Забота о родителях

Забота о родителях

Мои родители попали в больницу всего через несколько дней после моего визита к Хин, Ричардсону и Стоуну. Этот семейный кризис вынудил меня применить на практике все, что я узнал о трудных разговорах.

Сидя в кабинете у родителей, я нервничал. У меня было мало опыта в подобных разговорах, когда не они проявляли заботу обо мне, а я – о них. Мой отец, который стал свидетелем того, как его собственная мать боролась с болезнью Альцгеймера, однажды сказал: «Заботиться о престарелых родителях гораздо сложнее, нежели воспитать детей».

Я говорил медленно. Решив, что уже уяснил для себя позицию родителей (отец высказал мне свой страх, мать – возмущение тем, что мы вторглись на ее территорию), я принялся излагать свою точку зрения, а точнее, нашу – мою и моих братьев и сестер. «Нам жаль, что мы живем так далеко, – так я начал. – У нас нет никакого желания контролировать вашу жизнь, да мы и не сможем это сделать, даже если захотим. Мы лишь пытаемся поддержать вас, так, как вы нас учили, когда мы были детьми. Наверняка есть какой-то способ вам помочь. Физически мы от вас далеко, но готовы поддержать вас в моральном плане. Позвольте помочь вам хотя бы с тем, что можно сделать удаленно».

Наш разговор стал настоящим прорывом, а тот уик-энд был одним из самых позитивных, что я провел в родительском доме. Но оставалась одна проблема, не дающая мне покоя. Моя мать думала о покупке долгосрочной медицинской страховки на случай тяжелой болезни. В случае чего отец не сможет о ней позаботиться, рассудила она, а мы все были далеко. Но страховка стоила очень дорого.

Как и многие люди, которые заботятся о своих пожилых родителях, мы с моими братьями и сестрами все больше погружались в финансовые дела матери и отца – вплоть до того, что просматривали их счета и пытались контролировать их расходы. После стольких лет независимости в этом вопросе они не всегда одобряли наше вторжение.

Но теперь все было иначе. Когда я повез отца менять тарифный план, к примеру, я быстро понял, что он платит $200 в месяц по тарифу, которому уже 10 лет. За несколько минут я снизил его расходы до менее чем $40 в месяц. Это вынудило меня изучить счета моих родителей – за электричество, воду, телевидение, страховку. В результате мне удалось сэкономить им не одну тысячу долларов в год. Конечно, из-за этого несколько раз возникала неловкая ситуация, так как мне приходилось расспрашивать родителей об их тратах и мягко объяснять им, что в определенных вещах они больше не нуждаются.

Некоторые эксперты рекомендуют ввести так называемые финансовые права, для получения которых пожилые американцы должны доказать свою компетентность в этой области. Если мой опыт хоть о чем-нибудь вам говорит, то ученические права (водительские права, выдаваемые обучающимся) тоже кажутся неплохим аналогом. Мама и папа, вы можете оставаться у руля своей жизни и принимать решения, но один из ваших детей должен быть в машине.

Надо отдать маме должное – она поняла, что ей не стоит в одиночку принимать решение о покупке страховки, и попросила меня разобраться в том, какие есть варианты. Когда пришло время принимать решение, я предложил устроить конференц-связь со всеми членами семьи. Они отвергли мою идею. Отец сказал, что эта тема для него чересчур волнительна, сестра заявила, что ничего не знает о страховании, а брат сказал, что он слишком занят другими семейными делами.

Я продолжал настаивать. Говорил, что нам нужны мнения всех членов семьи, включая чересчур волнующихся и плохо осведомленных. Наконец все с неохотой согласились. В самом начале телефонного разговора я попросил участников обсуждения сразу высказать свое мнение. Двое из нас были против этого плана (включая меня); трое были за, а один сомневался. Вдруг моя мама заплакала. «Я не хочу быть обузой для своих детей», – сказала она. Сестра поспешила предложить ей поддержку. Я был потрясен. Я бы на ее месте проявил нетерпение. Вместо этого, когда мама почувствовала, что ее услышали (и услышал не кто иной, как вторая женщина!), мы перешли к рассмотрению предложений.

После того как мы обсудили всевозможные за и против, в разговор вступил отец, начав задавать глубокомысленные вопросы. Я почувствовал, что атмосфера в корне изменилась. Наконец я предпринял попытку провести premortem: представим, что мы купили страховку, но впоследствии об этом пожалели. По каким причинам? Бесполезная трата денег – на этом сошлись все. А если мы не купим ее, то о чем будем жалеть? Мама заболеет, а мы не сможем обеспечить ей медицинскую помощь, которой она желала.

Наконец мы устроили голосование. Все единодушно проголосовали за то, чтобы купить страховку.

Наш трудный разговор имел нечто общее с беседами, описанными Хин, Ричардсоном и Стоуном: стороны пытались уладить весьма деликатный вопрос, причем обсуждение, в котором участвовали разные поколения, осложнялось конфликтом намерений и невысказанными эмоциями. И во всех разговорах на первый план выступала одна характерная особенность, которой зачастую не придают значения: расстановка сил в семье постоянно меняется.

Родители должны заботиться о детях, пока те не вырастут, но эти же самые дети часто удивляются, когда им приходится оказывать поддержку своим состарившимся родителям. Братья и сестры часто ссорятся в детстве, но, став взрослыми, вынуждены решать какие-то общие проблемы.

Мы считаем, что семьи навсегда погрязли в старых привычках. Думаем, что наши роли в семье незыблемы. Но эти представления неверны. Проводя трудные разговоры, мы понимаем, что семья постоянно меняется. Проблемы могут прийти с любой стороны – и решения тоже. Может оказаться, что тот самый человек, который сегодня крадет твои зефирки, завтра принесет тебе чашку горячего шоколада.