Подводные камни

Подводные камни

Вопрос безопасности людей, задействованных в расстановках, и моей собственной как ведущего возник через два года после начала моей постоянной практики. В ходе одной из расстановок мы неожиданно наткнулись на подводные камни, вернее, нас этими камнями практически забросало. Одна неординарная расстановка, а точнее сказать, события, произошедшие в ходе ее проведения, не на шутку меня взволновали и заставили задуматься.

* * *

Регина С. пришла разобраться в своих взаимоотношениях с сыном. Двадцатипятилетний Олег женился на женщине старше его на 12 лет и полностью прекратил общение с родителями.

– Что она с ним сделала, ума не приложу, такой хороший мальчик был. Я пыталась поговорить и с ним, и с его женой. Та сказала, как отрезала: «Не вмешивайся в нашу жизнь. А то прокляну!»

Мать очень волновалась о сыне и хотела понять его отношение к ней.

Не приняв во внимание последние слова клиентки, я попросила ее выбрать из присутствующих заместителя для себя и заместителя для сына. Люди постепенно входили в роль, прошло несколько минут, и здесь НАЧАЛОСЬ!

Женщина, которая замещала Регину, сделалась бледной, как мел, ее тело затряслось, и она стала оседать на пол. Одновременно с потолка, от соседей с третьего этажа, на нас полилась вода. За окном взорвалась петарда, и на двух машинах сработала воющая сигнализация. Репетиция конца света?!

Я даже не успела испугаться, хотя в глазах у меня тоже потемнело и закружилась голова. Будто некие силы с одной стороны давили на меня, а с другой – руководили моими действиями. Я подхватила заместительницу Регины за талию, бросила ей под ноги лист белой бумаги и велела встать на него. «Это безопасное место, здесь тебе будет хорошо!» А в это время я про себя читала и читала «Отче наш». Заместитель сына, стоящий к ней в пол-оборота, очень хотел к ней повернуться, но чувствовал себя связанным по рукам и ногам. На голову нам вместе с водой начали сыпаться куски штукатурки, расстановку мне пришлось остановить. Я вывела участников из ролей и побежала к соседям останавливать потоп. (На физическом уровне не отличающиеся чистоплотностью квартиранты из квартиры выше, китайцы, засорили рыбной шелухой раковину на кухне. Вода лилась через край, а наследники желтого императора азартно играли в нарды…)

Но что это было на непроявленном уровне? В эпицентр какой энергии мы попали? Возможно ли избегать воздействия этой разрушительной силы под названием «проклятие»? Каковы в действительности ее последствия и как от этого всего уберечься?

С тех пор я отказалась делать расстановки дома. Если в запросе клиента изначально звучит слово «проклятие», я не подвергаю заместителей его возможным ударам. Я начала применять меры предосторожности, какие только могла. В основном для заместителей. Об этих мерах я расскажу далее.

Второй случай, произошедший через год после вышеупомянутого, всерьез напугал меня и вывел из равновесия. Я осознала, что и терапевты не застрахованы от воздействия незримых, но опасных сил. В ночь после расстановки сквозь сон я почувствовала на себе сильнейшее негативное воздействие неведомой силы. Эта незримая шарообразная энергия скрутила меня в позу зародыша, обхватив меня собой, будто хотела овладеть мною, переломить через колено или высосать все соки. Все мои немыслимые потуги оказались тщетными перед этим наваждением.

* * *

Расстановка предыдущего дня коснулась прадеда клиентки, который вел разгульную жизнь и умер скоропостижно, в постели – прямо на любовнице. Жена отказалась его хоронить. Возможно, душа прадеда так и не поняла в экстазе, что она уже давно находится в ином мире. И решила «загулять» в моем сне. Я явственно ощутила присутствие силы, которая скручивала мое тело в бараний рог.

От ужаса я открыла глаза. Проснулась я с ощущением отвращения, ярости и бессилия.

Придя в себя и осознав, что происходит, я, мысленно представив перед собой прадеда клиентки, четко сказала ему:

– Ты умер, а я живу.

– Ты там, а я здесь.

– Ты в ином мире, а я на Земле.

– Твое место на небесах.

– Я сожалею, что потревожила тебя. И отпускаю.

– Покойся с миром. (Мысленно низко поклонилась.)

Прадед девушки услышал меня и мирно отнесся к моей просьбе. Больше не тревожил. Проанализировав, почему так произошло, я вспомнила недоброжелательный смешок в группе в отношении щепетильной ситуации, связанной с кончиной этого человека. В нем сквозило неуважение к этому человеку, а я ни слова не сказала в его защиту.

С тех пор я становлюсь в почтительном поклоне в один ряд вместе со своими клиентами, перед их родными и близкими с тяжелой судьбой, неординарными историями, неожиданно прерванной жизнью.

Мы, расстановщики, работаем в точке между двух миров, видимого и невидимого, созерцая только вершину этого информационно-энергетического айсберга. Работая на ощупь с тем, что таится под толщей необозримого, нужно двигаться очень бережно и с большим уважением. Берт Хеллингер не устает повторять в своих книгах: «Я не вмешиваюсь. Я останавливаюсь с уважением перед той силой, которая выше меня. Я смиряюсь».

Мастер, проживший более четверти века в энергиях расстановок, выработавший гениальное чутье и ясновидение, с уверенностью может говорить и думать таким образом…

Но что делать новоявленным расстановщикам, которых сегодня сотнями выпускают институты Москвы, Киева, Петербурга и обучают практикующие расстановщики? Как прочувствовать на 100 % ту грань, которую переступать нельзя?

После вышеупомянутых историй из моей практики вопрос о безопасности заместителей в расстановках и самих расстановщиков я задавала всем без исключения ведущим обучающих семинаров. Может быть, потому что я использовала в вопросе такие понятия, как родовое проклятие, сглаз, порча, а может из-за трудностей с переводом, ни разу исчерпывающего ответа на свой вопрос я не услышала.

Я всегда считала немцев прагматичной нацией, профессионалами, серьезными специалистами во всех сферах деятельности, в том числе и в расстановках, которые уже около 30 лет практикуют с успехом на территории Германии. По моему субъективному мнению, не могут немцы, как мы, русские, прыгать в воду, не зная броду. То есть не вовлекать людей и не вовлекаться самим в расстановки, не изучив основ безопасности, не защитив себя и окружающих от мистического и необъяснимого проявления феноменологического метода.

Я увидела, что и другие расстановщики находятся в поисках ответов на вопросы о таинственном и необъяснимом в расстановках. В частности, Бертольд Ульсамер писал: «Совершенно естественно, что расстановщики находятся в поисках объяснений. Первый шаг на пути освобождения расстановочной работы от всего таинственного состоит в том, чтобы дать ему, таинственному, название. Поэтому сегодня говорят о „знающем поле“ – понятие, введенное Альбрехтом Мааром. Или, что звучит еще сложнее, о „репрезентирующем восприятии“ (repraesentierende Wahrnehmung). Однако, как ни жаль будет услышать это всем любознательным, все это только описания, никаких объяснений. Чудесное остается. Все существующие на сегодня попытки логического разъяснения расстановок не слишком продвинулись вперед. Они просто нивелируют то существенное, что есть в расстановках».

Мне приходит на ум сравнение с огнем. Когда люди впервые сумели зажечь огонь, страх и уважение, вероятно, были чрезмерны. Со временем они научились чуть лучше управлять им. Постепенно огонь становился все более им знаком. И люди научились, со всеми возможными предосторожностями, использовать его для своих целей. Подобным образом представляются мне и расстановки.

В работе с семейными расстановками мы часто имеем дело с последствиями травматических переживаний – в индивидуальной внутренней системе, в семейно-родовой системе, а также и в организационных расстановках, в сфере общественных и коллективных отношений. Но зачастую, фокусируясь на событиях, лежащих в основе травмы, многие упускают из виду специфические ограничения, которые вызвали у клиента травматические переживания. Они включают в себя неврологические и психические нарушения. Об этом говорят многие ведущие расстановщики.

В статье «Работа с травмой и семейные расстановки: несовместимы или дополняют друг друга?» Бертольд Ульсамер обращает внимание профессиональных расстановщиков на опасность для клиента, которая может возникнуть во время расстановки и после нее. Речь идет о ретравматизации:

«Те, кто работает с травмой, знают, что попытка непосредственного разрешения травмы несет опасность ретравматизации. Справедливо ли это также и для расстановочной работы? Может ли так случиться, что расстановка поднимет такие сильные воспоминания и такие интенсивные чувства, что для клиента это будет чрезмерным, и он вернется к тому состоянию шока, которое им было уже испытано ранее? И, делая следующий шаг, может ли это произойти также и с заместителем, который представляет травмированного клиента?»

Моя коллега, Эннгвин Сен-Жюст, специалист по работе с травмой, поделилась со мной своими наблюдениями. Она обратила внимание, что часто и клиент, и заместитель – оба попадают в «замороженное» травматическое состояние, а ведущий расстановки этого даже не замечает. У меня также есть подобные наблюдения, а также и некоторые другие немецкие терапевты, в частности Франц Рупперт, упоминают об этом в своих книгах.

Таким образом, опасность ретравматизации кажется очевидной в контексте расстановочной работы. И эта опасность означает ответственность ведущих за то, чтобы повышать свою квалификацию и уметь распознавать состояние шока, видеть его с самых первых моментов, когда оно возникло. Необходимо замечать внезапную бледность, безмолвие, обездвиженность – все это подчас является знаком перехода в травматическое состояние. Вы можете также заметить, что человек отрешенно смотрит вдаль и как бы не присутствует в своем теле. С другой стороны, полная потеря самоконтроля и возбуждение также могут быть индикаторами травматической реакции. Похоже, что большинство ведущих не осведомлены об этих сторонах нашей работы, но избегают ретравматизации интуитивно.

Некоторые обычные техники, которые используются в расстановках, работают как защитный механизм, позволяющий избежать чрезмерного вовлечения клиента или заместителей. Чем более непосредственным и прямым было или есть травматическое воздействие, тем в большей защите нуждается клиент. Как правило, мы непосредственно вводим клиента в завершающую часть расстановки, однако это не относится к клиентам, которые подвержены опасности ретравматизации. Для них гораздо важнее сохранять достаточную дистанцию по отношению к произошедшим событиям.

К этому хочу добавить, что не только клиент может быть повторно травмирован ожившей в расстановке ситуацией, вытесненной некогда на задворки подсознания. Опасность ретравматизации реальна и для заместителя в расстановке, некогда пережившего сходное по накалу и трагичности событие. И ведущему надо быть очень внимательным как к клиенту, так и к человеку, замещающему его в расстановке, так как мы не раз убеждались, что ничто не случайно, и на роли нас часто выбирают по принципу притяжения подобного.

Вместе с тем надо понимать, что ретравматизация может возникнуть в ходе любого вида психотерапии, нацеленной на работу с негативными психологическими последствиями различных видов психических травм, будь то психоанализ, гештальт-подход, процессуальная терапия или телесно-ориентированная терапия. Семейные расстановки – не исключение. Терапевту необходимо помнить, что работа с травмированными пациентами требует с его стороны значительного такта и чувствительности к тем моментам, когда ситуация, выплывшая в контексте расстановки, переживается человеком как травматическая. А если рядом нет терапевта или семейного расстановщика, станьте сами себе терапевтом.

Медитация. Освобождение от травмы

Организуйте для себя минут 10–15 на спокойное состояние, чтобы вам никто не мешал и чтобы вы пребывали в состоянии покоя, не были возбуждены какими-то событиями.

Сядьте в удобное кресло. Расслабьтесь. Закройте глаза. Пройдитесь по всему своему телу и почувствуйте, где в вашем теле еще расположен очаг боли, отпечаток ее, напряжение от перенесенной личной травмы (телесной и душевной). Посмотрите на эту травму. Теперь представьте, что травма вышла из вашего тела и встала неподалеку. Вне человека эта травма может передвигаться, как ей угодно и куда ей вздумается, до тех пор, пока, наконец, она не выбьется из сил.

Приглядитесь к своей травме – быть может, она смотрит на вас, как ребенок, который сияет от радости?

Теперь снова поместите травму в себя. Пусть она идет, куда хочет, и, возможно, она остановится в вашем сердце. Тогда человек обретает гармонию со своей душой и может обнаружить в ней старую рану, разочарование, старый страх или давнюю боль, забытый гнев. И теперь вы можете вынуть это из себя и отпустить. Просто наблюдайте, что травма ищет, куда ей пойти и где успокоиться.

А теперь возьмите телесную и душевную травмы за руки и посмотрите вместе с ними вдаль, далеко вперед, на великую судьбу, в которой есть место всему, потому что она все определяет. И скажите судьбе «да».

Медитацию можно иногда повторять – травм у нас обычно несколько, а освобождаемся мы в процессе медитации только от одной из них.

Результаты, конечно же, не будут мгновенными, так как для изменений в психике человека требуется время. Но препятствие ваше будет устранено. И жизнь ваша начнет меняться к лучшему во всех отношениях.