧИТАТЬ ЗАВЕРШЁННОЙ, КОГДА ЕЁ ОСНОВНЫЕ ИЛЛЮЗИИ ИСЧЕРПАНЫ.

Артур Миллер

Автор Эндрю Салливан писал, каково расти, будучи одновременно геем и католиком. «Это мучительно трудно, подобно агонии. Я наблюдал этот процесс у себя и у других людей». По его воспоминаниям, «подавление этих глубинных эмоций и запрет их выражения в любви всегда, всегда ведёт к искажению личности, принуждениям и потере перспективы. Заставлять людей… втискиваться в неподходящие шаблоны не приносит пользы никому. Это лишает их достоинства и адекватной самооценки, способности к естественным взаимоотношениям. Это разбивает семьи, искажает христианство, попирает человечность. С этим пора кончать»⁴⁴⁷. Салливан сделал своё заявление после того, как Тед Хаггард, телевизионный проповедник-евангелист, публично заявлявший о своей гомофобии, оказался скрытым гомосексуалистом, в чём публично признался. Однако оно относится к любому, кто не может втиснуться в жёсткие рамки, одобряемые обществом.

А кто вообще может в них втиснуться? Ненавидящим самих себя геям телеевангелистам и политикам пора вылезти из шкафа на свет божий (англ. to come out of closet – дословно «вылезти из шкафа», сленг: «открыто заявить о своих гомосексуальных наклонностях». – Прим. пер.). Но это же предстоит сделать и всем остальным.

Это непросто. Непросто стоять лицом к лицу с ненавистью, подогреваемой стыдом. Историк Роберт С. Мак-Элвин наглядно демонстрирует, какие осуждения придётся выслушать тем, кто осмелится выйти из моногамного загона, заявляя: «Свободная любовь, скорее всего, опустится до «свободной ненависти». Поскольку любить всех биологически невозможно, то попытка сделать это приведёт к самоотчуждению и вытекающей из неё ненависти»⁴⁴⁸. Как и Мак-Элвин, многие семейные консультанты превращаются в невежд и паникёров, когда заходит речь о нестандартных семейных взаимоотношениях любого рода. Эстер Перел, автор книги «Спаривание в неволе», приводит безапелляционную фразу знакомого ей семейного терапевта (которого она уважает): «Открытый брак не работает. Сама мысль о том, что у вас получится, наивна. Мы пробовали его в 70-х. Это была катастрофа»⁴⁴⁹.

Может, и так. Но таким терапевтам стоит копнуть немного глубже, прежде чем отвергать альтернативы общепринятому браку. Попросите людей набросать портрет первого свингера в современной американской истории. Скорее всего вы получите этаких заросших хиппи с повязками на волосах, нежащихся на водяных матрацах где-нибудь в общинах, проповедующих свободную любовь, под портретами Че Гевары и Джимми

Хендрикса, под записи «Jefferson Airplane» на катушечном магнитофоне. Расслабьтесь, ребята, потому что правда снесёт вам крышу.

Похоже, начало современному американскому свингерству положили стриженные под полубокс пилоты американских вооружённых сил времён Второй мировой и их жёны. Как и положено воинам элитных частей, между этими лётчиками-истребителями нередко устанавливалась крепчайшая дружба, возможно, из-за того, что они погибали чаще остальных участвовавших в войне. По данным журналиста Терри Гулда, «сексуальные вечеринки», впоследствии, в 1997 г., обыгранные в фильме «Ледяной шторм», начались на этих военных базах в 1940-х. Там лётчики-асы и их жёны обменивались друг с другом сексуальными партнёрами, а затем пилоты отправлялись в бой, под огонь японских зенитных батарей.

Гулд, автор «Стиля жизни», культурологической истории свингерского движения в США, интервьюировал двух исследователей, которые писали про этот ритуал в ВВС США. Джоан и Дуайт Диксон так объяснили Гулду: эти воины и их жёны «делили себя друг с другом, как в каком-нибудь племенном ритуале, с молчаливым пониманием, что те две трети мужчин, которые выживут, должны будут позаботиться об оставшихся вдовах»[14]. Практика продолжалась и после окончания войны, и в конце 1940-х «на военных базах от Мэна до Техаса, от Калифорнии до Вашингтона процветали свингерские клубы», – пишет Гулд. «К концу корейской войны, в 1953 году, клубы вышли за пределы военно-воздушных баз и распространились на прилегающие пригороды, в среду гетеросексуальных „белых воротничков“»⁴⁵⁰.

Кто-то хочет сказать, что эти военные лётчики были «наивными»?

Верно, что многие американцы, известные тем, что свернули в 1970-х на тропу альтернативной сексуальности, пришли в итоге к хаосу и разбитым чувствам. Однако что это доказывает? В тот же период американцы столь же тщетно пытались покончить с зависимостью от импортной нефти. По этой логике, было бы «наивным» пытаться делать аналогичные попытки в будущем. Кроме того, в интимных делах успехи обычно не любят афишировать. Так что ни у кого нет истинных данных, сколько пар сумели найти свой нетрадиционный образ жизни среди многих неафишируемых альтернатив стандартной моногамии⁴⁵¹.

ЧТО КАСАЕТСЯ ОБЩЕПРИНЯТОГО БРАКА, ТО ОН – ОЧЕВИДНАЯ КАТАСТРОФА ДЛЯ МИЛЛИОНОВ МУЖЧИН, ЖЕНЩИН И ДЕТЕЙ; ЭТО НЕОСПОРИМЫЙ ФАКТ, ОЧЕВИДНЫЙ УЖЕ СЕЙЧАС. БРАК «ПОКА СМЕРТЬ/НЕВЕРНОСТЬ/СКУКА НЕ РАЗЛУЧИТ НАС» ТЕРПИТ ПОЛНОЕ ПОРАЖЕНИЕ.

А вот что касается общепринятого брака, то он – очевидная катастрофа для миллионов мужчин, женщин и детей; это неоспоримый факт, очевидный уже сейчас. Брак «пока смерть/неверность/скука не разлучит нас» терпит полное поражение. Эмоционально, экономически, психологически и в сексуальном плане – для слишком многих пар он просто не работает в долгосрочной перспективе. И всё же, хотя в наши дни мало кто из терапевтов осмелится убеждать пары лесбиянок или геев «повзрослеть, стать реалистами и просто прекратить быть гомосексуалистами», когда речь заходит об альтернативных подходах к гетеросексуальным бракам, то, как пишет Перел, «конвенции сексуальности – одна из немногих областей, где врачи просто отражают доминирующие культурные представления. Моногамия – норма, сексуальная верность считается показателем зрелости и привязанности, чем-то реалистичным». Забудьте о попытках найти альтернативы. «Немоногамный брак, даже по взаимному согласию, всегда выглядит подозрительно». Даже возможность того, что можно любить одного человека, но быть в сексуальной связи с другим, «вгоняет нас в трепет» и рождает в уме «картины вселенского хаоса: свальный грех, оргии, дебоши»⁴⁵².

Если пара решит обратиться к врачу-консультанту с вопросом: как ослабить – даже не разорвать – цепи общепринятой моногамии, то, вероятнее всего, им погрозят для порядка пальчиком и начнут ходульные нравоучения. Совсем как советы основанного на эволюционной психологии издания в жанре «помоги себе сам» под названием «Подлые гены»: «Соблазны, которым мы противостоим, глубоко впечатаны в наши гены, наши сердца и наше сознание… но пока мы интересны и активны, не будет конфликта между моногамией и нашими гадкими генами, толкающими нас к неверности»⁴⁵³. Пока мы «интересны и активны» – не будет конфликта? Расскажите об этом миссис Кулидж.

Перел – одна из немногих врачей, публично признающих возможность альтернативного обустройства для гетеросексуальных пар, которое будет неплохо работать для них, даже если им придётся выйти за рамки, установленные обществом. Она пишет: «Из моего опыта, пары, которые оговаривают сексуальные рамки. не меньше привязаны друг к другу, чем те, кто держат ворота всегда на замке. Фактически, на исследование других моделей долговременной любви их подвигает именно желание укрепить отношения»⁴⁵⁴.

Существует бесконечное множество путей, чтобы приспособить гибкое партнёрство, основанное на любви, к нашим древним аппетитам. Вопреки заявлениям традиционных терапевтов, у пар с «открытыми отношениями», к примеру, процент общей удовлетворённости (как отношениями, так и жизнью в целом) значительно выше, чем у состоящих в традиционном браке⁴⁵⁵. «Шведские семьи» полиамористов сумели интегрировать дополнительные связи в свои жизни, без лжи и без разрушения прежних отношений. Как и в многочисленных гомосексуальных парах, эти люди сознают, что дополнительные отношения – не повод для укоров в адрес кого бы то ни было. Досси Истон и Кэтрин Лист, авторы «Этики бл…ства», пишут: «Это жестоко и бесчувственно – трактовать интрижку как признак слабости в отношениях, поскольку другой партнёр остаётся «обманутым», чувствует себя незащищённым, начинает думать – что же в нём не так… Многие люди имеют секс на стороне, вне своих основных отношений, и причины его не имеют ничего общего с неадекватностью этих отношений или основного партнёра»⁴⁵⁶.

НЕСМОТРЯ НА СТОЛЕТИЯ РЕЛИГИОЗНОЙ И НАУЧНОЙ ПРОПАГАНДЫ, ОСНОВНЫЕ ИЛЛЮЗИИ, ПОДДЕРЖИВАЮЩИЕ ПРЕДПОЛАГАЕМУЮ «ЕСТЕСТВЕННОСТЬ» ОБЩЕПРИЗНАННОЙ НУКЛЕАРНОЙ СЕМЬИ, ЯВНО ИСЧЕРПАЛИ СЕБЯ. ИХ КРУШЕНИЕ ОСТАВИЛО МНОГИХ ИЗ НАС ОДИНОКИМИ И РАЗОЧАРОВАННЫМИ.

Несмотря на столетия религиозной и научной пропаганды, основные иллюзии, поддерживающие предполагаемую «естественность» общепризнанной нуклеарной семьи, явно исчерпали себя. Их крушение оставило многих из нас одинокими и разочарованными. Упрямое навязывание норм и инквизиция с добрыми намерениями не смогли повернуть поток вспять, и нет никаких признаков, что им это удастся в будущем. Вместо бесконечной войны между полами и жёсткого следования представлениям о человеческой семье, которые, кстати, никогда не были правильными, нам нужно примириться с правдой о человеческой сексуальности. Возможно, это потребует поиска новых семейных конфигураций. Возможно, потребуется помощь одиноким матерям и их детям со стороны общества. А может, это просто означает, что нам надо научиться регулировать наши ожидания, когда дело касается сексуальной верности. Но мы знаем наверняка: яростное отрицание, жёсткий религиозный или государственный диктат и средневековые обряды побивания камнями в пустыне уже доказали свою несостоятельность в борьбе с нашими доисторическими предрасположенностями.

В 1988 г. Рою Ромеру, в то время губернатору Колорадо, пришлось пережить бурное смакование прессой его длительной внебрачной связи, которая в конце концов раскрылась. Ромер сделал то, на что осмелились бы немногие политические деятели. В духе Юкатана он отказался принять предпосылку, порождавшую все назойливые вопросы: что его внебрачная связь была предательством жены и семьи. Вместо этого он созвал необычную пресс-конференцию, где заявил, что его жена, с которой он состоял в браке 45 лет, всегда об этом знала и не возражала против его отношений. Хихикающим репортёрам он заявил, что «в жизни всякое происходит». «Что такое верность? – спросил он сразу притихшую толпу. – Верность – это насколько вы искренни, сколько между вами доверия, основанного на правде и открытости. В моей семье мы обсудили эти вопросы до определённого уровня и попытались прийти к пониманию того, что есть наши чувства и каковы наши потребности. Вот до такого уровня верности мы их проработали»⁴⁵⁷.