3.2. Конфликтное взаимодействие
3.2. Конфликтное взаимодействие
По проблемам конфликтного этнического взаимодействия имеется значительная литература, раскрывающая их возникновение, протекание и разрешение (Цепцов, 1996; Стефаненко, 1999, 2003; Конфликтология, 2000; Психология конфликта, 2002; Платонов, 2003; Kimmel, 1994; George, Jones, Gonzalez, 1998; Langlois C., Langlois J.– P., 1999).
Этнические конфликты (как межгрупповые) рассматриваются в конфликтологии, этнологии и др. (Конфликтология в контексте мира, 2001; Садохин, 2002). Здесь же будут рассмотрены конфликты, которые возникают между представителями этносов и проявляются в процессе этнического общения.
Конкурирующее взаимодействие между этнофорами иногда имеет тенденцию превращаться конфликт. Рассмотрим этнические конфликты в сфере труда и быта.
Конфликты в сфере труда. Отношения в трудовой сфере в каждой стране регулируются национальным законодательством. Производственные споры и конфликтные ситуации между руководителями и подчиненными разрешаются традиционно, исходя из трудового права, конфессиональных, моральных этнопсихологических и других национальных норм жизнедеятельности народа. Кроме того, разрешение трудовых конфликтов зависит от того, происходят они на государственном предприятии или на частном, а также от корпоративной культуры на производстве.
В этнопсихологическом плане особенности разрешения деловых споров и конфликтов также зависят от уровня коллективизма-индвивидуализма и властной дистанции в этносе.
Рассмотрим специфику обсуждения деловых вопросов, споров и конфликтов на производстве, особенности использования аргументации и методов психологического воздействия при разрешении трудовых споров и конфликтов на результатах эмпирических исследований тувинцев в Республике Тыва (Резников, Товуу, 2002).
Особенности проработки деловых вопросов, споров и конфликтов на производстве тываларами выглядят следующим образом: «во время деловых споров они учитывают межнациональный опыт решения обсуждаемой проблемы» (3,30) и «привлекают аргументы с учетом сильных возражений оппонентов» (2,92). Обсуждение деловых вопросов тывалары стараются перевести в неформальную обстановку (например, приглашают погостить к себе, выехать на природу и пр.). Развитие деловых связей зависит от того, чьи интересы представляют лица, ведущие переговоры (представители государственных предприятий, частных фирм, фирм со смешанным капиталом и пр.). Полученные данные свидетельствуют о том, что проработка деловых вопросов, споров и конфликтов на производстве решается традиционно.
Во время деловых споров наиболее убедительными являются следующие типы аргументации: «обращение к авторитету личности, его профессиональному опыту» (4,30). На 2-м месте «обращение к собственному опыту» (3,93); затем следуют «обращение к традициям» (3,75) и «обращение к большинству» (3,47). Наиболее убедительной аргументацией для представителей народа тыва является «обращение к общественному положению личности», его «профессиональному опыту». «Обращение к традициям» свидетельствует о том, что тывалары по-прежнему проявляют приверженность к коллективистской культуре. Таким образом, авторитет личности, связанный с его профессиональным опытом, демонстрирует проникновение рыночных отношений в жизнь тываларов.
Споры и деловые вопросы обсуждаются в основном «коллективно» (3,96) и «спокойно» (3,44); затем следует позиция «в процессе обсуждения переходят на личность собеседника» (2,59); «после конфликтного обсуждения прерывают отношения» (2,46); «обсуждают агрессивно» (2,24), «привлекают в качестве судей посредников (посторонних людей)» (1,95). Обсуждение спорных вопросов происходит типичным для восточных этносов образом (коллективно и спокойно), есть возможность для партнера и для себя «сохранить лицо».
В споре излагаются аргументы «прямолинейно» (3,65), «завуалировано (витиевато)» (2,61) и «с иронией, злой шуткой и т. п.» (2,20). Показатели по данной позиции свидетельствуют о том, что тывалары склонны к более четкому изложению своих позиций. С учетом же их принадлежности к восточным этносам видна недопустимость нанесения партнеру по общению обиды (низкий уровень оценок «использование иронии, злых шуток и пр.».
Чаще всего среди тываларов используются следующие методы воздействия: «убеждение» (3,40); «внушение» (3,10 балла)»; «подражание (личный пример)» (3,00), «заражение (хорошим или плохим настроением, оптимизмом и пр.» (2,50). На последнем месте – «принуждение (используют негативные аргументы, угрозы и пр.)» – 2,40 балла. Низкая оценка метода «принуждения» свидетельствует о достаточно высоком нравственном менталитете народа тыва (Резников, Товуу, 2002).
Изложенные результаты доказывают, что среди народа тыва имеет место традиционное обсуждение производственных вопросов, споров и конфликтов.
Конфликты в бытовой сфере. Этнические конфликты обстоятельно исследованы С. Тинг-Туми в ее работе «К теории конфликта и культуры». Продуктивно используя подход Э. Холла о низко– и высококонтекстуальных культурах (Hall, 1976), она проводит различия между «инструментальным» и «экспрессивными» причинами конфликтов. Инструментальный конфликт обусловлен практическими целями, а экспрессивный – желанием снять психическое напряжение и освободиться от враждебных чувств (Ting-Toomey, 1985).
В исследованиях по процессу общения Б. Ф. Ломов, раскрывая аффективно-коммуникативную функцию этого процесса, подчеркивал, что «весь спектр специфически человеческих эмоций возникает и развивается в условиях общения людей. Этими условиями определяется уровень эмоциональной напряженности, в этих условиях осуществляется и эмоциональная разрядка ‹…› потребность в общении очень часто возникает именно в связи с необходимостью изменить свое эмоциональное состояние» (Ломов, 1999, 203).
Рассматривая межэтнические конфликты, С. Тинг-Туми утверждает, что члены низкоконтекстуальных культур более способны разделить конфликт от вовлеченной в него личности по сравнению с представителями высококонтекстуальных культур. Этнофоры из низкоконтекстуальных культур, отстаивая свою целеориентированную позицию, могут даже накричать друг на друга и тем не менее оставаться после этого друзьями (в таких культурах инструментальная позиция тесно связана с личностью, которая ее отстаивает). В высококонтекстуальных этносах конфликтующие стороны предпочитают открыто не конфронтировать на публике, чтобы грубым словом или оскорблением не привести оппонента к «потере его лица» (особенно в тех случаях, когда это происходит в контексте отношений руководства и подчинения) (Ting-Toomey, 1985).
По мнению С. Тинг-Туми, во-первых, представители низкоконтекстуальных культур воспринимают мир в терминах аналитической линейной логики и обозревают позиции и личности как дихотомии. Она оспаривает положение, что в низкоконтекстуальных культурах их члены характеризуют конфликтные события главным образом как инструментально ориентированные, а этнофоры в высококонтекстуальных культурах, воспринимающие мир в терминах синтетической спиральной логики, те же самые события воспринимают как экспрессивно-ориентированными. Индивиды высококонтекстуальных культур затрудняются отделить конфликтные события от аффективной составляющей. Для них конфликтная позиция и конфликтующая личность часто представляют одно и то же. Во-вторых, конфликт, который рассматривает С. Тинг-Туми, касается специфических условий, в которых они могут иметь место в двух культурных системах. Она возражает против тезиса, что правила, которые дифференцируют конфликты в низкоконтекстуальных и высококонтекстуальных культурах различны. С. Тинг-Туми полагает, что низкоконтекстуальные культуры содержат низкие культурные требования и низкие ограничительные характеристики к конфликтному взаимодействию этнофоров. Относительно высокая степень неопределенности и риск превалируют в каждом высококонтекстуальном межличностном взаимодействии (Ting-Toomey, 1985).
По мнению С. Тинг-Туми, важный в теоретическом и практическом плане вопрос разрешения конфликтов можно сформулировать следующим образом: какие стратегии выбирают участники конфликта при достижении пика антагонизма и напряженности в низко– и высококонтекстуальных системах? Она отвечает, что индивид, который проживает в разных этносах, научается выбирать дифференцированное отношение в разных культурных системах. В низкоконтекстуальных культурах, которые характеризуются активной поисковой ориентацией, участники конфликта могут воспринимать его прямо, с конфронтационной напряженностью (когда различия во мнениях имеют место). Это активный ориентирующий подход также служит нормативом для обоих участников конфликта, вынуждая их поскорее разрешить и закрыть его (Ting-Toomey, 1985). Например, американцы предпочитают защищать себя активно, придерживаясь той позиции, которую они избрали. Они могут быть агрессивными, экспрессивными, использовать шутки, вплоть до саркастических, и прямо в глаза оппоненту высказывать свои суждения и обвинения (Barnlund, 1975).
В высококонтекстуальных культурах предоминантная модель конфликтных отношений может быть лучше описана как уклончивая и неконфронтационная, участники которой полагают возможным использовать имплицитные или ограничительные коды. Калькулируемая степень неопределенностей и многоречивость типично используются, когда напряжение и беспокойство увеличивается. Например, японцы в таких ситуациях более пассивны, используют отходы и сокрытия, ритуализируют встречи, чтобы избегнуть угроз (Barnlund, 1975).
С. Тинг-Туми полагает, что в межличностных этнических конфликтах важно выяснить, каким образом участники конфликта выполняют роли конфликтующих в низко– и высококонтекстуальных культурах. Коммуникативное отношение и стиль поведения соединены взаимозависимо. Стиль реализуется через когнитивную ориентацию. Стиль соотносится с поведенческими вербальными и невербальными средствами выражения себя. Он также включает установочные и аффективные компоненты по отношению к управлению конфликтом. Этнофоры из низкоконтекстуальных культур чаще всего при управлении конфликтом используют актуально-индуктивный или аксиматически-дедуктивный стиль. Они ценят прямую логику и склонны достигать разрешения противоречия, исходя из интеллекта конфликтующих. Этнофоры в высоко контекстуальных культурах используют аффективно-интуитивный стиль управления конфликтными эпизодами; они ценят «точечную логику» и склонны достигать разрешения конфликта «от сердца» (Ting-Toomey, 1985). В таблице 3 сжато изложен ее подход.
Таблица 3. Характеристики конфликта в низко– и высококонтекстуальных культурах
Ключевые вопросы: Почему?
Низкоконтекстуальный конфликт: Аналитический подход, линейная логика, инструментально-ориентированный подход, дихотомия между конфликтом и участниками конфликта
Высококонтекстуальный конфликт: Синтетический подход, спиральная логика, экпрессивно-ориентировнный подход, интеграция конфликта и его участников
Ключевые вопросы: Когда?
Низкоконтекстуальный конфликт: Индивидуалистически ориентированный подход, низкие коллективные нормативные экспектации, нарушение индивидуальных экспектаций, создание конфликтных потенциалов
Высококонтекстуальный конфликт: Группоориентированный подход, высокие коллективные нормативные экспектации, нарушение коллективных экспектаций; создание конфликтных потенциалов
Ключевые вопросы: Что?
Низкоконтекстуальный конфликт: Несокрытие, прямой подход, конфронтационное отношение, действия ориентированы на разрешение
Высококонтекстуальный конфликт: «Сокрытие», «непрямой» подход, неконфронтационное отношение, сохранение «лица», ориентированы на отношения
Ключевые вопросы: Как?
Низкоконтекстуальный конфликт: Эксплицитные коммуникативные коды, прямой логический стиль, рациональная фактическая риторика, открытые и прямые стратегии
Высококонтекстуальный конфликт: Имплицитные коммуникативные коды, позиционный логический стиль, интуитивная аффективная риторика, неопределенные и непрямые стратегии
После публикации работы по теории конфликтов в этнических общностях С. Тинг-Туми в 1985 г. провела еще несколько исследований, что позволило ей расширить свой подход (Chua, Gudykunst, 1987; Ting-Toomey, 1986а, 1986b; 1988).
Представители индивидуалистических, низкоконтекстуальных культур больше используют доминирующие или контролирующие стратегии управления конфликтом по сравнению с этнофорами из коллективистских, высококонтекстуальных культур, что позволяет им сохранить «свое лицо».
В таблице 3 показаны различия в психологических характеристиках протекания конфликтов в низко– и высококонтекстуальных культурах (Ting-Toomey, 1985). Представители индивидуалистических и низкоконтекстуальных культур используют в большей степени разрешительно-ориентированный конфликтный стиль по сравнению с этнофорами из коллективистских, высококонтекстуальных культур. Последние предпочитают использовать в большей степени избегающий ориентационно-конфликтный стиль (по сравнению с представителями индивидуалистских, низкоконтекстуальных культур). Поэтому они стремятся избежать конфликта во что бы то ни стало. Здесь важно отметить различное понимание стратегии разрешения конфликта в разных этнических культурах. В оценочном плане этнофоры из низкоконтекстуальных культур непрямой стиль управления конфликтом могут расценивать как трусливый, а члены высококонтекстуальных культур – как признак хорошего тона (Ting-Toomey, 1986а, 1986b; 1988).
В заключение необходимо отметить, что теория конфликта между представителями разных этносов С. Тинг-Туми корреспондирует с результатами других исследователей, занимающихся этими проблемами (Kagan, Knight, Martinez-Romero, 1982; Nomura, Barnlund, 1983; Bond, Wan, Leung, Giacalone, 1985).
Нам представляется, что изложенный выше подход является перспективным, так как, во-первых, он показывает появление возможных трудностей в конфликте этнофоров из разных культур. Во-вторых, он демонстрирует прогностическую модель поведения этнофоров, принадлежащих как к низкоконтекстуальным и индивидуалистическим этносам, так и высококонтекстуальным и коллективистским народам. В-третьих, теория конфликтного взаимодействия этнофоров позволяет заранее выработать различные практические подходы по возможному урегулированию межэтнических конфликтов.
При выработке конкретных предварительных рекомендаций важно учитывать этнопсихологические особенности протекания конфликта (бурно или спокойно протекает, какая аргументация будет убедительной для участников конфликта, кто может быть привлечен в качестве посредников, на какие уступки каждая из сторон может пойти и др.).
В 1992–1993 гг. из Аризонского университета США в Москву приезжала профессор Энн Хардт, которая проводила тренинги для учителей и преподавателей вузов по разрешению межэтнических межличностных конфликтов в школе, в которой учатся школьники из разных расовых групп. Продуктивен ее подход к организации групп посредников (обычно 2–3 человека) по предупреждению и разрешению конфликтов из числа самих школьников, начиная с первого до последнего класса. Группы посредников во время перемен обычно дежурят около своих классов. В течение года происходит замена состава «групп миротворцев» с той целью, чтобы каждый школьник побывал в роли посредника. Организация этого процесса возложена на психологов, которые перманентно проводят небольшую психологическую подготовку самих переговорщиков к выполнению их роли.
Рассмотрим результаты эмпирических исследований тываларов по их поведению в конфликтных ситуациях в бытовой сфере (Резников, Товуу, 2002).
«В конфликтных ситуациях» поведение тыва этноса выглядят следующим образом: «избегают конфликтов» (3,60), «спорные вопросы обсуждают эмоционально» (3,48) и «обстоятельно» (3,30). Наименьшими баллами оценены позиции «ссорятся на виду у всех» (2,56) и «привлекают посторонних в качестве судей» (2,15). Судя по полученным результатам, опрашиваемые предпочитают не избегать конфликтов, а при их возникновении обсуждают относительно эмоционально. Низкие оценки позициям «ссориться на виду у всех» и «привлекать посторонних в качестве судей» свидетельствуют, что тывалары стремятся избегать публичного обсуждения конфликтов («Не выносят ссор из избы!»).
«Привлечение посторонних лиц в качестве судей для разрешения конфликтов» распространено среди этносов с недостаточно высокой правовой культурой, в обществах, по сути, ориентированных традиционно. Что же касается, например, американцев, то при разрешении конфликтов они ориентируются на юридическую помощь.
Как указывалось выше, в 2003–2005 гг. нами было проведено полевое исследование по выявлению этнопсихологического облика русских на территории Костромской области. В ходе его выявлялись типологические особенности поведения русских в конфликтных ситуациях. 1-й ранг в городе и сельской местности занимает суждение, что русские «обсуждают спорные вопросы эмоционально» (средние 3,98 и 3,90). Данная особенность четко просматривается в научной литературе, в которой описываются национально-психологические особенности русских. 2-е место принадлежит «избеганию неопределенности» (3,59 и 3,51). На 3-м месте – «обсуждение спорных вопросов происходит обстоятельно» (3,34 и 3,32). 4-й ранг занимает «избегание конфликтов» (3,32 и 3,27). На 5-м месте расположен показатель – русские «ссорятся на виду у всех» (3,18 и 3,16). На последнем (6-м) месте характеристика – русские «привлекают посторонних лиц в качестве судей» (2,91 и 2,92).
Данный текст является ознакомительным фрагментом.