МОЙ МУЖ — ПЬЯНИЦА
МОЙ МУЖ — ПЬЯНИЦА
Вопрос о муже изменили люди
И приобрел он новый оборот:
Не спрашивают — «любит иль не
любит?»
А спрашивают — «пьет или не пьет?»
С. Пивоваров
«Мне уже никто не дает моих лет… Раньше хоть только один муж пил, а теперь и сыновья…»
«Как может уважать его сын, если он даже его школьную форму пропил…»
«…Согласна всю жизнь работать на того, кто вылечит моего папу…»
«…Ведь это страшно, когда сын говорит отцу: «Скорей бы ты умер»!..»
После выхода в свет наших предыдущих книг мы получили большое количество писем. Среди них было много писем с конкретными вопросами, но и немало писем-исповедей, писем-жалоб, писем — крика души. Не все только от женщин, не все от жен пьяниц или алкоголиков, но постепенно папка, где мы складывали именно такие послания, угрожающе разбухла. Появилась возможность (необходимость осознавалась и раньше) посвятить проблеме пьянства мужей специальную главу.
Прежде чем перейти непосредственно к теме разговора, мы должны предупредить о следующем. К пьянству, к употреблению спиртных напитков и заменяющих их суррогатов без соблюдения норм по частоте и количеству мужчины приходят разными путями. Чего греха таить, иной раз в этом повинны и женщины — любящие жены и тещи, реже— матери. Рюмочка «для аппетита», стаканчик «для сугрева», бутылочка к праздничному столу.
Бывает и по-другому — постоянно раздраженная, сварливая жена, вечно придирающаяся теща заставляют мужчину избегать домашнего «уюта», искать успокоение в мужской компании на работе, во дворе. А там, к сожалению, часты свои обычаи — сегодня бутылка, завтра бутылка…
Проблема приобщения к алкоголю, к пьянству сложна и многообразна, но она выходит за рамки этой книги, поэтому мы не будем даже пытаться ее осветить. И начнем сразу с того этапа, когда муж уже пристрастился к выпивке.
В этой главе практически не будет нашего, авторского, текста. Думается, он и не нужен. Механизм отравляющего действия алкоголя, его способность «вымывать» мозговую ткань, разрушать здоровье, кастрировать мужчин и женщин был уже рассмотрен. Здесь же просто свидетельства того, как все это проявляется в жизни.
«…Моя история похожа на тысячи других, но мне хочется, чтобы вы прочитали это письмо и что-нибудь подсказали. Мне 23 года, мужу тоже 23. Детей у нас нет, хотя мы прожили уже два года. Вы скажете „мало!“ — может, и мало, но мне кажется, это целая вечность.
Мой муж работает водителем на автобазе, возит хлеб. Приходит домой, поест и ложится на диван. Я одна и убираю, и стираю (а воду нужно носить из колонки), и готовлю. А я ведь, между прочим, тоже работаю, и еще хозяйство есть — два кабана, кролики. Если попросить мужа помочь, он отвечает: „Я устал“ или „Я заболел“, или „Не мешай читать…“
Живем мы с мужем не хорошо и не плохо. Ругаемся для разрядки. Я стараюсь не устраивать сцен, когда он приходит пьяный, но иногда не выдерживаю, потому что пьяный он приходит все чаще и чаще. Никогда не скажет доброго слова, не поцелует…»
«…Мне 25 лет, мужу 27. Расписались 6 лет назад. Имеем двоих детей — Сереже 5 лет, Саше — 2 года. Дети нормальные, умные, красивые (так говорят люди), балованные, непослушные, но теперь ведь все такие.
Что же побудило меня написать вам? Буду стараться излагать покороче, но все по порядку.
Вышла замуж по любви. Сразу после росписи узнала, что муж «гулял» с девчонками и у некоторых кое-что с ним было и посерьезнее. Но всех он их почему-то оставил, и это мне польстило.
Меня он тоже «уговорил» начать половую жизнь до свадьбы — сначала заставил выпить целый стакан какого-то крепкого ликера, а потом я уже и не сопротивлялась, так опьянела. Убедился, что до него у меня никого из мужчин не было, стал ласковый, внимательный. Однако когда узнал, что я забеременела, что-то «завилял». Но все же приехал ко мне (я работала в другом районе), и мы подали заявление.
Свадьбы не было — у меня было более 3 месяцев беременности, неудобно. Устроили семейный вечер. А после него-то все и началось. Оказалось, что мой муж любит (очень любит) выпить. И порой пьет даже целую неделю. Потом несколько дней трезвый, ходит на работу, а потом опять запой. Когда трезвый — он меня удовлетворяет во всем. Но пьянки все портят. Иногда у меня какая-то радость, хорошее настроение. Ждешь его, думаешь, порадуемся вместе. А он придет, скорее даже, приползет домой — и даже ненависть в душе появляется. Никто — ни я, ни дети, ему не дороги, не нужны. Вот и сейчас, когда я пишу это письмо, он валяется пьяный на полу — скатился с дивана и храпит так, что дети во сне вздрагивают…»
«…О первом замужестве писать не буду, скажу только, что сбежала от мужа, боясь быть зарезанной по пьяной лавочке. Сыну было 13 лет, еще не защитник.
Закончила университет, поехала работать в село. Там встретила своего нынешнего мужа (лучше бы не встречала). У сына был день рождения. Мы пригласили его друзей, организовали сладкий стол. Вечером, в разгар веселья, в дверь постучали. Я открыла — и мы все опешили. В дверях. стояло какое-то чудо: в феврале — в шляпе, в светлом плаще, который болтался на нем, как на вешалке, грязный и мокрый. И это чудо попросило помочь ему выполнить контрольную работу (учился на 1-м курсе института заочно). Помогла. Так и познакомились. Оказалось, он месяц назад развелся с женой, оставив ей двоих детей.
Он очень пространно рассказывал, какая гулящая была его жена, как он постоянно следил за ней и видел ее то с одним, то с другим мужчиной. По его словам, она пила, курила, а детей совсем не смотрела.
Мне бы выгнать его, не слушать, тем более, что почти все его россказни — чистейшая фантазия — я потом познакомилась с этой женщиной, да и от других слышала — честная, работящая. Но… Но слишком несчастным показался он мне, каким-то обиженным судьбой. К тому же умел красиво говорить, здорово целоваться, был внимательным, заботливым, нежным. Быстро нашел общий язык с сыном. И я сдалась. Расписались. Как я проклинаю свою слабость. Уже через несколько месяцев, узнав, что я беременна и аборт делать поздно, он резко изменился. Стал грубым, раздражительным, всем недовольным. Беременность протекала тяжело — токсикоз первой и второй половины, заболели почки. Я часто лежала в больнице. Муж ничего не хотел видеть и знать. Мало того, что на мне лежало все хозяйство и дом, он тащил меня на все гулянки, даже если я едва переставляла ноги. Меры в питье не знал, домой сам дойти не мог, и мне приходилось тащить его на себе.
Материально было очень трудно. У мужа после вычета алиментов оставалось от зарплаты меньше 70 руб., мне за сына первый муж платил 30, какая была зарплата у учителей, вы знаете. За квартиру с нас брали 45. Да двое детей… Короче, когда появилась возможность поехать на два года в Монголию, мы не раздумывали и в апреле 1982 г. уехали. В финансовом отношении стало намного легче, но… Муж гнал самогон, ежедневно пил и скандалил со мной. Он знал, что жаловаться я не пойду — нас бы в 24 часа отправили в Союз, а потому измывался, как хотел. Главный «пунктик» его был — я ему изменяю. Караулил около школы, следил, куда я хожу. Ревновал не только к мужчинам, но даже к ученикам. А ведь мне приходилось иногда оставаться после уроков позаниматься с отстающими…
Через год после возвращения домой у меня в молочной железе обнаружили опухоль. Рак. Оперировали. Врачи не надеялись, что я буду жить— III степень с распадом тканей — поздно обратилась. Но я выжила. Зачем — не знаю. Я еще лежала в онкологическом диспансере на лучевой терапии, когда муж мне заявил: «К твоему возвращению твое место будет занято молодой женой с ребенком». Что можно было ему ответить? Я даже не заплакала.
Вернулась домой инвалидом II группы. Правда, не знаю уж, по какому расчету, но молодая жена к нам в дом не пришла — он ушел к ней. Два года я жила с детьми одна. Была очень слаба. Никуда не ходила, не ездила. Спасибо соседям — помогали. Муж не навестил ни разу. И вдруг, ровно через 2 года, явился.
В это время я уже немножко работала — 8 часов в неделю. Выпускала І 0-е классы. А он не работал, отдыхал — рыбалка, помощь родителям, пьянки. Я его кормила за свою пенсию — 50 руб. и зарплату — 60 руб. три месяца. Сейчас он заявил, что я должна кормить и дальше, а он денег давать не будет. Если же я подам на развод, то убьет меня. И все же я решила подать на развод. Дети просят бросить его, уехать, но куда? Я до того истерзана, что подумываю о самоубийстве»[3].
…Письма можно цитировать и цитировать. Сложность заключается лишь в том, каким отдать предпочтение…
Много ли мужей-пьяниц? Насколько остра проблема? Понятно, что по письмам, присылаемым нам читательницами, это установить невозможно. Далеко не все женщины читали наши книги, еще больше таких, которые, и прочитав, не взялись за перо. И тем не менее по некоторым косвенным данным можно судить, что пьянствуют или по крайней мере выпивают все еще много мужей. А следовательно, душевная черствость, эгоизм, отсутствие внимания к жене и детям — явления, увы, не редкие, а в определенной степени — дело обыденное.
Семью разрушает даже однократная пьянка, но стократ сильнее — пьянки частые, регулярные. Вроде бы ничего особенного, пришел «навеселе», но накапливаясь, постоянно травмируя психику жены и детей, эти пьянки приводят к душевному и эмоциональному отчуждению, разрушению семейного единства…
«…Мы с мужем живем 7 лет, у нас двое детей. Мне недавно исполни* лось 26, муж на 6 лет старше. Если он уберет дома, то обязательно упрекает, что это сделала не я. У нас свой дом — большой, 4 комнаты, а дети еще маленькие. И как за ними ни следи, после любой уборки на второй день уже беспорядок, и он меня обвиняет, что я ничего не делаю…
Приходит на обед всего на полчаса, но успевает поесть и еще полежать, газету почитать. Вечером, если не пьяный, опять газета и телевизор. Дочь ходит в подготовительную группу, но сколько ни говорю: „Позанимайся с ней“, никогда этого не делает. „А ты на что?“ — спрашивает.
Конечно, я вышла замуж рано, мне никто ничего не объяснил. Мне только моя тетя говорила, что если парень выпивает, то добра в семье не жди. А я не поверила — ведь все парни выпивают, если который не пьет, то говорят — он больной или чокнутый. Но у нас в городе таких и нет. А тетерь не знаю, что делать. У меня к нему уже никаких чувств, он мне отравил душу и сердце.
В нашем городе работает женщина, лейтенант милиции, я уже и с ней говорила. Она мне сказала, что если бы он был плохим работником и пил на работе, то приняла бы к нему меры. А что дерется — так подавай в суд…
Когда пьяный, сжимает кулаки, скрипит зубами от злости и кричит. „Я тебя зарежу, зарубаю…“ А потом возьмет и ударит — когда в грудь, когда по спине. Хоть и пьяный, а понимает, что следы оставлять нельзя. Дети очень его боятся, но их он не трогает. Может, потом и их бить начнет.
Может, он больной, но у всех нервы, однако как-то сдерживать их надо. У него нет настоящего мужского характера. То есть раньше был, или я просто не замечала, а теперь ни одно дело он не может довести до конца. Если он взял инструмент что-нибудь делать, то не сделает и инструмент бросит где попало, а я должна за ним ходить и собирать. Подарили на работе часы настенные в сентябре, вот уже ноябрь, а он еще не прибил гвоздь, чтобы их повесить».
«…Живем мы уже 11 лет. Ему 36, мне 32 года. У нас трое детей — девочке 10 лет, мальчик и девочка двойняшки, им по 6. Мужа я не люблю, а та любовь, что была до замужества, сгорела дотла. Но — привычка. И раз есть дети — надо сохранять семью, жить ради детей. Без любви, без ласк, а даже наоборот — с синяками. Бывают и на лице, но чаще всего — на плечах, на груди. Не успеет пожелтеть один, как рядом свежий синий. А то щипается — возьмет кожу и крутит, сколько силы есть…
В своей книге „Гармония брака“ вы поместили письмо автослесаря и добавили, что такой откровенный эгоист пишет вам впервые, что такие мужья, наверное, редкость. Нет, как хотите думайте, я с вами не согласна. Мы, женщины, и многие, я думаю, со мной согласятся, видим их больше, всюду они нас окружают — дома, на улице, на работе, в автобусе. Он сидит, а старушка или женщина беременная стоят.
Чем мой муж отличается от вашего (позвольте мне его так называть — вашим) автослесаря? Мой тоже слесарь 5-го разряда, только по оборудованию. Пьет даже больше вашего — чуть не каждый день и, как он говорит, до упора. Еще общая черта — рыбалка и проигрыватель. Как только в дом, так и заводит. А песни ни одной не знает. Рыбалка его хобби, с озера домой не загнать — и ночевал бы там. Мои родители живут около озера. Приедет, так нет, чтобы помочь с огородом, с дровами, — за удочку и на воду.
Воспитанием детей заниматься не хочет. На собраниях в школе не был ни разу за 3 года. Вы в книге правильно написали — такие мужья — „гос-подины“, а мы домработницы. Стол за собой не уберет, тарелки не помоет. В готовое ляжет, готовое поест — чем плохо.
Ваш слесарь хоть книгами интересовался, а мой муж нет. За всю жизнь, что мы вместе, ни одной не прочитал. Да и раньше он их не читал, разве что в школе. Ни одного фильма до конца не досмотрел — с ним в кино идти стыдно — зальет глаза и спит. Про театр и говорить нечего — не затащить. Говорит, я лучше к бочке (пива) схожу, чем в кино или театр. А если какое замечание сделаю — ругня, скандал, рукоприкладство…»
«…Мой муж, наверное, садист. Когда он выпьет больше обычного, то начинает бить меня или (если меня нет дома) детей. Детей у нас двое — сыну, Сереже, скоро 12, дочери, Наташе, около 10 лет. Бьет с громадным наслаждением. Особенно ему нравится, если пойдет кровь — тогда бить перестает и размазывает кровь по лицу, волосам, одежде. Дети замечают это и нарочно подставляют носы, чтобы быстрее пошла кровь. И как таких извергов только земля носит, почему на них управы нет?
Вот и на прошлой неделе. Пришел с работы на „бровях“. Я лежала на диване, читала. Он сбросил с дивана на пол и стал бить. Топтал ногами, кулаками молотил по голове, лицу, по всему туловищу. Когда я стала кричать, схватил какую-то тряпку и заткнул рот. Потом поволок в санузел и опять бил — головой о кафельную стену, о стиральную машину. У меня в голове все помутилось, и я потеряла сознание. „Скорую“ вызвала соседка. Когда я вернулась из больницы, он заявил, что я зря выжила. Лучше бы, говорит, ты умерла, все равно когда-нибудь убью и выродков твоих вместе с тобой. И это отец…»
Можно много рассуждать на тему, куда смотрит милиция, общественность, соседи, наконец, учителя — ведь дети с синяками приходят на занятия. Можно сетовать на странную психологию многих женщин — их бьют, а они прощают, не пишут заявлений ни о разводе, ни о привлечении к уголовной ответственности. Но ведь не зря говорится — чужую беду руками разведу…
И все же можно утверждать, не боясь ошибиться: в подобном поведении виноват алкоголь. Если бы не пьянство, до драк бы дело не доходило. Тем более до жестокого избиения с кровопусканием. И уж, конечно же, не подвергались бы побоям дети.
Вообще, несмотря на то что основное внимание в письмах женщины уделяют собственной судьбе, хорошо известно — от пьянства отцов (естественно, и матерей тоже, хотя сейчас речь об этом и не идет) в первую очередь и больше всего страдают дети. Живя в постоянном страхе, часто подвергаясь побоям, дети растут нервными, забитыми, с различными нарушениями в психическом развитии. У них расстраивается сон, ослабевает память, могут наблюдаться такие явления, как ночное недержание мочи, заикание…
Соображает ли пьяный мужчина, избивая жену, что он творит? А может быть, к пьяному и претензии предъявлять нельзя? Нет — можно и нужно. Более того, по советским законам, состояние алкогольного опьянения усугубляет вину, повышает ответственность.
«…В половом отношении он стал совершенным импотентом. Иной раз и возникает у него сексуальное желание (что бывает редко), и мучается сам, и меня мучает, пытается изнасиловать, до 5–6 часов утра. Но нет, ничего не получается. И тогда бьет кулаками в грудь, в живот, по ягодицам… После того, как он начал поднимать на меня руку, я перестала чувствовать к нему влечение, перестала помогать ему возбудиться. Мне стала противна сама мысль о близости, и теперь стараюсь избегать не только интимного, а любого общения…»
«…В половом отношении мой супруг состоятелен вполне. С другими женщинами, но не со мной. Это по его словам, но я ему не верю. Меня он удовлетворить не может. Вы взрослый человек, должны понимать — если тебе весь вечер говорят гадости и оскорбляют, а ночью пытаются доставить удовольствие, ничего хорошего из этого не выйдет. А он поступает именно так.
Раньше, когда он приходил ко мне трезвый, у нас были и 2 и 3 сношения за ночь. И я засыпала удовлетворенной и просыпалась радостной. А сейчас я ненавижу ночи. Когда он выпьет, у него ничего не получается, он хочет получить удовольствие, но не может возбудиться. Он заставляет применять разные позы, даже такие, которые причиняют мне физическую боль и морально ущемляют меня. И все равно ничего не получается. Он требует, заставляет меня ласкать и целовать его. Я люто ненавижу его в эти часы. Если бы от моей ненависти к нему что-то могло случиться, он давно бы стал кучкой пепла. Но я терплю его ради детей (у нас сын и дочь) да и, чего греха таить, ради квартиры. Сейчас живем в малосемейке, ждем основную от его работы…»
«…Все началось лет 7–8 назад. К тому времени мы уже прожили в браке более 10 лет. В сексуальном отношении муж удовлетворял меня, хотя иногда у него и случались «осечки». Мы оба замечали — если муж немного выпьет, он как мужчина становится более сильным, и несколько лет (года 3 или 4) использовали вино в качестве надежного полового стимулятора. Достаточно было ему выпить за ужином полтора-два фужера сухого красного вина, и я обязательно достигала оргазма. Мы оба были очень рады. Возник даже своего рода условный язык — в дни, когда можно было не предохраняться (мы используем физиологический метод), я покупала вино и мы устраивали маленький семейный праздник.
А вскоре мы заметили, что этого количества уже не хватает. Муж стал добавлять в вино немного водки, но через несколько месяцев и это перестало помогать. Алкоголь-то он требует по-прежнему, и даже чаще, чем раньше, а сам стремительно превращается в импотента. Скажите, неужели это неизлечимо, неужели он больше не станет полноценным мужчиной? Ведь ему еще нет и 45 лет…»
«…Еще с периода ухаживания — а было нам за 20, мы работали после окончания институтов по направлению в райцентре — у нас вошло в привычку почти при каждом свидании выпивать бутылку шампанского или сухого вина. Нет, мы не были ни пьяницами, ни алкоголиками — это я заявляю ответственно, как врач. Но поймите и вы нас — мы оба горожане, и родители наши из города, и дедушки с бабушками. Кроме как «на картошке» в деревнях никогда не бывали, условий жизни, обычаев деревенских не знали. И, если честно, когда познакомились с ними, то они нам не понравились. Мы чувствовали себя инородными, чужими всем окружающим.
Игорь работал на заводе сухого молока и масла, я — в районной больнице. Работать приходилось много, а отдохнуть было негде. Полуразвалившийся Дом культуры не привлекал, кинотеатр, в котором шли старые фильмы, не манил. Грязная, заплеванная танцплощадка с пьяными наглыми парнями отвращала. Стеснялись ходить мы и в ресторан, который на местном жаргоне звали «телевизор» — его громадные окна без занавесок выходили на главную улицу, и даже поесть там было неприятно.
Мы оба жили на частных квартирах, но мне повезло — комната с отдельным входом, и Игорь обычно приходил в гости ко мне. Иногда — с цветами, но так как купить их в нашем городке практически негде, он собирал полевые. Однако всю зиму и весну цветов не было. И он стал приносить вино, конфеты. Мы читали вслух стихи, слушали магнитофон, иногда сами пели, смотрели телевизор и забывали об окружающем, о неблагоустроенном быте… Мы мечтали о том времени, когда истекут три обязательных года и сможем вернуться домой.
После года ухаживаний Игорь сделал мне предложение, и мы расписались. Половая жизнь у нас началась за пару месяцев до свадьбы. Интимная близость сразу доставляла мне удовольствие, а вскоре я начала испытывать и огромную радость оргазма. И все у нас было хорошо-хорошо. Мы стали копить деньги на кооперативную квартиру, а с рождением ребенка решили повременить до улучшения бытовых условий.
Зарабатывали оба прилично, расходов особых не было, и мы могли почти ни в чем не отказывать себе. Шампанское или сухое вино стало у нас ежедневным напитком. Помню, как-то Игорь на машине привез сразу три ящика «Цинандали» — чего, мол, каждый день носить, пусть стоит в погребе.
Вы извините за такие подробности, но я хочу, чтобы вы поняли — мы не были и не стали сейчас пьяницами и алкоголиками. Пили из фужеров, понемногу — бутылку за два вечера — для красоты, для «кайфа»… Ни разу ни я, ни Игорь не появлялись на работе не то чтобы выпившими, но даже просто с вчерашним запахом. Мы были убеждены, что виноградный сок, пусть и сбродивший, в таких количествах не только не вредит, но даже полезен для здоровья. Мы презирали тех, кто пьет «по-черному».
Сейчас нашей доченьке уже 4 года. Мы по-прежнему любим друг друга, живем счастливо, хотя все чаще и чаще Игорь оказывается несостоятельным как мужчина. И вот недавно впервые в нашем лексиконе прозвучало это страшное слово — импотенция. Игорь прочитал вашу книгу «Гармония брака» (читал на работе, домой ему не дали) и узнал, что длительная регулярная выпивка приводит к половой слабости. Не хочется верить в это — ведь сколько вокруг мужчин пьет, да и как, а вроде бы не страдают…
Неужели это правда? Неужели на самом деле легкое сухое вино приводит к половой слабости? А как же в тех странах, да и наших южных республиках, где его пьют вместо воды? Неужели все подряд импотенты?..»
Ответить однозначно на этот вопрос трудно. И потому, что на самом деле не все подряд импотенты (но ведь, например, и от самых страшных болезней — чумы или натуральной оспы — тоже не все заболевшие умирали), и из-за того, что некоторые мужчины только в состоянии опьянения и оказывались способными удовлетворить жену.
Здесь дело в следующем. Известно, что в абсолютном большинстве случаев импотенция является не заболеванием в том смысле, как мы понимаем ангину или инфаркт (хотя, разумеется, встречаются и такие формы), а своеобразным состоянием. Чаще всего в сочетании с неврозом ожидания неудачи.
Если тому или иному мужчине по какой-то причине (а причин таких много) не удался половой акт из-за того, что не наступила эрекция полового члена, следующей интимной близости, сознательно или подсознательно, он будет ждать с опасением, со страхом — а вдруг опять не наступит эрекции. И если этот страх силен и конфуз не первый в жизни, то вполне возможно, что и в очередной раз мужчина окажется несостоятельным.
А если на этом фоне мужчина примет алкоголь, то очень может быть, что неуверенность в успехе близости уменьшится (не зря говорят — пьяному море по колено). И эрекция наступит, и половой акт совершится, и женщина будет удовлетворена. В таком случае возникает вера в то, что вино является хорошим, надежным «костылем», гарантией бес-конфузной ночи. И вместо страха неудачи появится уверенность: стоит выпить — и все будет хорошо. И какое-то время, может 3 года, может 10 лет, эта вера будет срабатывать. Вся беда в том, что скоро на смену импотенции как неврозу ожидания неудачи придет импотенция органическая как следствие затянувшегося регулярного употребления алкоголя. Это зависит от ряда факторов — половой конституции, качества и количества выпиваемого, состояния печени…
Одно лишь можно сказать, не боясь ошибиться, — как неизбежен для любого регулярно пьющего цирроз печени (другой разговор, что не все пьяницы до него доживают), так же неотвратима и импотенция. По данным А. Нохурова, как уже отмечалось, в среднем этот срок равен 11 годам. А что такое 11 лет в наше время, когда молодые люди начинают регулярно употреблять спиртное уже в 18–20 лет? А вот что — к 30–32 годам, когда мужчина находится в самом расцвете сил, у тех, кто употребляет алкоголь, наоборот, развивается половая несостоятельность.
Пьянство, и вообще употребление горячительных напитков, приводит к половым конфликтам, дисгармонии, а затем уже и к импотенции, еще и другим путем…
«…Вышла замуж я 7 лет назад. Сейчас мне 30 лет, мужу — 32. У нас двое детей, которых муж очень любит. До начала этого года никаких претензий к мужу как к человеку, мужу, отцу детей и, наконец, мужчине не было. В январе он был на двухнедельных курсах по повышению квалификации в областном центре. Почти каждый вечер звонил оттуда, был внимательным и ласковым. А приехал и сказал, что… заразился венерической болезнью. Была у них на курсах какая-то потаскушка, которая никому не отказывала, и он, выпив как-то вечером, чтобы согреться (зима в тот год на самом деле была очень суровой), потерял над собой контроль и вместе с еще одним курсантом посетил эту даму.
Сколько мне стоило слез и здоровья это его признание, передать не могу. Он умолял простить его, не разрушать семью. Перешагнула через себя — простила. Однако вот уже 9 месяцев прошло, как он вылечился, а ни одного полового акта так и не было — не наступает эрекция. Муж страшно переживает — и о случившемся, и о том, что стал импотентом…»
«…Выпивать муж начал еще будучи юношей. Никто это не считал за грех, в поселке выпивали, да и сейчас выпивают молодые парни, и все на это смотрят спокойно. Пьяницей он не был. Например, когда уезжали в отпуск — в Москву, Ленинград, Самарканд целый месяц спокойно обходился без вина. Но дома, на работе, особенно в холодное время, пил ежедневно. И вот — допился. Поехал на санях в соседнюю деревню сторговать щенка. Сторговал, дал задаток — когда подрастет, мол, наш будет. Выпили, а чего, сколько — бог знает. А на обратном пути вывалился из саней. Лошадь пришла на конюшню — дежурный думал, что муж пошел домой. Я думала, что он заночевал в той деревне. А нашли его только под утро — доярки шли на ферму. Лечили его, лечили — но почки сильно подмерзли, а организм внутри весь перегорел от спиртного — никакой силы, никакой сопротивляемости. И умер. Оставил троих детей. Старший в армии служит — ладно, можно сказать, взрослый. А двое-то младших — 12 и 8 лет— еще ой как в папке нуждаются. А его, папки, и нет. 42 года осенью должно было исполниться. И мне скоро 40, только бы жить да жить, а вдова…»
Еще не так давно применялось устойчивое словосочетание: «злоупотребление алкоголем», которое обозначало злостное пьянство, запои, алкоголизм. Представлялось, что «злоупотребление» — это плохо, просто же «употребление», а тем более — «культурное потребление», за которое ратовали многие, даже медики, — если не хорошо, то во всяком случае вполне допустимо. Жизнь опровергла это. Граница между злоупотреблением и культурным потреблением оказалась размытой, призрачной, причем, к сожалению, все чаще и чаще культурное питие превращается в злоупотребление, но никогда — наоборот.
Сегодня речь идет об искоренении не только алкоголизма и пьянства, но и вообще употребления алкоголя в любых формах — культурных или некультурных. И сомневаться в том, что этого удастся добиться, не приходится, хотя, бесспорно, для полной победы необходимо время. Но ведь никакая победа не придет сама по себе, без борьбы. А одна из важнейших линий борьбы за трезвый образ жизни проходит через семью.
Не позволять употреблять алкогольные напитки молодежи, всячески запрещать их употребление мужем, не украшать праздничный стол бутылками… Многое, очень многое зависит от женщины. Пока не все это понимают, не все, даже понимая, находят мужество и силы правильно вести себя. Но это обязательно придет — и понимание, и мужество… Придет через осознание простого факта — нет в мире более страшного врага у семьи, чем алкоголь. Десятками способов разрушает он семейное счастье.
Приведенные выше выдержки из писем (которые, как сказал один из рецензентов наших книг, гораздо красноречивее любой авторской выдумки) свидетельствуют о том, что под какую бы личину ни рядили алкоголь, в какой бы упаковке его ни продавали, вред он причинит обязательно. И об этом надо помнить всем, но в первую очередь женщинам.