Несколько слов вместо предисловия

Несколько слов вместо предисловия

Болтушечку зовут Катенька. Ее ротик не закрывается ни на секунду и язычок обсуждает буквально все: от самых простейших истин до «мировых» проблем, что знает и что не знает, что видел, что слышал, что думает, что придумал. По-видимому, ему некогда отдыхать даже во сне. Во всяком случае, так кажется мне, когда в очередной раз я встречаюсь с болтушечкой на автобусной остановке и слышу, как даже сквозь шарфик, заботливо «пеленающий» ее ротик и шейку в морозные дни, язычок не перестает задавать вопросы и что-то при этом еще говорить, «жонглируя» с мамиными «нельзя» и «не надо».

Болтушечке скоро четыре. Она познает целый мир. А ее вечно раздраженная и рассерженная мама не в силах, по-видимому, познать свою собственную дочь, все время вступая в большие баталии с маленькой девочкой и утверждая свое «превосходство».

О, сколько нотаций и нравоучений обрушивается на голову этой хорошо одетой и заботливо ухоженной крошки, которую согревают лишь шубка да шарфик в морозные дни.

О, если бы только можно было бы подсчитать, какое количество наставлений приходится на килограмм веса этой малышки хотя бы в одну минуту... Получится что-то невероятное.

Болтушечка, как простреленная мишень, заложница воспитания, все время пробующая «на вкус» всю горечь наших воспитательных приправ.

И все-таки, невзирая на это, ее постоянно разбитый носик или поцарапанная щечка победоносно возвещают о том, что Катенька отыскала ответ на новое «почему», прекрасно зная, что будет потом. И как бы ни умоляла мама, малышка твердо стоит на своем и не желает ей «уступить дорогу», чтобы отречься от начатых исканий.

Болтушечка познает весь мир, в то время как мы, взрослые, не в состоянии понять даже сущность собственного ребенка. И маленькая девочка «обороняется» от «больших» родителей, топчась на автобусной остановке и не желая идти домой, мороча голову всем встречным и «поперечным», чтоб опоздать на очередной автобус, держащий путь к ее еще пока самому родному, но почему-то уже холодному очагу.

Малышка сыта, хорошо одета. У нее «заботливая» мама и, по-видимому, есть все. Но как мне хочется помочь ей. Да и не только ей, а и всем другим ухоженным и неухоженным детям, которых «воспитывают» день и ночь. О, как мне хочется «защитить» их от самых любимых родителей, читающих по ускоренной методике различные сентиментальные романы и не усвоивших почему-то элементарную азбуку воспитания детей, не знающих до сих пор и не понимающих, насколько важно, чтобы их незащищенного и беззащитного ребенка обычно согревал и обнимал не только шарфик в морозные и ветреные дни.

 * * *

Когда я думаю, кто все-таки Ребенок, я почему-то представляю каждый раз курносого проказника-мальчишку: рот до ушей, в глазах счастливый блеск, танцующие ямочки на щечках... мальчишку, пускающего прямо к солнцу неуловимые, как время, пусть мыльные, но радужные пузыри, в которых отражается весь мир, и в этом мире он, он — сам, во весь свой рост.

Он... нами еще «не отредактированный», он... нами еще «не откорректированный», он... нами еще даже «неприлизанный», он... нами еще даже «неподстриженный»...

Такой, какой он есть... Взле-та-ю-щий, ле-тя-щий...

Такой, какой он есть, когда нас рядом нет, вернее, наших щупальцев цензуры.

И все же, несмотря на это, наш ребенок бежит все время вверх, без передышки, по радужной извилистой дорожке из пущенных им мыльных пузырей, ведущей к не-бос-во-ду!