1.3. Мотивы помогающего поведения[5]

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

1.3. Мотивы помогающего поведения[5]

Поскольку оказание помощи провоцируется ситуацией, мотивацию этого поведения можно отнести к внешней или, по моей терминологии, внешнеобусловленной мотивации.

Однако, как отмечает Х. Хекхаузен, изучая мотивацию помощи, исследователи явно увлеклись внешними обстоятельствами, затратами времени и усилий, не уделяя должного внимания личностным особенностям. Совершенно очевидно, что одним из внутренних факторов альтруистического поведения является соблюдение норм или некоторых универсальных правил поведения (вспомним, к примеру, христианскую заповедь «возлюби ближнего своего, как самого себя»). Действенность заповедей и правил зависит от того, насколько человек интериоризировал их, насколько они стали для него внутренними стандартами, насколько поведение в соответствии с ними является для него ценностью. Чем более интериоризованы нормы в качестве стандартов поведения личности, тем сильнее поведение определяется предвосхищением его последствий для самооценки и тем меньше оно зависит от внешних обстоятельств. Одним из мотиваторов является норма социальной ответственности, согласно которой нуждающимся в помощи нужно помогать безвозмездно и без надежды на какую бы то ни было компенсацию в будущем (Berkowitz, 1972; Schwartz, 1975). Характерно, что норме социальной ответственности люди более привержены в странах с коллективистской культурой, нежели на индивидуалистическом Западе (Baron, Miller, 2000).

Мюррей (Murrey, 1938) полагал, что у людей имеется особое базовое основание помогающего поведения — потребность в заботливости. К примеру, младенец — это беспомощное и беззащитное существо — как нельзя лучше подходит для того, чтобы удовлетворить эту потребность родителей. Она может сформироваться у тех, чьи другие потребности были вовремя и адекватно удовлетворены. Проще говоря, если о папе и маме, когда они были совсем маленькими, хорошо заботились их родители, то они, скорее всего, тоже станут хорошими родителями своим детям.

Одна из интерпретаций феномена альтруизма апеллирует к наличию особых альтруистических норм. Так, Лидс выделяет «требование отдавать», Беркович и Даниэльс (1964) — норму «социальной ответственности», согласно которой «если другой зависит от тебя в достижении своей цели, ты должен помогать ему». Мера, в которой человек следует этой норме, зависит от ее «рельефности» или от степени ее актуализации в сознании индивида. Последняя же, в свою очередь, определяется прошлым опытом человека.

Так, в эксперименте Берковича и Даниэльс испытуемые (студенты университета) выполняли задание, причем одна группа испытуемых получала помощь со стороны ассистентов экспериментатора, а другая не получала. Во второй серии испытуемому давалось другое задание: он был «исполнителем» некоей деятельности, а «руководителем» его назначался ассистент экспериментатора. При этом от эффективности работы испытуемого зависело, получит или нет «руководитель» премию за «стиль руководства». Мерой бескорыстной помощи была продуктивность работы испытуемого. В результате оказалось, что испытуемые, ранее получавшие помощь от ассистента, работали под его руководством значительно продуктивнее, чем испытуемые, не получавшие помощи. Авторы делают вывод о том, что предшествующая помощь актуализирует «норму социальной ответственности» испытуемых. Можно, однако, предположить, что тут имела место не бескорыстная помощь, а желание отплатить «добром за добро».

Для прояснения этого вопроса Грингласс (1969) провела специальное исследование. В ее опытах испытуемые выполняли задание, а ассистенты оценивали их работу, назначая за нее очки. В одной группе ассистент переоценивал работу, в другой группе давал умеренную оценку, в третьей — занижал оценку, отнимал очки. Во второй серии испытуемые сами играли роль оценщиков деятельности других людей, причем с помощью специальных опросников выяснялась степень сходства характеров, мнений и взглядов этих людей и ассистентов, участвовавших в первой серии. Оказалось, что испытуемые, работа которых была высоко оценена, сами высоко оценивали работу других людей безотносительно к сходству этих людей с тем ассистентом, который ранее помогал испытуемым. Если же ассистент недооценивал работу испытуемого, то во второй серии последний, в свою очередь, недооценивал работу тех людей, которые по характеру были сходны с «несправедливыми» ассистентами. Таким образом, если испытуемые первых двух групп руководствовались «нормой социальной ответственности» (помогать всем людям), то испытуемые третьей группы руководствовались «нормой реципрокности» (добро за добро, зло за зло). Отсюда видно, что альтруистическая «норма социальной ответственности» актуализируется в том случае, если предшествующая помощь индивиду носит позитивный характер или вообще отсутствует, если же она носит негативный характер, то актуализируется «норма реципрокности» <…> Альтруистические нормы действительно функционируют, вместе с тем объяснение альтруистического поведения степенью актуализации норм, по мнению ряда авторов (Bryan, Walbek, 1970; Bryan, London, 1971), слишком глобально. Экспериментально показано (Bryan, Walbek, 1970), что одно знание этих норм и их «вербальная актуализация» не приводят к усилению альтруистического поведения.

Субботский Е. В., 1977

За оказанием помощи могут стоять различные потребности, мотиваторы и цели — такие, как моральные обязательства (чувство долга), подчинение требованию или угрозе, ожидание вознаграждений (например, социального признания) (Baumann et al., 1981), благодарности или, наоборот, избегание наказания, порицания (Reis, Grusen, 1976). Возможно наличие желания соответствовать социальным нормам (Berkowitz, 1972) или приверженность своим личным нормам (Schwarz, 1973, 1977), желание воспринимать себя как хорошего человека (Weyout, 1978). Кроме того, человек может помочь другому только из-за того, что ему не хочется оправдываться перед нуждающимся.

Мотивы помогающего поведения можно классифицировать в соответствии с их моральной ценностью. В основе помогающего поведения самого высокого морального уровня лежит альтруистический мотив. Было предложено (Batson, 1989) различать альтруистическую и эгоистическую мотивацию оказания помощи, при этом Батсоном отмечено, что «эгоистическая мотивация состоит в оказании помощи другим ради приобретения выгоды и признания или избегания позора».

Мотивы помогающего поведения в разное время и у разных слоев населения могут существенно различаться. Как пишет В. В. Агафонова (1995), первоначально российское православное купечество жертвовало «на благотворительность» исходя лишь из религиозных побуждений, вызванных внутренним психологическим конфликтом религиозного сознания и профессиональной деятельности, любви к ближнему, соборности, бескорыстия — в сознании и накоплением капитала, жестокой эксплуатацией работников — в житейской практике. Однако благотворительная деятельность представителей последующих поколений купеческих династий носила более светский, гражданский характер, что определялось новым духовным и культурным обликом предпринимательства конца XIX — начала XX в. Их меценатство было мотивировано идеей бескорыстного служения общественным интересам, любовью к искусству, потребностью реализовать свои лучшие человеческие качества, а также желанием расширить круг общения, творчески обогатить свой досуг, необходимостью личного самосовершенствования.

Благотворительность современными российскими предпринимателями рассматривается как способ реализации основных альтруистических ценностных установок, однако чувство социальной ответственности не определяет в целом мотивацию их благотворительной деятельности: преобладают мотивы адаптационно-компенсаторного и утилитарно-рационального характера. Мотив самореализации в благотворительности выражен слабо, отчасти в силу того, что основные самореализационные потребности удовлетворяются в профессиональной деятельности, однако и условия современной социокультурной ситуации не способствуют самореализации предпринимательства в сфере благотворительности.

На этапе становления рыночной экономики адаптивно-компенсаторная функция преобладает: благотворительность используется предпринимателями для поднятия своего социального статуса, сглаживания обострившихся социальных и межличностных отношений в связи с тем, что в целом российское население негативно смотрит на предпринимателей.

Мотивы помощи у частных лиц и организаций могут быть разными.

К числу наиболее распространенных причин помогающего поведения частных лиц относят:

1) личное отношение (человек, принимающий решение о благотворительности, сам когда-то сталкивался с проблемой);

2) религиозные мотивы;

3) морально-нравственные мотивы (милосердие, альтруизм, гражданская позиция, патриотизм, выраженные в формуле «надо делиться»);

4) симпатию или жалость («жалкий», по Далю, — это тот, кто вызывает чувство сожаления, участия, сострадания, соболезнования);

5) чувство вины перед обществом за свою деятельность;

6) моду (следование чужому примеру);

7) личное удовлетворение от благотворительного поступка;

8) состояния неловкости или страха при мысли об отказе;

9) настойчивость просителя.

К корпоративным мотивам помогающего поведения (в частности, благотворительности) бизнеса обычно относят:

1) улучшение имиджа компании;

2) продвижение продукта (товара, услуги);

3) адресный доступ к определенному рынку и его целевым группам;

4) улучшение отношений с местной властью;

5) демонстрацию социальной ответственности компании (особенно важно при выходе на международные рынки);

6) соображения престижа;

7) снятие социальной напряженности в местных сообществах на территориях деятельности компании;

8) воспитание лояльности к компании (часто встречается при работе с детьми и молодежью);

9) организацию досуга для сотрудников фирмы, клиентов и партнеров (относится к поддержке проектов в области культуры, искусства, спорта);

10) лоббирование интересов компании.

Выделенные мотивы оказания благотворительной помощи можно сгруппировать в три основные группы (Жуков Г. В., 2002):

• благотворительность как моральная установка жертвователя (общественный долг, личное знание проблем людей, нуждающихся в помощи, понимание необходимости поддержки государства в сфере культуры, науки, образования и т. д.);

• эмоциональные реакции (сострадание, жалость, желание помочь нуждающимся); например, 79,5 % предпринимателей отметили, что в результате благотворительности испытывают моральное удовлетворение;

• практическая выгода (создание позитивного имиджа компании, реклама, улучшение взаимоотношений с властями).

Последнее иллюстрируется данными исследования Г. В. Жукова: от 10 до 24,6 % руководителей компаний отметили, что благотворительность помогает улучшить имидж компании, используется в рекламных целях (размещение логотипа фирмы на рекламоносителях во время благотворительных мероприятий — 36,1 %, информация в СМИ — 28,7, устное информирование участников мероприятий — 16,4 %), позволяет наладить работу с целевыми рынками. Еще 4,1–6,6 % респондентов среди мотивов указали, что благотворительная деятельность помогает улучшить взаимоотношения с властями. Каждый десятый отметил улучшение климата внутри коллектива (10,6 %).

Учеными отмечается, что наметился переход от понимания благотворительности как морального поступка к тому, что благотворительность начинает рассматриваться в рамках деловой активности.

Очень часто благотворительной деятельностью в общественных организациях занимаются женщины, которые либо лично заинтересованы в решении социальных проблем, либо ориентированные на карьеру, но не сумевшие реализовать себя профессионально, либо жены «новых богатых», имеющие высшее образование, либо женщины, оказавшиеся безработными (Зеликова Ю., 1996).

Рассмотрим основные типы мотивов участия женщин.

Депривационный мотив. Основа участия — разные формы депривации, т. е. неудовлетворенности, обусловленной расхождением экспектаций личности и возможностями их осуществления. Так, например, женщина, оставшись без мужа или с больным ребенком, чувствует себя пострадавшей и становится участницей общественной организации, оказывающей помощь и социальную защиту неполным семьям или детям-инвалидам. Этот мотив чаще всего встречается у женщин, потерявших работу. Депривация — лишь один из возможных мотивов, который, однако, встречается чрезвычайно часто в благотворительных организациях специфического типа, а именно в организациях самопомощи.

Ценностный, или идейный мотив. В этом случае участие в работе организации обусловлено приверженностью участницы целям-ценностям, провозглашаемым организацией, реализацией представления о женском предназначении или борьбой за возможность исполнения соответствующей роли. Так, в организациях материнской (эссенциалистской) и феминистской направленности лидерами являются, как правило, женщины с выраженным идейным мотивом. Разновидностью идейного мотива является представление о специфическом женском предназначении, основанное на женских практиках заботы о слабых и милосердии, укорененных в российской традиции.

Мотив солидарности. Кризисные условия заставляют человека стремиться к групповой защите, солидарности, поиску стабильности. Солидарность как мотив участия типична для рядовых участников организации или для волонтеров. Солидарность, таким образом, является важным стимулом — мотивом участия в движении и в его отдельных акциях. Примером являются, в частности, движения самопомощи.

Материальный мотив. В ряде случаев стимулом — мотивом участия является определенный вид материального вознаграждения. Такой мотив типичен для организаций-фондов. В качестве такого мотива-стимула может выступать получение рабочего места с соответствующей оплатой труда для неработающих женщин (участницы феминистских инициатив, деятельность которых финансово поддержана западными фондами; штатные должности в благотворительных фондах, работа которых оплачивается). Это типично для тех, кто работает на руководящих должностях в фондах, активистов, а не для рядовых участников. Другим видом материального вознаграждения может быть получение гуманитарной помощи, различных льгот, предоставляемых общественным организациям, возможность поездок за границу.

Мотив самореализации. Как показывает исследование, возможность самореализации выступает, как правило, не в качестве мотива, побуждающего к участию, а как мотив продолжения этой работы. Например, лидер одной из детских организаций, многодетная мать, имеющая больного ребенка, создала свою организацию для реабилитации больных детей. Работа в этой организации помогла ей решить проблему со своим ребенком, т. е. восстановить его здоровье. Таким образом, мотивом для начала общественной деятельности была абсолютная депривация, связанная с болезнью собственного ребенка. Однако постепенно благотворительная деятельность становится ее постоянной работой, профессиональной деятельностью. При этом работа в благотворительной организации значительно повышает социальный статус женщины.

Полученные Ю. В. Ковалевой данные свидетельствуют о том, что наиболее часто принятие решения об оказании помощи принимается под влиянием эмоциональных факторов (50,9 %). Об этом свидетельствуют такие ответы респондентов, как переживание сострадания к нуждающемуся в помощи (26,3 % от общего числа) и ощущение чувства долга оказать помощь (24,6 %).

Среди личностно-мотивационных факторов следует выделить две группы: по их направленности на доставление пользы другому либо достижение собственной выгоды (альтруистические и эгоистические соответственно).

Так, альтруистическая мотивация оказания помощи была отмечена у 10,5 % респондентов. К данному типу относятся следующие ответы: желание сделать хорошее дело, помочь; бескорыстное оказание помощи, «от чистого сердца»; желание сделать мир лучше.

Оказание помощи в эгоистических целях было связано с надеждой на взаимную помощь, т. е. на то, что в случае необходимости или подобной ситуации окажут помощь самому помогающему или его близким; с желанием получить благодарность, снять негативное ощущение («тяжесть») от созерцаемого состояния нуждающегося в помощи субъекта. Эгоистическая мотивация была обнаружена у 15,8 % респондентов.

Среди прочих факторов были названы: воспитание (7 % от общего числа полученных ответов), «это не сложно» (5,3 %), «кроме меня было некому помочь» (5,3 %), нуждавшийся в помощи поступил бы также (3,5 %), вспомнился подобный случай из собственной жизни (1,7 %). Перечисленные факторы, послужившие оказанию помощи, можно назвать когнитивными, основанными на осознании затруднительного состояния нуждающегося в помощи или своей обязанности вмешаться в происходящее.

Полученные Ю. В. Ковалевой данные свидетельствуют о том, что в более чем в половине случаев оказание помощи основано на эмоциях и связано с переживанием состояния нуждающегося в помощи, чувстве долга оказать помощь, а также с осознанием затруднительного положения нуждающегося в помощи. Однако прагматический (эгоистический) характер оказания помощи встречался в ответах почти у каждого шестого респондента.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.