Трансформация воображения в фонетику

Трансформация воображения в фонетику

Процесс расшифровки сновидения включает в себя трансформацию психического имаго в словесную структуру, в фонетическую запись. Фантазии перемещаются от образа к звуку, от архетипа к криптотипу с помощью языка. Однако как звучит архетипический образ, когда его трансформируют в звук? Рассмотрим на мгновение мифическое имаго Диониса. Описывая отличительную атрибутику Диониса, Тасс-Тинеманн пишет:

Атрибутом Диониса является элефтерий, т. к. существует его связь с местом под названием Элефтера, расположенным на границе с Беотией, подобно тому, как название города Афины связано с именем богини Афины…. Однако с этим именем существует не просто географическая связь. Элефтерия – имя женской пары Диониса, производного от глагола eleusomai в будущем времени, означающего «я приду». Из этого атрибута следует, что Дионис является богом плодородия и будущего, которое воплощается в семенах, что он вечен и «тот, кто придет»…. Однако, хотя атрибут элефтерос относится к богу плодородия и произрастания, он соотносится в греческом языке и с обычным значением «свободный», которое содержит социально-политический смысл, являясь словом, противоположным по значению слову «раб». Связь этих двух значений – «приходящий в будущем» и «свободный» – едва ли может быть установлена на реальном уровне, однако, несомненно, что фантазии, создавшие из Диониса живой символ, объяснят словесное тождество бога плодородия и идеи свободы. [6]

Вышеупомянутый греческий фонетический словесный комплекс (eleutherios, Eleutherai, eleusomai, eleutheros) «созвучен» всем определяющим характеристикам Диониса: (1) «приходящий в будущем» (eleusomai), (2) «плодородие» (eleutherios), (3) «будущность» (будущее время в грамматике: eleusomai), (4) «женская сексуальность и андрогинность» (Eleuthera) и (5) «высвобождение» или «освобождение» (eleutheros). Однако почему все эти диспаратные (несравнимые) значения семантического комплекса, связанного с Дионисом, оказались привязанными к одному фонетическому паттерну, звуку eleu? На лексическом уровне у этих значений мало общего; исключением является только общность звучания. И, однако, будучи бессознательно привязанными друг к другу, они формируют сеть значений, архетипическую цепочку смыслов, выявляя основы мифологемы Диониса. Возможно ли, чтобы архетипический образ лингвистически выковывался в бессознательном из сигнификаторов, фонетически пригнанных друг к другу, выводящих свой архетипический смысл благодаря своему «звуковому» соседству?

Для проверки этой гипотезы обратимся к некоторым другим индоевропейским языкам и рассмотрим, в какой мере сохраняется архетипический комплекс смыслов, узловых точек мифологемы Диониса, при трансформации звукового набора в процессе исторического развития. Существует ли эта бессознательная цепочка сигнификаций, набор смыслов, связанных с Дионисом, за пределами греческого языка?