Глава 5 Дурны ли мы от рождения?
Глава 5
Дурны ли мы от рождения?
«Убей скотину! Перережь ему горло! Пусти ему кровь! Прикончи его!»
Эти леденящие кровь призывы звучат в драматической сцене романа Уильяма Голдинга «Повелитель мух», когда английские школьники, оказавшиеся одни на заброшенном острове, приводят себя и друг друга в ярость, прежде чем наброситься на ни в чем не повинного мальчика Саймона и забить его палками. Это рассказ об изначальной порочности рода человеческого, ведь автор уверен, что вдали от сдерживающих уз цивилизации дети быстро скатятся к дикому состоянию. Голдинг написал эту книгу о подлинной, как он считал, природе человека после того, как стал свидетелем ужасов Второй мировой войны. До войны Голдинг считал, что человек изначально добр, но после жаловался:
«Я должен сказать, что любой из тех, кто пережил те годы и не понял, что человек производит зло, как пчела производит мед, должно быть, слеп или болен на голову».
Вопрос об истинной природе человека занимал мыслителей не одно столетие. Английский философ XVII в. Томас Гоббс считал, что дети рождаются эгоистичными и нуждаются в наставлениях, как стать полезными членами общества. На Западе такой взгляд на аморальное дитя преобладал до примерно ста лет назад; считалось, что родителю лучше всего воспитывать чадо при помощи строгой дисциплины, так как только суровая школа может научить ребенка вести себя в обществе. У детей, согласно этой точке зрения, нет морального компаса, и, оставшись без присмотра, они взбесятся и кинутся в схватку за выживание, так талантливо запечатленную Голдингом.
Напротив, французский философ XVIII в. Жан-Жак Руссо считал, что человек изначально предрасположен к благу. В естественном состоянии человек — это «благородный дикарь», а общество развращает личность. Позже эта моральная позиция стала базой для оправдания Французской революции. Если бы у всех были равные возможности, общество не было бы развращенным и деспотичным.
В XX в. произошел сдвиг к точке зрения Руссо, предполагавшей меньшую жестокость по отношению к детям, но даже сегодня многие взрослые продолжают верить, что дети нуждаются в наказаниях, чтобы научиться отличать добро от зла. Такой взгляд на мир особенно распространен среди тех, кто в своих политических воззрениях тяготеет к правому крылу, — он подпитывается медийными историями о моральном упадке общества и о том, что улицы наших городов превращаются в джунгли, где обитают банды юнцов, не имеющих представления о морали. Однако криминальная статистика показывает, что жизнь постепенно улучшается и мы движемся к более гуманному обществу, несмотря на то что детей гораздо меньше наказывают. Мы сегодня меньше пользуемся телесными наказаниями — да они и запрещены во многих странах, — и нет никаких свидетельств того, что дети чаще нарушают закон.
Полярные позиции Гоббса и Руссо напоминают нам дискуссии о роли природы и воспитания, о которых мы уже говорили в книге, обсуждая биологию личности, — рождаются ли люди злыми или становятся такими в результате пережитого? В этой главе мы придем к тому же общему выводу в дискуссии о морали — биология и опыт всегда работают вместе, но их пути часто удивительны и интуитивно непонятны. Жестокость и агрессию обсуждать не будем, хотя, конечно, то и другое относится к важнейшим аспектам одомашнивания. Причина в том, что экспериментальных исследований на тему человеческой агрессии очень мало, а по детям еще меньше, по очевидным этическим соображениям. Скорее мы сосредоточимся на моральных соглашениях, которые меняются с культурным контекстом, — о коллективизме, помощи, честности и в целом о том, как вести себя в приличной компании. В какой степени все эти качества усваиваются с воспитанием и/или мотивируются биологическими силами, чтобы стать общепринятыми?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.