Будущее демократии
Будущее демократии
Через судьбу Европы вторая волна глобализации ставит последний вопрос, на который первая глобализация не дала ответа: как в глобальном капиталистическом мире сложится судьба демократии?
Сьюзен Бергер[130] попыталась доказать, что первая волна глобализации не препятствовала социальному прогрессу: социальные гарантии, восьмичасовой рабочий день, подоходный налог и даже некоторое сближение зарплат по обе стороны Атлантики и внутри самой Европы. Однако все это затронуло лишь европейские и европейские по происхождению нации на других континентах… Бергер, кажется, забывает о том, что разрыв в доходах и имущественном положении между индустриальными странами лишь увеличивался, и тем более упускает из виду жестокость колониальной эксплуатации и настоящее «ограбление мира» (Жак Берк), к которому в силу своей природы вел колониализм. Что еще важнее, она не замечает того, что демократия не смогла остановить скатывание к катастрофе 1914 г., которую можно списать на пережитки феодализма лишь ценой колоссального упрощения. Чтобы избежать войны, требовалась демократия, способная взяться за титаническую задачу глубокого политического и экономического переустройства индустриальных обществ. Цитаты социалистических лидеров того времени, которые приводит Бергер, часто свидетельствуют о том, что люди способны до бесконечности убаюкивать себя иллюзиями и громкими, но совершенно пустыми словесами (что не отрицает того, что утопия действительно им нужна). Чтобы удовлетворить потребность масс в безопасности и правосудии, потребуется еще тридцать лет: новый курс, государство всеобщего благосостояния, а во Франции – программа Национального совета Сопротивления… Чтобы добиться окончательной деколонизации, пришлось ждать еще дольше. Дабы двигаться в будущее, реализм и утопия одинаково необходимы.
Тот же усиливающийся разрыв в доходах и имуществе характерен и для второй волны глобализации. Она во многих отношениях еще менее управляема, чем первая. Помимо ООН, эпоха демократии не создала никакого «высшего эшелона», который смог бы прийти на смену нациям. Да и Организация Объединенных Наций зовется так не случайно: она призвана «организовывать нации» именно потому, что из них складываются любые международные институты, и именно в них воплощена демократическая легитимность. Во множестве стран до демократии еще очень и очень далеко. Однако то, что американцы называют глобализацией, не ставит ли под сомнение демократию даже у наций, которые давно ей верны?
На что демократия еще способна в Европе? Во многих странах ее, похоже, уже списали со счетов. Франция, которую Маркс некогда называл «политической нацией par excellence», сама столкнулась с этим в 2005 г. Отныне не стоит ждать, что выборы действительно будут влиять на положение дел. Какое землетрясение должно случиться, чтобы между США и Китаем возникла жизнеспособная Европа? Может ли статься, чтобы Европа, где 2500 лет назад родилась сама идея демократии, и Франция, где чуть более двухсот лет назад совершилась революция, незаметно сошли с исторической арены?
Есть ли шанс на то, что в ходе второй волны глобализации, подобно тому, как это произошло в ходе первой, Европа, хотя бы отчасти, будет определять вектор грядущего?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.