Зигмунд Фрейд (1856–1939) и развитие психоанализа

Зигмунд Фрейд (1856–1939) и развитие психоанализа

Зигмунд Фрейд родился 6 мая 1856 года во г. Фрайберге, Моравия (ныне, г. Прибор, Чешская Республика). В 1990 году одна из центральных площадей этого города была переименована из площади Сталина в площадь Фрейда. Отец Фрейда торговал сукном. После того, как его дела зашли в Моравии в тупик, он вместе с семьей перебрался в Лейпциг, а затем, когда маленькому Фрейду исполнилось четыре года, — в Вену. В дальнейшем Фрейду было суждено провести в этом городе почти 80 лет.

Отец Фрейда был на двадцать лет старше матери. По складу характера это был жесткий и авторитарный человек. В детстве Фрейд испытывал по отношению к отцу смешанные чувства страха и любви. Его мать, напротив, была женщиной мягкой и заботливой. К пей он всегда испытывал сильную привязанность. Страх по отношению к отцу и сексуальное влечение к матери — именно это Фрейд впоследствии назвал эдиповым комплексом. Истоки же этого понятия могут быть найдены в его детских переживаниях. Как мы позже увидим, вообще многие моменты учения Фрейда имеют автобиографические истоки.

Фрейд был одним из девяти детей в семье. С детства он проявлял недюжинные интеллектуальные способности, что получало постоянную поддержку в семье. Во всем доме только в его комнате была масляная лампа, дававшая больше света, чем свечи, которыми пользовались все остальные. И все только ради того, чтобы он мог беспрепятственно продолжать свои занятия. Остальным детям, к которым Фрейд относился несколько свысока, не разрешали даже заниматься музыкой, чтобы это не помешало занятиям юного ученого.

Фрейд пошел в среднюю школу на год раньше положенного. За годы учебы он проявил себя как блестящий ученик и закончил школу с отличием в 17 лет. Знакомство с теорией эволюции Дарвина пробудило в нем интерес к научным исследованиям, и он решил посвятить себя медицине. Он не чувствовал особого влечения к занятиям медицинской практикой, по надеялся, что ученая степень в области медицины позволит ему впоследствии сделать карьеру ученого.

В 1873 году он поступил в Венский университет. Поскольку он проявил интерес к различным курсам, не относящимся непосредственно к медицине — таким, как философия, — ему пришлось, прежде чем он получил свою первую ученую степень, провести в стенах университета целых восемь лет. Поначалу он увлекся биологией. Известно, что он собственными руками препарировал более 400 самцов угря, изучая структуру их половых желез. Впрочем, полученные им выводы оказались недостаточно определенными. Однако любопытно, что уже первые его научные интересы были связаны с вопросами пола. В дальнейшем он занялся физиологией и изучал строение хорды у рыб, проведя у микроскопа более шести месяцев.

Еще во время своих занятий медициной Фрейд начал экспериментировать с употреблением кокаина. Он принимал его сам, приучил к нему свою невесту, а также давал его всем друзьям. Именно он ввел применение кокаина в медицинскую практику. Фрейд был полон воодушевления по поводу этого препарата, который, как он утверждал, снимал у него депрессию и помогал бороться с хроническими нарушениями пищеварения. В тот период Фрейд был убежден, что именно в кокаине он нашел некое чудесное средство, при помощи которого можно излечить любую болезнь — от ишиаса до общей слабости, и, как он полагал, это принесет ему столь желанные славу и известность.

Увы, надеждам не суждено было оправдаться. Один из коллег Фрейда по его медицинским занятиям случайно подслушал его разговор по поводу перспектив использования кокаина, провел серию собственных исследований и обнаружил, что последний может быть весьма полезен в качестве анестезирующего средства при глазных операциях. Последнее обстоятельство, безусловно, оказало существенное влияние на развитие методов лечения глазных болезней и, прежде всего, — хирургических.

В 1884 году Фрейд опубликовал специальную работу, посвященную преимуществам применения кокаина. Можно сказать, что именно эта статья частично ответственна за ту повальную эпидемию увлечения кокаином в Европе и Соединенных Штатах, которая продолжалась вплоть до 20–х годов XX века. Впоследствии Фрейд подвергся суровому осуждению за пропаганду наркотиков и их применения для иных целей, нежели глазная хирургия. Его обвиняли в том, что именно он выпустил джинна из бутылки, создал новую чуму. До конца жизни Фрейд старался избавиться от любых напоминаний об этих событиях. Он даже не указывал работы, посвященные использованию кокаина, в своих библиографических списках.

Многие годы считалось, что Фрейд прекратил использование кокаина еще во время учебы на медицинском факультете. Но последние данные — в частности, письма самого Фрейда — говорят о том, что он продолжал принимать наркотики — по крайней мере, еще в течение десяти лет после этого, будучи уже в зрелом возрасте (Masson. 1985).

Фрейд собирался продолжить научную карьеру в академической сфере, но Эрнст Брюкке, профессор медицины в университете и одновременно директор физиологического института, где Фрейд впоследствии работал, отговорил его от этого намерения по финансовым соображениям. Фрейд был слишком беден, чтобы позволить себе в течение многих лет дожидаться профессорской должности в университете. Фрейд вынужден был согласиться с доводами Брюкке и в итоге решил готовиться к сдаче экзаменов на право заниматься частной медицинской практикой.

Он получил ученую степень доктора медицины в 1881 году и начал практику в качестве клинического невролога. Как Фрейд и ожидал, клиническая практика оказалась делом не слишком увлекательным. Но экономические реалии взяли верх, и он продолжил свою клиническую деятельность. Вскоре он объявил о помолвке с Мартой Бернейс, у которой, кстати, также не было денег. В итоге они вынуждены были несколько раз откладывать свадьбу из — за финансовых затруднений.

В период ухаживания Фрейд жестоко ревновал свою невесту. Более того, он претендовал на безраздельное обладание всем вниманием Марты, даже в ущерб ее семье. <Отныне Вы в своей семье не более чем гость… Если же Вы не в состоянии отречься ради меня от семьи, то потеряете меня, погубите всю свою жизнь и никогда не будете иметь счастья в семейной жизни… В моей натуре есть определенная тираническая черта> (цит. по: Appignanesi & Forrester. 1992. P. 30, 31).

Наконец, после четырехлетнего изнурительного ожидания свадьба состоялась. Для этого молодая чета вынуждена была заложить свои часы и взять деньги взаймы. В конце концов, их финансовое положение поправилось, но до конца жизни Фрейд не забыл эти дни нищеты. Необходимость много и напряженно работать не давала ему возможности проводить много времени в кругу семьи с женой и детьми (а их в скором времени стало уже шестеро). Свои выходные дни он проводил в одиночестве или же с двоюродной сестрой Минной, поскольку Марта не поспевала за его стремительной походкой во время пеших прогулок за городом.

Случай Анны О.

Фрейд подружился с врачом Джозефом Брейером (1842–1925), который получил известность благодаря своим работам по исследованию процесса дыхания, а также изучению функций полукружного канала в человеческом ухе. Неплохо устроенный в жизни и уже ею умудренный, Брейер часто давал молодому Фрейду разнообразные советы и даже одалживал деньги. Для Фрейда он был чем — то вроде отца, символической фигурой. Брейер же, по — видимому, относился к Фрейду как к не по годам развитому младшему брату. «Интеллект Фрейда парит в заоблачных высотах, — писал Брейер одному из своих друзей. — Я иногда смотрю на него, как курица на ястреба» (цит. по: Hirschumller. 1989. P. 315). Они часто обсуждали вместе трудные случаи из практики Брейера, в том числе и случай Анны О. Именно этим событиям суждено было сыграть решающую роль в становлении психоанализа.

Интеллигентная и привлекательная женщина 21 года, Анна О. страдала от целого ряда тяжелых истерических симптомов. Она жаловалась на паралич, потерю памяти, умственные расстройства, тошноту, нарушения зрения и речи. Эти симптомы впервые появились тогда, когда она ухаживала за умирающим отцом. Брейер лечил ее при помощи гипноза. Он обнаружил, что под гипнозом пациентка могла вспомнить те переживания, которые, возможно, и являлись причиной названных симптомов. Последующее обсуждение ее переживаний в состоянии гипноза, казалось, способствовало улучшению состояния.

Брейер виделся с Анной О. ежедневно в течение года. Во время этих встреч Анна О. вспоминала те травмирующие переживания, которые ей доводилось пережить в течение дня. И каждый раз после подобных обсуждений она сообщала об улучшении самочувствия. Она относилась к своим встречам с Брейером как к «очищению», или <целительным беседам>. По мере того как лечение продолжалось, Брейер понял (и рассказал об этом Фрейду), что те переживания, о которых Анна вспоминала под гипнозом, часто включали в себя мысли и события, которые она расценивала как отвратительные. Освобождение под гипнозом от травмирующих переживаний снижало или совсем устраняло болезненные симптомы.

Со временем жена Брейера стала проявлять все больше и больше беспокойства и ревности по поводу излишне тесной эмоциональной близости между своим мужем и Анной. С Анной же происходило то, что впоследствии получило название позитивного переноса[114]. Иными словами, она переносила свои чувства по отношению к отцу на врача, тем более, что они были несколько похожи внешне. Брейер же, возможно, также испытывал эмоциональную привязанность к своей пациентке. «Ее обаяние юности, очаровательная беспомощность, даже самое ее имя… пробудили в Брейере дремлющее эдипово влечение к собственной матери» (Gay. 1988. P. 68).

Но, в конце концов, Брейер оценил сложившуюся ситуацию как опасную и вынужден был объявить Анне, что прекращает лечение. Несколько часов спустя у Анны начались истерика и боли как при родовых схватках. Брейеру удалось снять симптомы под гипнозом. Согласно легенде, после этого он устроил своей жене второй медовый месяц в Венеции, где она благополучно забеременела.

Но на самом деле это не более чем миф. Миф, который разделяли несколько поколений психоаналитиков и историков науки. Миф, который просуществовал более ста лет. Вполне возможно, что Брейер и его жена действительно отправились в Венецию, но даты рождения его детей убедительно показывают, что ни один из них не мог быть зачат в то время (Ellenberger. 1972).

Кроме того, последующие исследования показали, что в действительности Брейеру не удалось окончательно вылечить Анну О. (ее настоящее имя Берта Паппенхайм) при помощи своего катартического метода. После того, как Брейер прекратил свое лечение, она была помещена в стационарную лечебницу. Там она часами могла сидеть возле портрета отца, рассказывая о том, как ходила на его могилу. Брейер говорил о ней Фрейду как о безнадежно сумасшедшей и высказывал надежду, что только скорая смерть сможет избавить бедняжку от страданий. Неизвестно, как именно ей удалось вылечиться, но впоследствии Анна О. стала заметным деятелем социального движения, феминисткой, ратующей за образование женщин. Она писала короткие рассказы о <мудрости, страсти и неунывающем характере>, а также опубликовала пьесу в защиту прав женщин (Shepherd. 1993. P. 210).

Случай Анны О. чрезвычайно важен для становления психоанализа, поскольку именно здесь Фрейд впервые соприкоснулся с методом катарсиса, лечебной беседы, который впоследствии сыграл столь значительную роль в его собственных исследованиях.

Секс и метод свободных ассоциаций

В 1885 году Фрейду удалось получить небольшой грант, позволивший ему провести несколько месяцев в Париже на стажировке у Шарко. Он знакомился с применением метода гипноза при лечении истерии. Вскоре Шарко стал еще одной фигурой символического отца в жизни Фрейда. Он даже воображал себе, насколько способствовала бы его карьере женитьба на дочери Шарко. Он писал в письмах Марте, как, по его мнению, хороша и привлекательна эта молодая женщина (Gelfand. 1992).

Шарко также обратил внимание Фрейда на роль секса в развитии истерического поведения. Однажды на вечеринке Фрейд нечаянно подслушал, как Шарко высказывал свое мнение об одном интересном случае из своей практики. Он сказал, что причины затруднений у пациента, несомненно, имеют сексуальную основу. «В такого рода случаях речь, в конечном счете, всегда идет о гениталиях — всегда, всегда, всегда» (цит. по Freud. 1914. P. 14).

После возвращения из Парижа Фрейду вскоре вновь довелось столкнуться с еще одним подтверждением гипотезы о сексуальной основе эмоциональных расстройств. Один из коллег попросил Фрейда помочь ему в анализе одного интересного случая с молодой женщиной, страдавший от острых приступов тревоги. Симптомы удавалось снять только одним способом — постоянно давать женщине знать, где находится ее лечащий врач в каждый момент времени. Врач сообщил Фрейду, что причину тревожности он видит в импотенции мужа женщины. После 18 лет брака у них отсутствовали супружеские отношения. <Единственное средство, которое можно было бы прописать в этом случае, — сказал врач, — слишком хорошо нам известно, но его никак нельзя записать в рецепте. Оно должно было бы выглядеть так: <Penis normalis dosim repetatur![115]» (Freud. 1914).

Фрейд с энтузиазмом воспринял методы гипноза и катарсиса, которые Брейер использовал в лечебных целях. Однако со временем применение гипноза вызывало у него все большую и большую неудовлетворенность. Хотя это и приносило очевидные результаты, ослабляя или даже вовсе снимая симптомы расстройств, все же не удавалось добиться устойчивого лечебного эффекта. Многие пациенты обращались с повторными и новыми жалобами. Кроме того, как обнаружил Фрейд. некоторые невротические пациенты поддаются гипнозу с трудом или не поддаются ему вовсе. Поэтому в скором времени он прекратил практику гипноза, но продолжал использовать катарсис в качестве метода лечения. Он также разработал новую психологическую технику — метод свободных ассоциаций[116]. (Мы уже отмечали в главе 1, что в изначальном немецком термине имелось в виду, скорее, свободное вторжение, внедрение, а не собственно свободные ассоциации.)

При использовании метода свободных ассоциаций пациент лежит на кушетке, а врач побуждает его открыто и спонтанно говорить. При этом надо по возможности полно высказывать все, что только приходит на ум, первые впечатления — вне зависимости от того, насколько глупым, незначительным или непристойным это бы ни казалось. Задачей данного метода было выведение на экран сознания тех вытесненных мыслей или переживаний, которые могли быть причиной аномального поведения пациента.

Фрейд был убежден, что все проявляющиеся в таком исследовании свободные ассоциации не случайны и не поддаются сознательному контролю пациента. Все всплывающие в подобной процедуре переживания имеют под собой конкретную причину. И эта причина коренится в глубинных конфликтах в психике пациента, которые таким образом и может выявить врач.

При использовании данного метода Фрейд обнаружил, что некоторые пациенты начинают вспоминать свои детские переживания. При этом оказывается, что многие подавленные прежде импульсы имеют сексуальную природу. Фрейд, как мы уже упоминали, был в курсе текущей научной литературы по проблемам сексуальной патологии. Он также продолжал внимательно изучать роль сексуальных факторов в развитии болезни у своих пациентов, уделяя этим вопросам все более пристальное внимание.

Разрыв с Брейером

В 1895 году совместно с Брейером Фрейд выпустил работу под названием «Исследования по истерии» (Studien uber Hysterie). Именно эту публикацию считают формальным началом психоанализа, хотя сам Фрейд еще в течение по крайней мере года избегал пользоваться термином <психоанализ> (Rosenzweig. 1992). В этой книги содержались статьи обоих авторов, а также подробные описания некоторых историй болезни, в том числе и случай Анны О. Хотя появилось и несколько отрицательных рецензий, в целом, в научных и литературных кругах Европы книга была оценена высоко. Пусть и скромное, но все же это было начало признания, которого так жаждал Фрейд.

Брейер долго колебался, прежде чем согласился на публикацию. Он не был согласен с фрейдовской трактовкой роли сексуальных сил. По его мнению, эти факторы важны, но нельзя считать их исключительной причиной появления невротических расстройств. С его точки зрения, фрейдовская позиция не имела достаточного подтверждения. Настойчивое стремление Фрейда все же опубликовать работу привело к появлению первой трещины в их дружбе.

Фрейд же, со своей стороны, был убежден, что прав именно он, и в дополнительных исследованиях нет необходимости. Вполне возможно, что он просто опасался, как бы кто — нибудь иной не опередил их, отобрав приоритет. Амбиции Фрейда явно брали верх над осмотрительностью ученого.

Брейер был раздражен упорством Фрейда, и через несколько лет их отношения резко ухудшились. Фрейд стал относиться к Брейеру с открытым недоброжелательством (и это после того, как тот столько для него сделал!). Он даже говорил, что от одного вида Брейера готов бежать куда угодно! Однако, Фрейд все же отдавал Брейеру должное за его пионерские работы по лечению истерии. Ко времени смерти Брейера в 1925 году Фрейд уже забыл былые обиды. Он написал преисполненный печали некролог, признавая заслуги Брейера как своего наставника. Он также отправил письмо сыну Брейера с выражениями соболезнования, отмечая <великую роль, которую сыграл Ваш покойный отец в становлении новой науки> (цит. по: Hirschmuller. 1989. P. 321).

Полемика о детских психосексуальных травмах

К середине 90–х годов убеждение Фрейда о решающей роли секса в развитии неврозов окончательно окрепло. В большинстве случаев его пациенты сообщали о травматических сексуальных переживаниях в детстве, часто связанных с членами их семей. Он также пришел к заключению, что невроз не может развиться у человека, ведущего нормальную сексуальную жизнь.

В докладе, представленном им Венскому психиатрическому и ней — рологическому обществу в 1896 году, Фрейд сообщал, что во время сеансов свободных ассоциаций его пациенты вспоминали об имевшихся в детстве попытках их совращения. Причем в качестве совратителя обычно выступал кто — то из старших членов семьи, часто это был отец. Фрейд был уверен, что именно подобные психические травмы являлись причиной более поздних невротических расстройств.

Он также сообщал, что многие пациенты испытывали некоторую неуверенность, описывая детали происшествия. События как бы утрачивали реальность, и пациенты часто запинались. Казалось, что они не в состоянии полностью вспомнить собственные переживания, как если бы подобных событий вообще не было.

Доклад Фрейда был встречен скептически. Председатель собрания Краффт — Эбинг расценил это как «научные сказки» (цит. по: Jones.1953. P. 263). Фрейд же в ответ назвал своих критиков ослами и предложил им всем»<отправляться к черту».

Примерно через год Фрейд пересмотрел свою позицию и заявил, что в большинстве случаев описываемые пациентами ситуации совращения были воображаемыми и в действительности не могли иметь места. Эта позиция Фрейда представляет собой еще одну поворотную точку в развитии психоанализа. Поначалу осознание того факта, что описываемые пациентами переживания были всего лишь фантазиями, повергло Фрейда в шок. Ведь вся его теория неврозов основывалась на том, что пациенты действительно имели в детстве некоторые психосексуальные травмы. Это, по его мнению, и было причиной последующего иррационального поведения во взрослом состоянии.

Правда, после некоторого размышления, Фрейд пришел к выводу, что фантазии пациентов все же были для них совершенно реальными. А поскольку все эти фантазии концентрировались вокруг проблем секса, то последние и оставались подлинной причиной расстройств. Таким образом, Фрейду удалось сохранить базовую идею своей сексуальной теории неврозов.

Правда, примерно столетие спустя, в 1984 году вокруг этих событий вновь разразился скандал, когда психоаналитик по имени Джеффри Мас — сон, бывший одно время директором архива Фрейда, обвинил Фрейда во лжи. Массон утверждал, что те психосексуальные травмы, которые Фрейд объявил фантазиями, на самом деле все же имели место. И Фрейд решился объявить их фантазиями только для того, чтобы сделать свою систему более приемлемой для коллег и широкой публики (Masson. 1984).

Однако более маститые ученые отвергли обвинения Массона по причине их неубедительности (Gay. 1988; Khill. 1986: Malcolm. 1984). Полемика выплеснулась на страницы газет и журналов. В интервью газете «Вашингтон Пост» (19 февраля 1984 г.) последователи Фрейда Пол Роузен и Питер Гэй назвали заявления Массона мистификацией и клеветой, <грубым искажением истории психоанализа>. По их мнению, Фрейд никогда не отказывался от своего убеждения в том, что детские психосексуальные травмы иногда имели место. Он всего лишь отказался от утверждения, что подобные события всегда имели место в действительности, как об этом сообщали пациенты.

Тем не менее, последние свидетельства в области детских сексуальных расстройств показывают, что подобные события происходят значительно чаще, чем это считалось ранее. А потому некоторые психоаналитики склоняются к мнению, что первоначальная концепция Фрейда о сексуальных домогательствах как подлинной причине происхождения неврозов верна. Мы не знаем, действительно ли Фрейд намеренно скрыл истину, как это утверждает Массон, или же сам искренне верил в то, что пациенты сообщают о своих фантазиях. Тем не менее, вполне вероятно, что «большинство пациентов Фрейда говорили правду о своих детских переживаниях. Таких сообщений оказалось больше, чем Фрейд был готов принять» (Crewsdon. 1988. P. 41).

К сходным выводам пришел в 1930 году ученик Фрейда Шандор Ференци. На основе сообщений своих собственных пациентов он пришел к заключению, что эдипов комплекс основывается в большей степени на реальных событиях, а не на фантазиях. Когда он сообщил о своем намерении сделать заявление по этому поводу на психоаналитическом конгрессе в 1932 году, Фрейд всячески пытался помешать. Когда же попытка потерпела неудачу, Фрейд резко выступил против позиции Ференци.

Было также высказано предположение, что Фрейд модифицировал свою теорию совращения потому, что понял: если все это правда, тогда всех отцов, включая и его собственного, можно будет обвинить в развратных действиях по отношению к своим детям (Krull. 1986).

В 80–е и 90–е годы нынешнего столетия вопрос о реальности вытесненных детских воспоминаний о сексуальных домогательствах неоднократно всплывал в различных сенсационных сообщениях. Некоторые люди неожиданно вспоминали травмирующие события, которые происходили задолго до этого. В 1990 году один человек был признан виновным в убийстве на основании свидетельств подобных вытесненных воспоминаний своей дочери о событиях двадцатилетней давности. Она вдруг вспомнила, что видела, как отец убивает ее школьного приятеля.

Значительное число женщин выдвинуло обвинения в сексуальных домогательствах, имевших место в раннем детстве, против своих отцов, дядей и друзей семьи. Они делали это на основании своих подвергшихся глубокому вытеснению воспоминаний, которые неожиданно всплывали в памяти.

Самоанализ и толкование сновидений

Каким бы ни было наше мнение по поводу теории совращения, совершенно ясно, что Фрейд, хоть и подчеркивал роль секса в эмоциональной жизни человека, сам в целом негативно относился к сексу и испытывал определенные затруднения в этой сфере. Он писал об опасностях, таящихся в сексуальности, даже для людей совсем не невротического плана. Он настаивал на том, что человечество должно приложить все силы, чтобы подняться над уровнем «обычных животных потребностей». Фрейд считал, что половой акт унижает человека, оскверняя как его тело, так и душу. В 1897 году, когда Фрейду был 41 год, он сообщал, что лично он полностью отказался от секса: «Сексуальное возбуждение совершенно безразлично для такого человека, как я» (Freud.1954. P. 227). Известно, что время от времени у Фрейда бывали периоды импотенции. Кроме того, часто он вынужден был воздерживаться от секса, поскольку не переносил презервативы и прерванный акт — обычные методы контроля рождаемости в то время (Gay. 1988).

В тот же самый год, когда Фрейд объявил о своем намерении воздерживаться от секса, он приступил к серьезнейшей работе по анализу собственного Я. Он страдал от многочисленных невротических симптомов, которые сам определял как невроз беспокойства. Причины же этого невроза виделись ему в накопившемся сексуальном напряжении. Он жаловался на жестокие мигрени, проблемы с мочеиспусканием и спазмы прямой кишки. У него развился страх смерти, боязнь путешествий, пребывания на открытом пространстве и внезапных сердечных приступов. Это был для Фрейда период величайшего внутреннего конфликта и беспорядка, но тем не менее, в то же время это один из наиболее продуктивных периодов в его жизни. В самом деле, теория неврозов Фрейда в значительной мере основывается на его собственном опыте невротических расстройств и попытках их анализировать. «Главным моим пациентом был я сам», — писал он (цит. по: Gardner. 1993. P. 71). Он предпринял работу по самоанализу для того, чтобы разобраться в себе самом и лучше понять своих пациентов. Средством такого самоанализа был избран метод анализа сновидений[117].

В ходе своей работы Фрейд убедился, что сны пациента могут быть источником богатейшей информации о его эмоциональной жизни. Сновидения часто содержат в себе ключ к пониманию глубинных причин тех или иных расстройств. В соответствии со своими позитивистскими убеждениями, он полагал, что все должно иметь свои причины. А коли так, то и события в сновидениях нельзя рассматривать как чистые и безосновательные фантазии. Сновидения должны отражать некоторые подсознательные проблемы пациента.

Фрейдовская оговорка — пропуски или ошибки в письменной и устной речи, неожиданная забывчивость, которые отражают наличие беспокойства или бессознательных мотивов поведения.

Понимая, что не может анализировать самого себя с помощью метода свободных ассоциаций, поскольку невозможно быть одновременно врачом и пациентом в одном лице, он решил обратиться к анализу сновидений. Каждое утро при пробуждении он тщательно записывал свои сны, а уже потом применял к ним метод свободных ассоциаций.

Подобный самоанализ длился в течение почти двух лет. Его результатом и кульминацией послужила книга «Толкование сновидений» (Die Traumdeutung, 1900 г.), которую ныне считают одной из главных работ Фрейда. Именно в этой работе он впервые раскрывает природу эдипова комплекса, основываясь преимущественно на собственном опыте детских переживаний. Нельзя сказать, что книга повсюду была встречена с восторгом. Однако в целом она получила благоприятные отзывы. О ней писали не только профессиональные, но и популярные журналы и газеты в Вене, Берлине и других крупных европейских городах. В швейцарском городе Цюрихе эту книгу прочитал молодой человек по имени Карл Юнг. С этого момента его судьба была решена: он твердо поверил в психоанализ.

Успех «Толкования сновидений» был настолько велик, что книга выдержала девять прижизненных изданий. С этого времени Фрейд принял данный метод в качестве стандартной техники психоанализа. Сам он отныне ежедневно полчаса перед сном посвящал самоанализу.

Признание, но разлад в своем стане

В первые годы XX века Фрейд продолжал развивать идеи психоанализа. В 1901 году он опубликовал свою знаменитую работу «Психопатология обыденной жизни» (Zur psychopathologie des Altagslebens). Именно там впервые прозвучала популярная ныне идея о значении ошибок, обмолвок и других непроизвольных действий — то, что впоследствии получило название «фрейдовской оговорки[118]». Фрейд высказал предположение, что в нашем повседневном поведении бессознательные идеи, которые конкурируют между собой за то, чтобы выйти на уровень осознания, могут оказывать существенное воздействие на наши мысли и поступки, изменяя их. То, что на поверхности явлений выглядит как случайность, оговорка или простая забывчивость, на самом деле отражает реальные, но еще не осознанные мотивы.

Следующая работа Фрейда под названием «Три очерка по теории сексуальности» (Drei Abhandlungen zur Sexualtheorie) появилась в 1905 году. Тремя годами ранее группа студентов обратилась к нему с просьбой руководить еженедельным семинаром по проблемам психоанализа. (Темой первого занятия была психология изготовления сигар [Kerr, 1993].) В число этих первых учеников Фрейда, которые называли сами себя «собранием маргинальных невротиков» (Gardner. 1993, P. 51), входили Карл Юнг и Альфред Адлер, впоследствии отошедшие от основных положений своего учителя.

Как мы уже видели на примере разрыва с Брейером, Фрейд совершенно не терпел никаких разногласий со своей оценкой роли сексуальности в психической жизни человека. Всякий, кто не принимал или же пытался ее видоизменить, немедленно изгонялся из круга общения. Фрейд писал: «Психоанализ — это мое творение. На протяжении десяти лет я был единственным человеком, отдававшим себя психоанализу целиком… Никто лучше меня не может знать, что такое психоанализ» (Freud.1914. P. 7).

За период с 1900 по 1910 годы профессиональное положение Фрейда заметно упрочилось. Частная практика процветала, а коллеги стали считаться с его заявлениями. 1909 год принес ему международное признание, когда вместе с Юнгом его пригласил Дж. Стэнли выступить на праздновании двадцатилетия университета Кларка в штате Массачусетс. Фрейду предоставили право выступить с серией публичных лекций. Он также был удостоен почетной докторской степени по психологии.

Фрейд был польщен. Он воспринял эти события как поворотный момент в своей карьере. <По — видимому, человеком, которого все происходящее захватило в наибольшей степени, был сам Фрейд. Именно теперь он стоял перед аудиторией, намного превосходившей любой уровень, на котором ему когда — либо доводилось выступать в Европе. Он выступал перед ними как настоящий ученый и врач, сделавший важные эмпирические открытия. Аудитория же воспринимала его с явным вниманием и даже лестью> (Kerr. 1993. P. 243–244).

Во время этой поездки ему довелось повстречаться со многими выдающимися американскими психологами, такими как Вильям Джемс, Э. Б. Титченер и Джемс МакКин Кеттел. Лекции Фрейда были опубликованы в «Американском психологическом журнале» и переведены на ряд других языков (Freud. 1909–1910). А спустя всего несколько месяцев Американская психологическая ассоциация на своем ежегодном заседании провела трехчасовые слушания, посвященные работам Фрейда. Нельзя не видеть в этом явных следствий его посещения Соединенных Штатов.

Фрейдовская концепция бессознательного была принята американской общественностью с энтузиазмом. Люди заинтересовались его идеями в немалой степени благодаря статьям канадского психолога Г. Эддингтона Брюса. За период с 1903 по 1917 год тот опубликовал 63 журнальных статьи и 7 брошюр, посвященных проблемам бессознательного, что весьма стимулировало интерес широкой публики к работам Фрейда (Dennis. 1991).

Хотя Фрейда и принимали в Америке с почестями, он все же многим остался недоволен и продолжал вспоминать об этом до конца жизни. Ему не понравилась кухня, он был не доволен недостатком общественных туалетов, его возмутили простота и беспардонность манер. Когда гид у Ниагарского водопада назвал его «стариной», Фрейд был просто взбешен. Он никогда больше не бывал в Соединенных Штатах, отзываясь об этой стране своему биографу следующим образом: «Вся Америка — это ошибка, гигантская ошибка; это все правда, но это, тем не менее, ошибка» (Jones. 1955. P. 60). Справедливости ради отметим, что он не слишком жаловал и Вену, в которой прожил большую часть своей жизни.

Все эти события произошли незадолго до того, как разногласия и распри по поводу отдельных фрейдовских идей и сюжетов стали раздирать официальное психоаналитическое сообщество изнутри. В итоге все закончилось расколом. Разрыв Фрейда с Адлером произошел в 1911 году, а с Юнгом, которого Фрейд считал своим духовным сыном и наследником психоаналитической системы, — в 1914–м. Фрейд был в ярости. Однажды на семейном обеде он пожаловался на измену тех, кто прежде был так предан общему делу. «Твои проблемы, Зиги, в том, — заметила ему тетушка, — что ты совсем не разбираешься в людях» (Hilgard. 1987. P. 641).

Последние годы жизни

В 1923 году, на пике его популярности, у Фрейда обнаружили рак полости рта. Более 16 лет он провел в непрерывных страданиях. Он перенес 33 операции, в результате которых часть неба и верхней челюсти были удалены. Он лечился рентгеновскими лучами и радием, ему также сделали вазектомию, что должно было, как полагали некоторые врачи, привести к рассасыванию раковой опухоли. После подобных операций на ротовой полости ему потребовался специальный речевой аппарат, в результате чего речь стала весьма неразборчивой. С трудом можно было понять, что он вообще говорит. Хотя Фрейд продолжал видеться с пациентами и учениками, все прочие контакты были ограничены. Он привык выкуривать по 20 сигар в день и не отказался от своей привычки даже после того, как была обнаружена болезнь. Писатель Энтони Берджесс так описал свои впечатления от посещения дома Фрейда в Вене, где ныне находится его музей: везде видны яркие свидетельства мучительности последних лет его жизни — <записанный на фонографе вялый и безжизненный голос Фрейда, его педантично правильный английский, прерываемый мучительным клацаньем протезов> (<Нью — Йорк тайме>, 7 октября 1984 г.).

Университет Кларка, 1909 год. Сидят, слева направо: Зигмунд Фрейд, Стенли Холл, Карл Юнг. Стоят, слева направо: Эрнст Джонс, А.А.Брилл, Шандор Ференци.

После того, как к власти в Германии пришел Адольф Гитлер, официальная позиция наци по поводу психоанализа быстро прояснилась. Книги Фрейда подверглись публичному сожжению на одной из берлинских площадей в мае 1933 года. Пока они пылали в костре, нацистский лидер надрывался в крике: «Против разлагающего наши души копания в вопросах секса — и во славу благородства человеческой души — предаю я огню книги некоего Зигмунда Фрейда!» (Shur. 1972. P. 446). Фрейд прокомментировал эти события так: «Прогресс налицо. В средние века они сожгли бы меня, теперь жгут всего лишь мои книги» (цит. по: Jones. 1957. P. 182).

К 1934 году наиболее дальновидные евреи — психологи и психоаналитики уже эмигрировали. Кампания нацистов по искоренению психоанализа набирала обороты. Идеи Фрейда, прежде столь популярные, были почти полностью из — ьяты из употребления. Один из студентов организованного нацистами в Берлине Института психологических исследований и психотерапии сообщает, что «имя Фрейда никогда не упоминалось публично, а его книги хранились в постоянно запертом шкафу» («Нью — Йорк тайме», 3 июля 1984 г.). Даже сегодня, спустя 60 с лишним лет после этих событий, многие важные работы Фрейда все еще не доступны в Германии.

Фрейд настоял на том, чтобы остаться в Вене. В марте 1938 года германские войска вошли в Австрию, а уже 15 марта к нему домой нагрянула банда нацистов. Еще неделю спустя дочь Фрейда Анна была задержана и арестована. Все это вынудило Фрейда признать, что для безопасности его и семьи они должны уехать. Отчасти благодаря вмешательству американского правительства нацисты согласились выпустить Фрейда в Англию. (Четверо сестер Фрейда, оставшиеся в Вене, погибли в фашистских концентрационных лагерях.) Для того, чтобы получить возможность беспрепятственного выезда, Фрейд вынужден был подписать некий документ об отсутствии у него каких бы то ни было претензий к гестапо. Говорят, что когда он подписывал эти бумаги, то саркастически заметил: «Я могу от всего сердца порекомендовать гестапо каждому» (цит. по: Jones. 1957. P. 226), По крайней мере, Эрнст Джонс, друг и биограф Фрейда, считает, что такое вполне вероятно. Правда, вновь найденные документы (оригинал подписанного Фрейдом заявления) не содержат подобных комментариев (Decker. 1991).

Хотя Фрейда и приняли с почетом в Англии, его последние годы были отравлены прогрессирующей болезнью. В своих дневниках и письмах к друзьям Фрейд постоянно упоминает о тягостном настроении и болях от развивающегося недуга. «Я вынужден был на 12 дней прекратить свою работу. Меня мучила боль. Я лежал, обложенный бутылками с горячей водой, на кушетке, которая прежде предназначалась для пациентов» (Freud. 1992. P. 229). Но его ум был по — прежнему остр. До самого последнего момента он продолжал работать.

За несколько лет до этих событий, когда Фрейд выбрал в качестве лечащего врача Макса Шура, он взял с него клятву, что тот не позволит ему мучиться понапрасну. 21 сентября 1939 года Фрейд напомнил Шуру о его обещании. «Вы обещали не оставить меня, когда придет мое время. Сейчас в моей жизни нет ничего, кроме беспрерывной муки, в ней нет никакого смысла» (Shur. 1972. P. 529). Врач давал Фрейду чрезмерно большие дозы морфина в течение 24 часов, тем самым прервав бесконечную цепь мучений.