Принцип ответственности государств и пределы «солидарной интеграции»

Принцип ответственности государств и пределы «солидарной интеграции»

Германию упрекают за то, что она не желает платить. Однако критики забывают, что ее вклад в бюджет Евросоюза (21,9 миллиарда евро против 19,08, приходящихся на долю Франции) и в фонды помощи (ЕФФС, ЕСМ) превращает ее в крупнейшего на континенте плательщика. Германия справедливо напоминает, что государства должны быть ответственны. Создание настоящей федерации, призванной выровнять уровень жизни в различных странах, потребовало бы колоссальных трансфертов в масштабе сотен миллиардов евро. Подобные денежные вливания, само собой, невозможны. Можно сколько угодно говорить о солидарной интеграции – солидарность не безгранична, и ее пределы заданы вовсе не «естественным эгоизмом», который не критиковал разве только ленивый. Эти пределы вписаны в саму реальность: в различие стандартов уровня жизни и тем более в многообразие экономических и социальных систем. Вот почему «бросок в федерализм» – это просто глупость: для того чтобы привести к гармонии совершенно различные по структуре общества, требуются долгие годы.

Лозунг «Германия за все заплатит» остался в прошлом. Впрочем, он никогда толком и не работал. Пророки «великого броска в федерализм» хотели бы его воскресить: не только немцам, но и французам, итальянцам, голландцам пришлось бы раскошелиться ради того, чтобы поддержать фикцию единой валюты, которая, конечно, символически значима, но не перестает от этого быть фикцией! По оценкам Патрика Артюса, если бы еврозона превратилась в настоящую федерацию, Германии пришлось бы ежегодно переводить не столь богатым, а то и попросту обедневшим странам Европы более 10 % своего ВВП. Проблема не в том, что Германия не хочет делиться этими средствами (более 250 миллиардов евро в год), а в том, что она не в состоянии это сделать. Федеральная идея по таким ценам попросту подкосила бы немецкую экономику и подорвала бы ее конкурентоспособность. Немецкие налогоплательщики полагают, что и так уже дорого заплатили за земли Восточной Германии, так что им вовсе не хочется расплачиваться за Пелопоннес, Сицилию или Эстремадуру. Здесь мы упираемся в пределы европейской солидарности. Вместо того чтобы признать, что европейские нации еще не созрели для единой валюты, наши новые «козочки» тщетно поднимают крик: они ведь прекрасно знают, что без колоссальных трансфертов, которые подразумевает теория оптимальных валютных зон, политика, которую они проповедуют (демонтаж трудового законодательства и всеобщая экономия в рамках чисто административного, а по сути, навязанного сверху федерализма), неизбежно окажется контрпродуктивной и будет отвергнута народами. Вот что происходит, когда они, по выражению Монтеня, оказываются «у руля».

После того как весной 2013 г. центральные банки буквально залили их ликвидностью, финансовые рынки, кажется, дали евро передышку. Процентная ставка по десятилетним облигациям Италии, которая в конце правления Берлускони превышала 6 %, пошла вниз после того, как Брюссель под давлением Германии и с согласия Франции настоял на том, чтобы правительство в Риме возглавил бывший еврокомиссар Монти. Даже выборы, которые вынудили Монти потесниться и привели к формированию правительства, скрестившего ужа с ежом, почти не поколебали устойчивость рынков. Новый премьер Энрико Летта сразу же потребовал избрания на всеобщем голосовании европейского президента. Это не избавит Италию от долгов, но, возможно, обеспечит ей благосклонность Ангелы Меркель…

Тем, кто решил, что кризис евро остался в прошлом, кипрская история, разразившаяся весной 2013 г., напомнила, что проблема вовсе не решена. Принцип европейской солидарности вновь был серьезно нарушен. После того как банкирам пришлось поучаствовать в погашении долга Греции (2011 г.), дабы уменьшить вклад европейского механизма солидарности в спасение острова Венеры, ставка была сделана на насильственную реструктуризацию кипрского банковского сектора, а вклады, превышающие 100000 евро, были обложены 50 %-ным (или еще большим) налогом. Внутри еврозоны даже был – впервые в ее истории – введен контроль за движением капиталов! Поскольку кипрские власти продолжали упорствовать, ЕЦБ 21 марта 2013 г. пригрозил больше не предоставлять кипрским банкам ликвидность. На следующий день парламент Никосии вынужден был склонить голову. Управляющий Банка Франции сразу же выступил в Journal du Dimanche, заявив, что во Франции ничто подобное невозможно и что голландский председатель еврогруппы Й. Дейсселблум назвал кипрский случай «показательным примером» лишь по ошибке.

На сегодняшний день евро все еще продолжает дышать благодаря кислородной палатке, которую ему устроили с помощью поддерживающей валютной политики, но все понимают, что вечно так продолжаться не может. Всего несколько слов, произнесенных в июне 2013 г. главой Федеральной резервной системы США, хватило для того, чтобы процентная ставка подскочила по всей Европе, прежде всего в Италии, Испании и Португалии, вновь продемонстрировав, сколь «Евролэнд» уязвим. Рынки успокоило лишь заявление М. Драги, сделанное 4 июля 2013 г. («низкие, а то и очень низкие ставки на долгий срок»). Поле маневра чрезвычайно узкое. На следующий день, 5 июля, ЕЦБ устами Б. Кёре напомнил правительствам о том, что им срочно требуются «реформы». Сколь бы ни были велики совокупные таланты Б. Бернанке и М. Драги, мир оказался во власти нового «пузыря», который, лопнув, рискует вновь обнажить пороки, изначально заложенные в проект единой валюты.