О ФЕНОМЕНЕ ЭМОЦИОНАЛЬНО-СТРЕССОВОЙ ПСИХОТЕРАПИИ К.М. ДУБРОВСКОГО

О ФЕНОМЕНЕ ЭМОЦИОНАЛЬНО-СТРЕССОВОЙ ПСИХОТЕРАПИИ К.М. ДУБРОВСКОГО

…Взять человека и, научив его говорить иначе, чем он говорил раньше, сделать из него другое, совершенно новое существо.

Б. Шоу. Пигмалион

В конце 1950-х годов известный исследователь механизмов речи Н.И. Жинкин говорил, что было бы идеально придумать такое «устройство», с помощью которого тяжело заикающийся человек смог бы услышать свою речь незаикающейся (раскованной, эмоциональной). И тогда по обратной связи (слуховой и кинестетической) ему удалось бы погасить патологический речевой рефлекс, а впоследствии и закрепить новый при нормальном слуховом приеме.

Почти в то же время, как бы откликнувшись на это высказывание, другой талантливый ученый, человек, получивший три фундаментальных образования (медицинское, математическое, художественное), известный психотерапевт К.М. Дубровский создает аналог такого «устройства» – метод эмоционально-стрессовой психотерапии. С помощью этого метода заикающийся ставится перед фактом, что он действительно может говорить не заикаясь.

В середине 1960-х годов вышли в свет работы К.М. Дубровского о его методике директивного группового внушения (Дубровский, 1966а,б). В них подобного рода психотерапия характеризовалась как концентрированное внушение наяву в форме одномоментного удара и взрыва, цель которого в короткий промежуток времени изменить характер отношения больного к своему страданию, т.е. осуществить «реконструкцию поведенческих реакций» пациента. Именно к данному варианту лечения более всего подходят слова известного психотерапевта К.И. Платонова: «Психотерапия подобно хирургии может давать высокое врачебное удовлетворение, нередко быстро устраняя или облегчая подчас весьма длительные и тяжелые страдания» (Платонов, 1966, с. 7 – 9).

Методику внушения наяву, в том числе императивного, разрабатывали В.М. Бехтерев, Б.Н. Синани, И.Н. Введенский, Ю.К. Белицкий, К.И. Платонов, И.С. Сумбаев и др. Новаторство К.М. Дубровского состояло, во-первых, в сочетании императивного внушения наяву с групповым методом; во-вторых, во внедрении внушения наяву в практику лечения заикания; в-третьих, в подчеркивании значения аффективного состояния заикающихся для создания перелома в лечении. Благодаря этому метод К.М. Дубровского сыграл огромную роль в радикальном повороте внимания специалистов к психотерапии заикания и явился существенным вкладом в коррекцию нарушенного речевого общения. С этого момента психотерапия в реабилитационном процессе заикающихся стала из сопутствующей – начальной и ведущей.

Метод эмоционально-стрессовой психотерапии был представлен К.М. Дубровским в форме сеанса, выстроенного с применением ряда известных психотерапевтических приемов. Однако, как говорил основатель первой кафедры психотерапии в нашей стране И.З. Вельвовский, оригинальным продуктом творчества создателя метода является особая «аранжировка» этих известных приемов. Аранжировка сочетает эмоциональное и рациональное, стимулирующее и активизирующее воздействия, императивное внушение, а также использует элементы коллективистского миросозерцания. «Как из всем известного материала – кирпичей – строится здание, так из известных психотерапевтических приемов выстроен тонко и стройно аранжированный сеанс, весьма мощный, эффективный и действенный. Кирпичи известны всем, но создание здания требует творчества», – говорил И.З. Вельвовский на своей заключительной лекции для слушателей курсов «Психотерапия заикания по методу К.М. Дубровского»1.

Сам К.М. Дубровский считал лечение заикания сочетанием науки и искусства – утонченным искусством человековедения. Таким образом, еще в 1960-е годы, когда в основе коррекции заикания лежали механические беспартнерные (монологические) речевые упражнения, Казимир Маркович подходил к лечению заикающихся не симптоматически, работая только над речью, а комплексно, стремясь преобразовать их личность.

И.З. Вельвовский отмечал особую технику проведения сеанса, которой владел К.М. Дубровский: «Как хирург упражняется в технике вязки шва одним пальцем, во владении скальпелем, – так должен и психотерапевт упражняться в технике своей профессии» (Из лекции 1962 г.).

Казимир Маркович Дубровский с учениками и пациентом

Способность вызвать в душе больного эмоциональную реакцию желания выздороветь имеет большое сходство с особой терапией – арето-терапией (от греческого «арете» – доблесть). Недаром в качестве лечебного символа терапии доблестью К.М. Дубровский использовал лозунг «Мы можем!». Этот экспрессивный лозунг обладает наивысшей внушающей силой. Им он не только называл свой сеанс, но и определял всю свою нелегкую жизнь (был репрессирован). Этим лозунгом он заканчивал свои выступления, рукописи, письма к ученикам, ими подписывал телеграммы и вызовы больных на лечение.

В борьбе с заиканием К.М. Дубровский первый применил «психологический десант» в психику больного – десант тщательно продуманный, знающий все слабые места «противника», заранее, чуть не по секундам отточенный в словах и движениях врача.

К заикающимся, различным по характеру, личностным особенностям, взглядам на жизнь, Казимир Маркович применял сугубо индивидуальные приемы воздействия. Так, одного он обучал поверить в чудо, в то, что «среди зимы могут расцвести цветы» (прямо как в сказке «Двенадцать месяцев»), потому что больному этого очень хотелось и он ждал именно этого. Другого, наоборот, убеждал «не срывать первый подснежник», а «оставить его в дубраве на радость людям». Третьему же, желавшему, чтобы врач немедленно «открыл ему сокровища своей души и распахнул кладовые сердца», напоминал, что заикающийся должен и сам помочь себе.

Глубоко заинтересовавшись деятельностью Казимира Марковича, физиологи Л.Г. Воронин и В.М. Васильева исследовали «феномен Дубровского». Проведенные ими электро-физиологические исследования речевого процесса до сеанса, после него и по прошествии 2-х месяцев подтвердили терапевтическую ценность данного метода и углубили понимание патофизиологического механизма заикания (Воронин, Васильева, Некрасова, 1966).

Свое непосредственное отношение к работе К.М. Дубровского профессор Л.Г. Воронин, заведующий кафедрой высшей нервной деятельности MГУ, выразил в 1962 году следующими словами: «Считаю деятельность доктора К.М. Дубровского очень полезной и плодотворной для медицины и дефектологии, ценной как в теоретическом, так и практическом смыслах. Хотелось бы, чтобы доктор Дубровский подготовил как можно больше врачей, в совершенстве владеющих этим методом. К.М. Дубровский творчески подошел к учению И.П. Павлова о неврозах и развил его в этом направлении» (Воронин, Васильева, 1962, с. 74 – 75).

Приведем слова из присланных нам многочисленных писем людей, которым посчастливилось встретиться с К.М. Дубровским. Встреча с ним преобразовала всю их жизнь:

«Мне хочется рассказать о впечатлении, которое Казимир Маркович произвел на меня. Ни до того, как я увидела своего избавителя, ни после не встречала подобного лица… С самого детства я любила сказки Андерсена. Этот художник слова писал о прекрасных волшебниках. И вот мое детское впечатление о Казимире Марковиче осталось как о добром волшебнике – сильном и умном.

Говорят так: лицо – зеркало души человека. Лицо Дубровского вселяло уверенность, что он может сделать тебя умной, сильной и красивой. Глаза – большие, голубые, добрые, бездонные. Смотришь в них – и невольно чувствуешь надежду, силу и уверенность, глазами он словно поднимал, возвышал тебя, вселял уверенность, давал запал твердости, стойкости, – как раз то, чего так не хватает заикающимся.

Он говорил о цельности, целеустремленности человека. Весь его облик подчеркивал силу и энергию, которые могли воскрешать и облагораживать человеческие души, чувства и мысли».

Н. Овсянникова. Москва, 1988.

«Вам пишет человек, которому Вы доставили огромную радость фильмом “Человек может все”. В этом фильме Вы так тепло отозвались о Докторе К.М. Дубровском. Большое Вам спасибо и низкий-низкий поклон за это. И верите – увидев этот фильм, я несколько дней чувствовал себя именинником, которому подарили дорогой подарок…

Благодарен за то, что Вы помните бесконечно дорогого мне человека, который помог мне встать на ноги и с тех пор близок, как отец… Люди, которых он вернул к полноценной жизни, будут помнить о нем всегда».

Д. Ефимов. Феодосия, 1989.

Удивительный сеанс К.М. Дубровского продолжает жить и сегодня. Это лучшая память Учителю. Вот что написал известный актер Театра на Таганке В. Смехов:

«Как артист, я не мог не сравнивать сеанс эмоционально-стрессовой психотерапии с театральным действием. То, чему мы были свидетелями, представляет мечту каждого театра, мечту, может быть, не достижимую. Медицина, творящая чудеса, ежесекундно нуждается в эмоциональной поддержке зала, а зал, захваченный, покоренный, забывший о своих проблемах и заботах, находится полностью во власти сцены.

На наших глазах “сегодня, здесь, сейчас”, как говорил К. С. Станиславский, происходит полное преображение людей. Один человек становится напротив другого, говорит ему особо значимые слова и дарит новую яркую жизнь.

Это черно-белый спектакль. Черная половина немоты и белая – свободы духа. Люди не только начали говорить, у них появилась другая пластика, они стали по-другому двигаться. И не только они, но зрители, расходившиеся с сеанса, выглядели, двигались, говорили по-новому, будто они стали выше и сильнее».

Завершая краткое описание феномена эмоционально-стрессовой психотерапии К.М. Дубровского, подчеркнем, что он намного опередил свое время, став у истоков этого нового научно-практического направления психотерапии.