Душа и множественность

Душа и множественность

Душу можно рассматривать на двух уровнях. Первый — это индивидуальный уровень, где можно говорить о внутренней множественности, где так называемое «героическое» Эго представляет всего лишь один голос из «хора» или «множества» личностных голосов, только один из множества личностных субъективностей (отсюда и выражение «релятивизация Эго»).

Второй уровень — внешняя множественность или мировая душа, являющаяся старым понятием, в котором все, что ни возникает во внутреннем мире индивида, тотчас же реплицируется в параллельном виде в массах. Эта последняя идея и была развита архетипическими психологами как anima mundi и здесь не обсуждается.

Я же рассматриваю душу как объединяющий принцип человеческого существования. В этом отношении можно упрекнуть философию и социальные науки в том, что они позиционируют себя как в равной степени важные выражения одной большой или большей реальности и затем пытаются отдать свой голос этой реальности, используя язык той или иной сферы знания или дисциплины в качестве делегируемого голоса.

Такая попытка при объединении не учитывает двух вещей. Первое, любой подобный объединяющий принцип, в нашем случае душа, предполагает наличие собственного языка, так что нет необходимости заимствовать этот язык из той или иной собственной подкатегории. В нашем случае из философии, физиологии или социологии. Второе, объединяющий принцип не только связывает исходные точки зрения, но, фактически, существует до появления этих точек зрения. Т. е. душа в объединяющем качестве существовала еще до появления тех или иных областей знания. Стало быть, каких-то отдельных точек зрения. Поэтому душа есть изначальная точка зрения, и она дает начало всем другим точкам зрения. Соответственно, наука, философия, астрология, алхимия, — все они представляют различные цветовые фильтры, или очки, или телескопы, через которые душа рассматривает и видит вещи. Хиллман иногда называет эти цветные фильтры фантазиями («фантазия о науке», «фантазия о противоположностях»).

«Существует множество академических отделений и факультетов, как существует множество способностей и даров (у Хиллмана игра слов: в англ. Faculties может переводиться и как человеческая способность, и как факультет или отделение университета или академического института) внутри человеческой души. Наш дом состоит из множества больших особняков и маленьких обителей с еще большим количеством окон; мы постигаем мир из множества перспектив, измерений, направлений: этических, политических, поэтических. Но психологическое измерение, психологическая перспектива — высшая и предшествующая всему остальному, так как главной является душа, и она может проявиться в каждом человеческом деле. Психологическая точка зрения не внедряется постепенно в другие области, поскольку она начинает действовать сама по себе в каждом случае, даже если большинство дисциплин и изобретают способы и методы, которые якобы обходятся без нее … психология, по сути, утверждает свое превосходство над другими дисциплинами, так как психическое, адвокатом которого она является, на самом деле выступает впереди любой другой своей отдельной активности, распадающейся на департаменты искусств, наук, торговли или ремесел. Каждый из этих департаментов представляет то или иное обличие психического (души). В этом смысле они отражают психические предпосылки для обоснования своих точек зрения и знаний. Но психология не может быть одним из департаментов среди прочих, так как психическое не представляет отдельную отрасль знаний. Душа — в меньшей степени объект знания, нежели способ познания объекта, способ познания самого знания» (Hillman, 1976, p. 130–131).

Здесь можно утверждать, что все психические состояния (точки зрения также являются психическими состояниями) могут переживаться психологически. Осознавать психические основания наших многочисленных систем знания означает переживать их психологически или на душевном уровне. Есть скользкая душа, но нет души ускользающей. От себя не ускользнешь. Во всем есть свой психологический смысл, говорим ли мы о музыке, биологии или хождении по канату. «Созидать душу» означает обнаруживать смысл в той или иной точке зрения, означает открывать психические предпосылки, скрытые за этой точкой зрения. Это как раз то, что имеет в виду Хиллман в своем повторяющемся призыве находить то, что имеет смысл для той или иной души.

Представление о том, что душа появляется первой и что все остальное — точки зрения — исходит из души (в обществе все уперлось в коллективную душу, которая желает того и не желает этого), как раз и подводит нас к известному юнговскому выражению «не психическое в нас, а мы в психическом» (или в душе). Здесь — я хочу это подчеркнуть — термины психическое и душа вполне взаимозаменяемы.

Я уже упоминал, что архетипическая школа сместила фокус психологии от индивидуации на созидание души и для психологического переживания вовсе не требуется сталкиваться с юнговскими этическими обязательствами. Вероятно, это самое значительное расхождение архетипической школы с традиционной юнговской мыслью.

Для меня психологическое (душевное) переживание равнозначно созиданию души. Поэтому не требует, чтобы то или иное откровение или инсайт тотчас же поверялось бы этическими обязательствами личности, как то предписывал Юнг (Юнг, 1995а). Мораль, в частности, для Хиллмана представляет религиозное посвящение различным психологическим фигурам и образам, а не интеграцию прозрений, полученных из психологических (душевных) переживаний, в какую-то одну личность (Христос, Будда, Магомет).

«После такого исторического признания — образ как предок — важно пережить то требование, которое предъявляют ко мне образы. В деятельности воображения это составляет моральный момент. По существу воображаемая мораль не заключается ни в моем суждении о том, являются даймоны дурными или добрыми, ни в применении воображения (каким образом я претворяю в реальные поступки то, что я открыл для себя с помощью образов). Напротив, мораль заключается в религиозном понимании образов как сил, имеющих свои притязания» (Хиллман, 1997а, с. 74–75).

Фокус созидания души в архетипической психологии заключается, на самом деле, в становлении (дифференциации) и развитии внутренней множественности. Различные внутренние личности (субличности — маленький народец) проходят стадии своего углубления, развития и индивидуации внутри имагинального пространства.

Скажем, в отношении нарциссизма нельзя сказать, что мы имеем дело с буквальным «возрастанием». Решение проблемы (если, конечно, мы имеем дело с проблемой) нарциссизма заключается в том, чтобы дать самому мифу «прорасти», стать максимально осознанным нарциссической личностью, осознанным настолько, чтобы появился бутон, указывающий на личностное цветение сквозь нарциссизм. Генри Корбин по этому случаю говорил, что «это не твоя индивидуация, это индивидуация ангельская, которая и является твоей задачей».

И здесь возникает дилемма. Если душа изначальна и Эго релятивизировано до одного голоса среди прочих во внутренней множественности, то Эго все равно остается частью души. Как тогда может осуществляться работа воображения, которая не способствует созиданию души? Если Эго рассматривается не как техническое слово, а как символ части души, которая иногда говорит настолько громко и действует с целью подавления внутренней множественности, а также и как символ для ее объединения, необходимый, когда внутреннее многоголосие приводит в замешательство, тогда ясно, что воображение может быть использовано на службе у Эго.

Такое использование воображения не может рассматриваться как созидающее душу. Душесозидающее воображение может рассматриваться в качестве психологического утверждающего поступка или действия, стоящего на стороне неуслышанных голосов психического «множества», голосов других представителей «маленького народца».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.