Ребенок во внешней и внутренней реальности

Ребенок во внешней и внутренней реальности

Во время первого года нашей совместной работы родился Джереми, второй сын Майка. Роды были трудными, одной из первых проблем была желтуха с неопределенным прогнозом. Майк и его жена Карен не находили себе места. Проводя бессонные ночи у кроватки Джереми, Майк, испытывая сильную безусловную любовь к своему малышу, вместе с тем страдал от полной беспомощностью. Ему оставалось лишь удерживать эту любовь и беспомощность вместе, так долго, сколько он мог, не отщепляя свой гнев и не возвращаясь к привычному контролю. Потом посреди ночи он шел колоть дрова.

Вскоре состояние Джереми улучшилось, но горе и печаль не оставили Майка. Вскоре стало ясно, что «внешний» мальчик Майка теперь доволен и здоров, а внутренний – нет. В это время ему приснилось сновидение:

Я захожу в магазин игрушек и вижу там маленького мальчика с женщиной. Я шутливо беру нож и бросаю его над головой мальчика. Он поворачивается и в ярости бросает нож мне обратно. Он отбегает и берет свою миску. Все еще шутя над ним, я беру горсть овсянки и бросаю ему в миску. В бессильной ярости он готов расколотить ее. В этот момент мое сердце просто разрывается, потому что я понял, что это все, что есть у мальчика из еды. Он сирота, которому негде спать, и, что еще хуже, каким-то образом он – мой сын! Я погнался за ним по пустырю. Мне ужасно стыдно. Я проснулся, безудержно рыдая.

Этот сон напомнил Майку то горе, которое он переживал, работая в школе с родителями, чей ребенок только что умер от болезни или погиб в результате несчастного случая. Он не мог себе представить, как можно психологически пережить такую утрату, и всегда очень сочувствовал скорби этих родителей. Теперь он начал понимать, что сам был одним из таких родителей в своем внутреннем мире. Он тоже «потерял» ребенка, хотя эта потеря не была фактической смертью. Скорее, это было убийство или изгнание его раненой части с помощью защитной инфляции, направленной на выживание. «Мне так жаль этого малыша, которым я был когда-то!» – сказал Майк на следующей сессии. «Внутри меня так много горя. Но на прошлой неделе внутри появилось место для него. Раньше я задерживал дыхание и отключался от своих чувств, а на этой неделе я не избегал слез».

Как будто углубляя чувства Майка, его бессознательное все больше снабжало его тем, над чем нужно было горевать.

Я складываю огромную стопку белого белья. В это меня очень напрягает. Я беру верхнюю и нижнюю часть цветного бикини и складываю его; очевидно, оно принадлежит женщине, которая там находится, и это приводит меня в смущение. Мы говорим… о том, кто как жил. «Ты когда-нибудь любил?» – спрашивает она. «Да, очень», – отвечаю я. «Ты когда-нибудь любил и терял?» – снова спрашивает она. «Нет», – говорю я. Она заглядывает мне в глаза и говорит: «Нет – до сегодняшнего дня, когда я вижу слезы в твоих глазах». Ее слова поразили меня как громом. Я подумал о своих мальчиках.

Проснувшись, Майк ощутил тоску по всем тем, кого он любил и потерял. Он понял, что никогда не оплакивал утрату этих людей. А теперь женщина с цветным бикини (все остальное белье в стопке было белым), казалось, хотела, чтобы он сделал это. Он чувствовал сострадание к своим потерянным друзьям, но дело никогда не доходило до горевания. Теперь у него было мужество почувствовать себя беспомощным относительно своих утрат, и он стал ощущать свою любовь глубже. «Скорбь – часть любви, и любовь – часть скорби, я думаю», – сказал он. «Каждая эмоция бесценна – это сокровище, в том числе горе». Сердце Майка открывалось разноцветной и многогранной чувственной жизни, которой он боялся (цвета часто символизируют эмоции). Будто поддерживая его в этом деле, его сын Вилли сказал ему: «Папа, раньше я как-то не любил тебя, а теперь люблю».