Как чувство вины отравляет целые семьи

Как чувство вины отравляет целые семьи

Если наше прегрешение является серьезным или человек, которому мы навредили, не желает нас прощать, наше чувство вины и осуждающее отношение пострадавшего очень быстро распространяются на других членов семьи и наш круг общения. Для этого достаточно, чтобы на сторону обиженного встал кто-то еще, тем самым как бы призывая остальных присоединиться к ним или перейти во враждующий лагерь. Члены семей быстро выстраиваются по обе стороны баррикад, вследствие чего в конфликты и ссоры оказываются вовлечены все без исключения. Наследственная вражда зарождается именно по такой схеме.

Самая благодатная почва для разыгрывания подобных драм и трагедий – семейные мероприятия и религиозные праздники. Это прекрасная возможность повторить один из семейных «хитов прошлых лет». Помимо внушения чувства вины тем, кто совершал неприглядные поступки в прошлом, в ходе таких встреч возникает напряжение и происходят расколы, способные омрачить самые торжественные и безупречно спланированные мероприятия.

Антония, двадцатилетняя студентка колледжа, была третьей по старшинству среди двенадцати детей, из которых только двое были мальчиками. По словам девушки, ее отношения с матерью являлись крайне напряженными. «У нас большая итальянская семья, – объяснила она на первом сеансе. – Даже слишком итальянская, если вы понимаете, о чем я говорю. Я уважаю свою мать, но иногда не обходится и без споров. В общем, сейчас наши отношения совсем испортились, и я должна что-то предпринять». Я сочувственно кивнул и попросил ее продолжать.

«Я знаю, это прозвучит ужасно, – сказал она, – но все очень расстроены от того… что, как бы сказать… в общем, я переехала ее машиной». Мои брови так резко взмыли вверх, что едва не коснулись волос. «Я имею в виду, наехала ей на ногу, – поспешила уточнить Антония. – Я переехала ей ногу. По ошибке. Случайно!»

Оказалось, что Антония навещала своих родителей, когда они с матерью в очередной раз сильно поссорились. Антония решила уехать. Она уже собиралась выезжать с подъездной дорожки, как на улицу выбежала ее мать, которая «еще не исчерпала всех запасов крика». Она орала на дочь за то, что та не уважает мать и покидает дом в самом разгаре спора. Очевидно, тирада матери была настолько неистовой, что соседи повыходили из своих домов, чтобы посмотреть. «Я никогда не видела ее такой разгневанной, – вспоминает Антония. – Она заплевала мне все лобовое стекло в прямом смысле слова!»

Антония, которая тоже поднаторела в криках и ругани, кричала на мать, чтобы та отошла от машины. «Мама наконец отошла, но была зеленой от злости. Ее вид разъярил меня еще больше. Я ничего не соображала и забыла выкрутить руль, который был повернут». После этих слов Антония громко сглотнула. «Я нажала на газ и, прежде чем успела затормозить, переехала ей ногу, – продолжила она с дрожащей нижней губой. – Я думала, что умру! Умру на месте! Я выпрыгнула из машины и увидела, что мать схватилась за ногу и кричала от боли. У меня чуть было не случился сердечный приступ, когда я поняла, что это произошло из-за меня. Всего год назад ей оперировали мозоль на той же самой ноге. Я хотела броситься просить прощения, объяснить, что сделала это не специально, но она даже не смотрела в мою сторону. Она корчилась от боли».

Антония хотела немедленно отвезти мать в больницу, но та отказалась и попросила о помощи старшую дочь. «Я прождала их дома всю ночь, – сказала Антония. – Я чувствовала себя такой виноватой, что меня буквально тошнило. Тошнило! Потом ко мне подошла моя сестра Мария и сообщила, что мать думает, будто я сделала это нарочно. Вы можете в это поверить? Как она могла так обо мне подумать?»

К тому времени как мать Антонии вернулась домой, ее сестры успели разделиться на два лагеря: на тех, кто верил в злой умысел девушки, и тех, кому даже одна мысль об этом казалась нелепой. К сожалению, нога матери заживала очень долго, и в течение всего этого времени сторонницы Антонии переходили в лагерь ее противниц, и наоборот. Антония продолжала навещать родителей и общаться с матерью, пусть и очень поверхностно. Они вели себя так, будто ничего не произошло. Но тайная неприязнь родственников и их молчаливые укоры только усиливали чувство вины девушки. Ко Дню благодарения, когда члены семьи собрались на ежегодный ужин, напряжение достигло такой степени, что праздник был безнадежно испорчен. Чтобы та же участь не постигла Рождество, Антония решила ничего не предпринимать, не посоветовавшись с психологом.

Аналогичное деление на враждующие лагери имеет место на работе, среди друзей, членов любительских спортивных команд и в других коллективах. Если мы испытываем сильное чувство вины, от которого никак не можем избавиться, наши отношения ухудшаются, становятся напряженными, а иногда конфликт приобретает массовый характер.