8 Интеллект историй: питание друг друга в человеческом улье

8

Интеллект историй: питание друг друга в человеческом улье

«В улье едва ли проходит минута без того, чтобы одна пчела не просила еды у встречаемых ею пчёл, либо не удовлетворяла аналогичный запрос со стороны другой пчелы. И вправду, если накормить одну из пчёл нектаром с радиоактивными компонентами, к концу дня большинство пчёл в колонии будут нести в себе радиоизотопный индикатор. В некотором смысле колония обладает общинным желудком».

Gould and Gould, 1988, p. 33

«Чтобы оставаться в живых, люди нуждаются в историях больше, чем в пище».

Lopez and Pearson, 1990

Ритм города

В данной главе исследуются взаимоотношения города в нижне-левом секторе. Мы начинаем с изучения факта, что отношения в городе превосходят границы, которые как разделяют, так и вмещают в себя: например, индивидуальный и групповой голоса; множество уровней ценностей; и даже городские культуры и сельские культуры. Когда мы ощущаем границы сообществ и микрорайонов в городе, мы ощущаем тональность и ритм города. Границы – это определяющие края контейнеров, которые дают городу его идентичность и культурную карту. Отношения городских культур можно услышать и прочувствовать: это наблюдаемые состояния изменений в городе.

Благополучие города можно продиагностировать по его тону и ритму. Тон – это прочувствованное ощущение благополучия. Он относится к кристаллизованной оценке людьми своего контроля над условиями жизни. Его картографию можно легко подразделить на пять состояний изменения, которыми характеризуется адаптивность (и которые обсуждались в подробности в главе 4). Когда город гудит в стабильном альфа-состоянии, всё в мире правильно. Погода солнечная, надежды радужные, люди оптимистичные. Жизнь стабильна, предсказуема, а наша культура выяснила, как справляться со своими основными проблемами.

Когда в городе прерывистый грохот и оханье, люди видят, что что-то не так. Погода облачная, может, даже дождливая, люди озабочены чем-то, а мир менее предсказуем сегодня, чем он был вчера. У нас есть предчувствие, что нас ожидает больше изменений, и мы не уверены, что сможем с ними справиться. (Это характерная тональность турбулентного бета-состояния.)

Когда город полон жалоб, страхов и бездействия, когда «чёрт побери, что же нам теперь делать?» срывается со многих уст, люди знают, что у нас нет ответов на происшедшие события. (Си-эн-эн послушно описывало данные условия в Новом Орлеане, Нью-Йорке и Сан-Франциско после происшедших там катастроф.) Наше ощущение невероятности происходящего и недостаточной предсказуемости велико. Даже погодные и природные условия могут стать причиной нашей тревоги: речь идёт о штормах, ураганах, землетрясениях, наводнениях и пожарах. Мы потеряли чувство контроля и не знаем, как его восстановить. (Это тон паники, обездвиженности, депрессии, злости по поводу того, что мы в ловушке гамма-состояния.)

Когда город в приподнятом состоянии духа, полон радости, самозабвенного празднества, люди чувствуют, словно они способны видеть свет или сами пребывают в свете после нескончаемо длинного тёмного туннеля. Погода неминуемо солнечная, с сияющим чистым голубым небом, а экстатическое облегчение в голосах людей, на их лицах и в движениях тела вдохновляет на то, чтобы танцевать, петь и бурно ликовать. Мы чувствуем, что совершили прорыв, и знаем, что будущее несёт в себе большие возможности. Это состояние города, достигшего умиротворённости, когда свет продолжает гореть после предсказаний о катастрофах, связанных с «проблемой 2000 года», когда подача электричества восстанавливается после урагана. (Это возвышенный тон дельта-состояния.)

Когда город снова гудит, всё в мир прекрасно, мы вернулись к новым, более сложным, но стабильным условиям обыденной жизни. Погода предсказуемо хорошая, надежда вернулась к нам, люди приступают к делам с обновлённым оптимизмом. Жизнь вновь стабильна, предсказуема, а в нашей культуре есть уверенность, что она знает, как решать свои основные проблемы. (Это счастливый тон нового стабильного альфа-состояния.)

Каждая из этих тональностей в городе может быть соотнесена с ритмами контейнера самого города. И, подобно хиропрактикам, практикам метода Фельденкрайса или даже мастерам боевых искусств, мы можем ощутить состояние благополучия в контейнере, если заметим, что состояние изменения не только имеет качество тональности, но и изменение ритма между каждым состоянием изменения. Когда непредсказуемость приводит к нестабильности контейнера (когда его края, или грани, проницаемы и шатки), ритм разрушен, непредсказуем и неясен. Это несформированные танцы подростков в школьном спортзале. Когда происходит не рассеивание непредсказуемости, а её усиление, нестабильность переходит с границ контейнера к действующим лицам и взаимосвязям в самом контейнере. Ритм антагонистичен, полон конфронтации и столкновений. Это танец бьющихся друг с другом воинов, шутов на сцене и теледебатов.

Когда завершается битва и перед тем, как будет подписан мирный договор, ритм в контейнере смещается от исступлённого, краткого ритма войны к более спокойному ритму, способствующему рефлексии и исследованию, этот ритм отражает состояние глубокого «незнания», открытого для нахождения ответа. Этот ритм представляет собой критически важный переломный момент. Теперь начался длительный танец (термин, введённый для описания долгосрочного, более медленного, более качественного мышления).

Когда энергия битвы трансформировала отношения, а исследовательское познание принесло плоды, ритм становится созидательным. Для созидательного ритма характерен гибкий поток джазового перформанса, в котором индивидуальная игра музыкантов совмещена с командной групповой работой. Контейнер преисполнен потенциала и изобилует новаторской деятельностью. Это уличный танец интерпретативного джаза. Итак, взаимоотношения в городе не только отражают его культурную реальность, но и служат показателем городского здоровья, богатства и устойчивого развития.