«Неотложные» меры в случае, если ребенок впервые уличен в обмане

«Неотложные» меры в случае, если ребенок впервые уличен в обмане

Как мы понимаем, все в жизни бывает впервые. Дети никогда не рождаются врунишками, но все они без исключения проходят этот этап становления личности. Оставим привычное возмущение «Какая же это личность?!..» для воспитательных «пятиминуток» с чадом. Мы уже давно не дети и должны для начала понять со всей ясностью, что умение своевременно и профессионально лгать избавляет нас от уймы неизбежных в других случаях проблем. А среди областей, защищаемых ложью, немало и тех, что относятся к нашей личности – ее и поверхностным и даже глубинным слоям. Мы можем поверить, что этим частям нашего «Я» постоянные травмы только навредят. Потому-то ложь и бывает во благо – однозначно бывает, просто ее нужно уметь использовать именно с этой целью. И нам предстоит обучить ребенка именно правильному использованию вранья, а вовсе не патологической честности, что называется, со всеми подряд.

Разумеется, когда мы впервые узнаем, что наше собственное, драгоценное и вообще самое лучшее на свете дитятко бессовестно врет нам в глаза (возможно, уже давно и систематически), нас охватывает масса противоречивых чувств, и хороших среди них не так уж много… Однако мы не дети, чтобы обижаться и поддаваться первым порывам, не подумав, как следует. Учтем, что с вопросами наказаний здесь есть проблема. Состоит она в том, что и проигнорировать случай детской лжи нам нельзя (безнаказанность закрепит лживость), и слишком строго поступать с маленьким врунишкой не следует. Как мы понимаем, на вранье детей толкает преимущественно страх перед наказанием, а уж после – все дополнительные мотивы. Так что «суровая кара» лишь подтвердит его опасения и заставит задуматься об усовершенствовании навыка обмана… А это значит, что действовать нам придется аккуратно, обдумывая каждый свой шаг и стараясь не впадать в крайности. Так, психологи рекомендуют отучать детей врать хотя бы самым родным для них людям следующими способами.

1. Детям в возрасте от 1 до 5 лет (период, когда они охотно слушают сказки) полезно периодически рассказывать поучительные истории – возможно, из классики народного творчества или выдуманные самостоятельно. В этих историях сюжет должен быть завязан на причине наших забот – на том, как маленькая ложь привела одного врунишку к большой беде. При составлении собственных сказок на эту тему не следует забывать об основах устного народного творчества – соблюдать правило динамики и простоты сюжета, прозрачности главной мысли. Не следует философствовать – все должно выглядеть достаточно наглядно.

Детям постарше (особенно мальчикам, которые раньше отказываются от прослушивания сказок на ночь) лучше рассказать историю «из своей жизни/жизни одного знакомого» – даже если она была полностью выдумана. В таком случае, естественно, жертвой собственной лжи должны, к сожалению, стать мы/наш знакомый. Другими словами, мы должны оказаться в этом рассказе в положении антигероев. Потому в конце нужно обязательно сообщить ребенку, как мы сожалеем о «том поступке», насколько лучше все могло бы сложиться без него и пр. Однако как в сказках, так и в «историях из жизни» не следует чрезмерно сгущать краски – особенно в последних. Как мы понимаем, красочное повествование – это, конечно, хорошо. Вот только ребенок наверняка заметит, что, несмотря на разразившуюся тогда «катастрофу», мы, кажется, сумели полностью от нее оправиться…

Нужно помнить, что сейчас мы здоровы и, как говорится в классике жанра, «вполне упитанны» – возможно, даже достигли положения в обществе и ряда других очевидных для нашего чада привилегий. А это значит, он заподозрит нас самих в обмане или, как минимум, натяжках сюжета. Результат выйдет не слишком педагогичным, и вообще такие подозрения, согласимся, несвоевременны. Кстати, по этой же причине, если мы повествуем о ком-то из друзей семьи (людей, бывающих у нас дома и знакомых ребенку), будет уместно предупредить их об этом эпизоде. Дело в том, что маленькие лгунишки (тем более опытные) часто усваивают вместе с навыками обмана и навыки выяснения правды. Это означает, что они вполне могут как-нибудь невзначай поинтересоваться у «дяди Андрея», когда он в следующий раз придет в гости, а правда ли, что он когда-то потерял подарок бывшей жены и попытка скрыть это от нее привела к их разводу… Неловкая ситуация нам будет гарантирована, особенно если наш рассказ не имеет с реальными фактами биографии нашего знакомого ничего общего. Поэтому если уж мы вынуждены на сей раз лгать во благо, это тоже нужно делать с умом.

2. Даже с самыми маленькими детками лучше постараться установить доверительные отношения. То есть почаще рассказывать им о своих собственных трудностях и надеждах – даже если мы уверены, что они ничего из нашего повествования не поймут просто в силу возраста. В данном случае дело вовсе не в педагогике, поэтому здесь нам не нужно поучать. Напротив, нашей задачей во время такого общения должно стать как раз избавление (хотя бы на время) от неизбежных недостатков образа «воспитателя» и «руководителя». В такие моменты мы должны быть теми, кто полностью доверяет ребенку как слушателю и собеседнику, делится с ним наболевшим. Естественно, делать это мы должны не ради понимания и тем более не в надежде услышать от нашего драгоценного несмышленыша дельный совет… Наша цель на будущее состоит в том, чтобы дать ему понять, что он может всегда поступить так же – прийти к нам и просто рассказать о случившемся, не опасаясь наказания и не стесняясь.

3. Постараться, по возможности, избегать сцен лжи в присутствии ребенка, который все подмечает и стремится копировать замеченное. Само собой разумеется, что мы уже так привыкли «лукавить», «привирать» и откровенно лгать, что уследить за всеми такими моментами нам будет очень сложно. Вспомним, как часто мы просим вторую половинку или самого ребенка сказать, что нас нет дома, что кто-то в доме заболел, и поэтому мы никак не можем приехать куда-то прямо сейчас!.. Несомненно, устранение этих эпизодов обойдется нам массой мелких неприятностей – необходимостью поехать-таки на неприятную или несвоевременную встречу, принять участие в ненужной беседе с соседкой, отказаться от блаженства отгула среди недели и пр. Однако все это действительно мелочи по сравнению с последствиями, которые их постоянное присутствие будет иметь для нашего чада.

Чтобы наша мотивация потерпеть заметно окрепла, вспомним, что уже пойманный однажды на лжи ребенок наверняка попытается повторить эксперимент – особенно если продолжит видеть вокруг такое количество примеров вранья, которое сходит другим с рук! И если мы по-прежнему будем лгать так часто и так успешно, как видит наш драгоценный отпрыск, можно не сомневаться, что он сделает из своего провала правильный вывод, который нам, впрочем, все равно не понравится. Вывод этот будет состоять в том, что «первый блин комом» – что он просто соврал неумело или истина была обнаружена по случайности, которую он не предусмотрел. В результате в следующий раз лгать он будет вдвое убедительнее, и заранее просчитает все вероятные пути обнаружения истины. Так что поймать его «на горячем» в следующий раз нам будет, несомненно, куда сложнее, если нам вообще удастся это сделать.

4. Нам обязательно нужно уметь отличать ложь ребенка от нормальных детских фантазий. В противном случае мы рискуем наказать его за совершенно невинный лепет и тем самым спутать в его только нарождающейся системе оценки всякое различение добра и зла. Плюс крайне неприятным «побочным эффектом» нашей ошибки станет полное или просто значительное снижение активности воображения у нашего чада, появление у него недетской сдержанности, скрытности в общении с нами. Эти качества наверняка сохранятся у него на всю оставшуюся жизнь. Наказанный за обыкновенную игру и полет фантазии ребенок не скоро забудет нам подобный эпизод, так как он совершенно не чувствует при этом своей вины и на все сто процентов понимает, что прав здесь он, а не мы.

В связи со всем сказанным мы должны помнить следующее.

Фантазии, хоть они и схожи с ложью по ряду признаков, отличаются от нее отсутствием умысла. То есть они не имеют конкретной цели, и она в них не прослеживается. В частности, мы не можем объяснить ни себе, ни другим, почему ребенок считает грязный камешек и горстку других характерных дворовых находок «сказочными сокровищами», «кладом» и пр.

Фантазии всегда отличаются от реальности – по ребенку, даже находящемуся в самом разгаре игры воображения, видно, что он играет. То есть что его можно отвлечь вопросом, и он безо всяких затруднений переключит свое внимание, не станет упорствовать в своих далеких от реальности уверениях.

Фантазии, как правило, слабо связаны с фактами или событиями действительности или, что встречается чаще, не связаны с ними вовсе. Ложь, напротив, всегда звучит по поводу весьма определенному. Фактически это означает, что взаимосвязь между причиной и следствием в случае с ложью можно проследить без особого труда – как и мотив лжи. Фантазии же во время игр непринужденны, не имеют отношения ни к каким последним событиям – тем более с негативным оттенком.

Фантазии вообще отвлечены от реальности значительно заметнее лжи. Как бы ни был неопытен наш юный врунишка, интуитивно он улавливает, что в историю с конфетой, съеденной котом, мама поверит все равно быстрее, чем в историю с конфетой, улетевшей в окно. Этому его учит легкое недоверие в голосе родителей в ответ на сбивчивые рассказы о других невероятных событиях – превращениях, сказочных персонажах и пр. А вот за домашними животными вообще водится качество кушать все, что им предложат и, более того, не предложат… Поэтому пусть пока и не профессионал вранья, ребенок все равно будет подражать модели, которую используют его учителя в деле лжи – то есть постарается «собрать» подходящий случаю сценарий из тех, что ему доводилось наблюдать лично.

5. В качестве еще одной превентивной меры нам не помешает избавить ребенка хотя бы от части страхов по поводу возможного наказания за провинность. Как мы помним, попытка избежать очередной «взбучки», в чем бы она ни заключалась, служит основным побуждающим ко лжи мотивом. Поэтому для снижения общего давления на психику малыша мы можем попробовать устранить из его будней в семье часть запретов.

Скажем, для отмены вполне подходят мелочи – игры с безопасными и устойчивыми к поломкам предметами обихода, передразнивание птиц, бег по лужам и прочие все равно неизбежные действия, которые мы предпочитаем запрещать, хотя могли бы и разрешить без особого ущерба для себя и к вящей радости нашего отпрыска. Только за счет них ребенок станет слышать нелюбимое «нельзя!» вдвое реже, чем сейчас, и это значительно снизит его ощущение, будто ему «нельзя» все самое интересное на свете… В то же время совершенно необходимо оставить в его быту настойчивость в обучении основным правилам – личной гигиены, безопасности. Проступки в указанных областях должны отслеживаться по-прежнему строго, и наказание за них изменять не следует. Правда, не помешает сделать его менее строгим – особенно если сейчас мы используем достаточно суровую систему.

6. Также нам будет разумно ввести более гибкую систему наказаний – ту, которая учитывала бы степень провинности нашего чада. То есть, например, за небольшой проступок кара тоже должна быть небольшой – чтобы ребенок отчетливо ощущал эту взаимозависимость. Такой ход позволяет, помимо самого наказания, выработать у малыша нечто вроде чувства справедливости или, по крайней мере, дает ему начальное представление о проступках больших и маленьких. Многие родители сами не любят «сложничать» с назначением наказаний. Скажем, за все провинности они оставляют ребенка без возможности посидеть за компьютером (самая страшная, так сказать, кара наших дней) или у телевизора…

Одинаковое наказание за неодинаковую меру вины имеет один серьезный недостаток – стойкое ощущение несправедливости, создаваемое таким путем. Нам нужно помнить, что даже за пределами вранья как проступка конкретного ребенок сам по себе совершенно не различает действия хорошие и плохие. Разнице между плохим и хорошим, добром и злом мы его должны тоже обучать отдельно – с помощью системы поощрений и наказаний. И вот как раз сейчас, приняв систему одинаковой кары за все шалости, мы сами безнадежно отступаем от этого принципа. Закономерно, что ребенок быстро начнет воспринимать это как нежелание родителей судить о мере его вины по реальным фактам вместо собственных обид… В результате он начнет обижаться все чаще и сильнее и в конце концов придумает выход из положения.

Например, он начнет шалить, сколько захочет, потому что все карманные деньги он теперь будет тратить на походы в интернет-клуб, а время на эти походы «позаимствует» у школьного обучения… Нам же он будет увлеченно лгать о том, какая, оказывается, насыщенная жизнь кипит в новом коллективе, да какая у него «отличная» учительница по литературе, хотя по биологии – не очень!.. Обычно нам только кажется, что правда о поведении наших чад в школе выясняется легко и быстро. На практике дела обстоят с точностью до наоборот, поскольку учителям его пропуски всегда объясняются крайне уважительными причинами, мы для них, со слов чада, всегда очень заняты, а дневников с отметками у ребенка вполне может быть даже несколько. И едва ли мы увидим вечером именно тот из них, в котором расписался классный руководитель – ведь мы никогда не видели его подписи, и нам не с чем сравнивать. Так что как раз общая занятость своими делами и уверенность, будто, «если что», мы узнаем об этом почти сразу же, сыграют внимательному и расчетливому врунишке только на руку. И правду мы, есть подозрение, узнаем еще нескоро. Как самый распространенный вариант, это едва ли случится раньше, чем через пару месяцев, когда уставший от вечных прогулов нашего отпрыска классный руководитель захочет наконец с ним познакомиться и пригласит нас в школу для «собеседования».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.