Осталось ли в прошлом понятие гегемонии?

Осталось ли в прошлом понятие гегемонии?

Я поднял вопрос о том, кто станет гегемоном в XXI в., поскольку он действительно встал на повестке дня: хотя экономический рост Китая слегка замедляется, его ВВП вскоре превысит ВВП США. Идеологи Коммунистической партии оспаривают тот факт, что в XXI в. отношения КНР и США могут вылиться в классическую конкуренцию за мировое господство. Они подчеркивают, насколько обе державы взаимосвязаны и какой вред американский Конгресс нанес бы интересам Америки, ее союзников и собственных бизнесменов, пойди он по пути соперничества. Они выдвигают идею «общего интереса, подкрепленного моральными ценностями» и приводят в пример отношения, которые некогда связывали Китайскую империю с народами, называвшимися данниками Поднебесной, но не потому, что те платили дань, а поскольку они пользовались теми же кодексами, что и Китай. Вот почему так важна «мягкая сила» (soft power), воплощенная прежде всего в более чем 300 «Институтах Конфуция», созданных по всему миру.

Дэн Сяопин давно призвал Китай быть во внешней политике максимально осторожным. Часто цитируют его любимую поговорку: «Нужно научиться переходить реку, нащупывая камни». Лучше было бы ее перевести: «Прежде чем пытаться пересечь реку, нужно ее обследовать». В 2010 г. Дай Бинго, высший в стране авторитет в сфере внешней политики, напоминал, что цель КНР – мирное развитие: «Кто-то говорит, что в Китае есть поговорка: “Скрывай свои возможности, выжидай и постарайся победить”. Эти подозрения безосновательны»[132].

Конечно, еще в 1907 г. Кроу, информированный слуга британской короны, отмечал, что никакие миролюбивые заверения не отменяют внутренней динамики Германской империи. Однако сравнение само по себе ничего не доказывает. Усиление Китайской Народной Республики в XXI в. вовсе не обязательно приведет к столкновению с США, как подъем Германской империи привел к войне 1914 г. Прежде всего это связано с тем, что, как стоит напомнить, Первая мировая война была превентивной, и ее можно было избежать. Для этого было достаточно, чтобы Второй Рейх отказался от своих военно-морских амбиций. Ничто не обязывает наших современников повторять ошибки, совершенные их предшественниками.

Кроме того, как отмечает Генри Киссинджер, проблемы, которые сегодня определяют повестку дня международной политики, имеют глобальный характер и выходят за рамки американо-китайских отношений. Китаю еще предстоит справиться с множеством собственных трудностей: бедностью, от которой, если брать за основу критерий ООН (доллар в день), до сих пор страдают 150 миллионов китайцев, а также старением нации: после 2015 г. доля трудоспособного населения начнет сокращаться. «Страна, сталкивающаяся с внутренними вызовами такого масштаба, – предсказывает Киссинджер, – не станет, не просчитав последствий и тем более сгоряча, ввязываться в стратегическое противостояние или в борьбу за мировое господство»[133]. Кроме того, – продолжает он в оптимистическом духе, – нынешние лидеры, в отличие от их предшественников до 1914 г., не могут питать иллюзий насчет разрушительного потенциала современного оружия.