4. ОБЩЕЕ И ДУШЕВНОЕ СОСТОЯНИЕ ЭПОХИ.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

4. ОБЩЕЕ И ДУШЕВНОЕ СОСТОЯНИЕ ЭПОХИ.

Живя в начале XXI века, мне приходится уделять ему немало внимания. Много времени отдается изучению его проблем и особенностей, а также исследованию его непростого психического состояния. Человек, главный творец истории, подвержен в этот век всевозможным душевным страданиям. Его главный психический враг - невроз - торжествует, во всем обществе, в психике каждого индивида идет жестокая борьба старого и нового. Столкновение капитала и человека находит свое выражение в многообразных формах борьбы, одна из которых - внутренний мир человека.

«Наше время - время величайшего социального эксперимента, который когда-либо был осуществлен, чтобы решить вопрос, может ли достижение наслаждения (как пассивный аффект в противоположность активному - благоденствию и радости) быть удовлетворительным ответом на проблему человеческого существования. Впервые в истории удовлетворение потребности в наслаждении не только не является привилегией меньшинства, но стало доступным для более чем половины населения. В индустриальных странах этот эксперимент уже дал отрицательный ответ на поставленный вопрос.

Вторая психологическая посылки индустриального века, а именно что индивидуальные эгоистические устремления ведут к миру и гармонии, а также росту благосостояния каждого, столь же ошибочна с теоретической точки зрения, и ее несостоятельность опять-таки подтверждают наблюдаемые факты. Почему этот принцип, который отрицал только один из великих представителей классической политэкономии - Давид Рикардо - следует считать справедливым? Если я эгоист, то это проявляется не только в моем поведении, но и в моем характере. Быть эгоистом - значит, что я хочу всего для себя; что мне доставляет удовольствие владеть самому, а не делиться с другими; что я должен стать жадным, потому что если моей целью является обладание, то я тем больше значу, чем больше имею; что я должен испытывать антагонизм по отношению ко всем другим людям: к своим покупателям, которых хочу обмануть, к своим конкурентам, которых хочу разорить, к своим рабочим, которых хочу эксплуатировать. Я никогда не могу быть удовлетворенным, так как моим желаниям нет конца; я должен завидовать тем, кто имеет больше, и бояться тех, кто имеет меньше. Но я вынужден подавлять эти чувства, чтобы изображать из себя (перед другими, как и перед самим собой) улыбающееся, разумное, искреннее и доброе человеческое существо, каким старается казаться каждый.

Жажда обладания неизбежно ведет к нескончаемой классовой войне» [Фромм Э., Иметь или быть]. Конечно, Фромм не видит до конца природу возникновения классовых противоречий общества, но, тем не менее, ему нельзя отказать в умении мастерски замечать их выражение в психической природе современного индивида. Вот как он вскрывает запутанную картину современного потребления: «Но сейчас мне хотелось бы лишь заметить, что автомобиль, телевизор, путешествия и секс являются основными объектами современного потребительства в сфере досуга, и, хотя мы привыкли считать такое времяпрепровождение активной формой досуга, правильнее было бы называть его пассивным.

…потребление - это одна из форм обладания, и возможно, в современных развитых индустриальных обществах наиболее важная. Потреблению присущи противоречивые свойства: с одной стороны, оно ослабляет ощущение тревоги и беспокойства, поскольку то, чем человек обладает, не может быть у него отобрано; но, с другой стороны, оно вынуждает его потреблять все больше и больше, так как всякое потребление вскоре перестает приносить удовлетворение. Современные потребители могут определять себя с помощью следующей формулы: я есть то, чем я обладаю и что я потребляю» [Фромм Э., Иметь или быть].

Капиталистический мир есть сложный многогранник противоречий, где место человека состоит не в том, чтобы определять ход вещей, а в том, чтобы самому быть вещью, товаром, самому быть определяемым. «Капитализм хозяин сердец, не в том смысле, что он живет в них, а в том, что они живут в нем. Капитал представляет смертоносную преграду для любви (любовь я понимаю, прежде всего, как отношения), но в тоже время он всячески стремится использовать в интересах получения прибыли сексуальные отношения. В психологии это называется эксплуатацией сексуальности, суть ее состоит не только в коммерческом использовании человеческой сексуальности, но в создании искусственных (мнимых и реальных) сексуальных потребностей.

Искусственные потребности, а в том числе и сексуальные, есть потребности, которые создаются искусственно. Например, девушка может думать: «Как я могу с ним спать, если у него даже нет своей машины?». А кто внушил ей этот бред? Какой-нибудь сериал или рекламный ролик. Казалось бы, чего проще, задай себе вопрос: «А при чем тут машина, если он мне нравится?». Но так просто только в теории, на практике все сложнее… Зато машины продаются! Достаточно проассоциировать вещь и человеческую сексуальность. Или, пример, реклама гиперсексуальности в различных журналах. Она заставляет человека думать, что «настоящий мужчина» должен быть именно таким. Бедный парень думает: «Я слабак, недотягиваю!», в итоге Виагра хорошо продается. А сколько денег делается на эксплуатации желания женщин хорошо выглядеть. Реклама угрожающе призывает: «Только наша косметика спасет вашу красоту!». Я тут уже не говорю об эксплуатации детской и юношеской сексуальности. Запреты на эротическую и порнографическую продукцию не помогут, точнее, помогут поднять процент прибыли. Так кому они выгодны? Внимательно проанализировав все это, и многое другое приходишь к выводу: нас беспощадно имеют! Сколько всякой гадости они запихивают нам в мозги, только чтобы мы потратили свои денежки на дрянь, производимую только ЭТОЙ фирмой. Весь этот маскарад искусственных фалесов и вагин и прочих штучек призванный скрывать пустоту позднебуржуазных сексуальных отношений, не в состоянии сделать это. Важное место в «сексуальной экономике» занимает проституция. Эта сфера товарно-денежных отношений тоже, как и всякая другая, контролируется капиталом. Что же представляет собой по сути, а не по форме женская и мужская проституция? Этот вид коммерции известен с древнейших времен, по доходности он едва ли не самый выгодный. При этом это и довольно беспощадный вид эксплуатации человека. Проститутки выступают в виде товара, причем не в скрытой, как это происходит, например, с наемными рабочими, а в явной, ничем не прикрытой форме. Они товар не как наемная рабочая сила создающая потребляемый товар, они товар потребляемый. Разумеется, не столько в экономическом, сколько в психологическом смысле. Они каждую минуту своей жизни ощущают себя товаром, в то время как пролетарии лишь могут осознавать себя товаром, но это не гнетет их постоянно. Не удивительно, что у представителей этой профессии почти всегда возникают серьезные психические отклонения. Они наиболее отчуждены от любви. Отчуждены от жизни. Девушки и парни, занимающиеся проституцией, если конечно их психика еще не разрушена окончательно, испытывают большую потребность в любви. Но, увы… Все знают, что причиной, толкающей человека на этот путь является бедность и низкий культурный уровень. Конечно, в этой профессии есть и привилегированный класс, но принадлежность к нему не освобождает человека от «душевного состояния профессии». А кто и почему прибегает к услугам представителей этого ремесла? Проституция является продуктом буржуазных общественных отношений. Физическая эксплуатация проституток приводит не только к физическому, но и к моральному разрушению. Прежде всего, почему прибегают к их услугам? Состоятельные круги в поисках новых, по количеству и (или) по качеству удовольствий. «Все продается!»,- вот лозунг буржуа. Большим спросом проститутки пользуются у маргинальных (преступных…) кругов. Здесь причина в изолированности от общества деклассированных элементов. К услугами проституток прибегают и рабочие и студенты и… Но в последних случаев причина звучит так: «Так проще!». Но почему проще? Сложные ритуалы ухаживания, отсутствие стабильных доходов, отсутствие места, нехватка времени, обилие моральных запретов, то нельзя, то это… А собственно кто это их перед нами нагородил? Ответ на этот вопрос кроется в ответе на другой вопрос. Какова причина возникновения проституции? А причина капитализм, собственно это то та же причина, что и у всякого рода преград на пути полов. Бороться с этим проявлением буржуазных отношений бесполезно и глупо, надо просто уничтожить чрево его породившее - капитализм. Capitalism must be destroyed . (Капитализм должен быть разрушен)

Проституция как вид предпринимательства, на деле есть лишь очередная форма эксплуатации человеческой сексуальности. Во имя прибыли. «Порнография,- писал в середине 1970-х теоретический журнал французских коммунистов «Нувель критик»,- начинается с момента когда наслаждение становится товаром… Порнография и деньги тесно и определяюще связаны, как две стороны одной медали»

Это важное разграничение между порнографией и непорнографией, но оно служит мерилом порнографии только вместе с ее основным признаком - сужением человеческой сексуальности до физиологии.

Любовное искусство, пишет журнал, «использует наслаждение как средство, а не как цель» Порнография не учит ничему, она сводит сексуальность только к механической стороне, в порнографии и женщина и мужчина выступают в качестве предмета потребления. Межличностные отношения сведены здесь лишь к отношению органов. Порнография в отличие от эротизма не искусство, она карикатура на него. Использовать в коммерческих интересах человеческую сексуальность капитал тем самым создает новые преграды на пути людей друг к другу. Не удивительно, что все большую популярность у молодежи (и не только у левой) приобретает идея свободной любви» [Колташов В.Г. Сексуальная революция]. Подавление личности, парализация ее стремления к переменам в себе и обществе есть одна из главных задач буржуазии. В этих целях делаются большие усилия, чтобы сохранить буржуазную мораль как гарант консервации общества, навязав человеку различные комплексы, стыд и чувство вины за нарушение нравственных границ. Капиталистическую машину совершенно не волнует, в какой чудовищный омут неврозов погружает она людей.

«…И физиологический, и социальный стыд одной общественной природы. И пусть вас не вводит в заблуждение слово физиологический, это значит стыд за свою природу. К примеру, за свое несоответствие общественным стандартам внешности или стыд наготы, стыд за сексуальное поведение. Социальный стыд это стыд за свое не соответствие социальным нормам, к примеру, вы бедны, или у вас не престижная работа, или у вас нет машины, или еще какой ни будь обязательной вещи. Стыд - это еще одна форма подавления человека, загоняющая его в себя. В системе стыд неразрывно связан с сексуальностью и создает массу проблем. Находясь в рамках господствующих буржуазных отношений от стыда можно избавиться, только если все делать «как надо» не нарушая правил. Нас научили жить и поступать по правилам системы. Отказ подчиниться ее правилам уже означает первый шаг к взятию политической власти и ее сокрушению. Первое что нужно сделать, чтобы избавиться от стыда это понять его природу, понять, чьи это правила, затем отказаться им подчиняться. Нет, иллюзию лояльности можно сохранять (отказ от нее вопрос уже политического протеста), но быть внутренне свободным» [ Колташов В.Г. Сексуальная революция].

Постепенно, по мере рассмотрения многих проблем современной психологии, выраженных в мыслях, чувствах, стремлениях, страхах и комплексах человека нашего времени, мы подобрались к одному не мало важному для нас вопросу. Вопросу понимания своего времени и психики населяющих его людей. Как можно оценить общее психическое состояние нашей эпохи? На первый взгляд может показаться, что только через человека, его мысли, чувства, желания и нежелания. Существует масса психологических исследований, причем не редко с большой выборкой, можно подумать, что достаточно сложить и сопоставить, а затем полученный интегральный результат и даст нам более или менее точную картину. Но точность такой картины, весьма относительна. В этом случае мы оцениваем не целостно, упускаем те вопросы, на которые человек не дает ответа даже себе. Выбрасываем, какие бы вопросы не ставились, материальное и поведенческое выражение душевного состояния, современное искусство в том числе, но главное общественные отношения. Все то, что является источником этого состояния, и в то же время его выражением. Мы упускаем из виду все это многообразие общественных связей реально управляющей психикой людей. Иначе, мы пренебрегаем фактическими проявлениями психического состояния общества, всем тем, что и приводит в конечном итоге к неврозам и более сложным психическим заболеваниям. Может ли такая картина быть полной? Нет, даже если она и дает нам ощущение полноты и целостности. Ее монолитность обман. Что остается? Внимательно наблюдать за обществом, анализировать и синтезировать картину его жизни. Аккуратно и как можно более точно выводить картину его состояния, душевных движений.

Внутренний мир человека не может быть постигнут, если не понят его внешний мир, социально-экономическая среда общества, прежде всего. В какое время мы живем? Наше сочетание стрелок часов это момент тотального торжества капитализма, и в тоже время час его крушения, углубления и распада. «Постепенно к середине 1990-х годов империалистический капитализм вступил в свою высшую и завершающую стадию - глобализацию, эпоху всестороннего объединения человечества под властью капитала, максимального углубления и расширения капиталистических отношений, превращения планеты в единый экономический рынок, где господствуют транснациональные корпорации (ТНК). ТНК, это сверхкрупные компании, как правило, являющиеся монополиями в целом ряде отраслей планеты или больших регионах, владеющие массой компаний и национальных монополий. Корпорации имеют очень большой капитал и, по сути, являются монополиями на новом, глобальном, уровне развития капитализма.

В конце XX начале XXI века ТНК переросли уровень национальных государств, превратились в наднациональные, надгосударственные капиталистические объединения. Под их влиянием большинство государств мира стали проводить политику «открытых границ» удобную для свободного перемещения капитала. Развитие компьютерной техники, появление глобальных сетей и электронных денег позволило максимально ускорить перемещение капитала, а постепенное снятие государственных преград, открыло возможности для свободного перемещения капитала в зоны экономики планеты с максимальной прибылью. Это привело к изменению сути и ускорению процесса вывоза капитала. Теперь основное производство переносится в южные страны, где корпорация обеспечены высокая прибыль из-за низких издержек. Помимо, незначительных по сравнению с расположенными в северной части планеты развитыми капиталистическими странами затрат на средства производства на юге во много раз меньше и затраты на оплату труда. Так, например если в США и Европе мало кто получает заработную плату меньше 2000 долларов в месяц, в странах Юга зарплата в 100 долларов в месяц считается высокой. К тому же в старых индустриальных странах (Европа, США, Япония, Канада и некоторые другие страны) расположены так называемые корпоративные центры, откуда осуществляется руководство компаниями на всей планете, и где принимаются решения, куда и в каких объемах вкладывать поступающий в виде прибыли со всего мира капитал. Помимо корпоративных центров существуют еще и научные центры, расположенные в тех же странах и находящиеся под властью ТНК, в них совершаются основные научные разработки. Сотрудники этих центров, ученые и особенно менеджеры корпораций получают очень высокую зарплату, в большей мере являющейся частью прибыли ТНК» [Колташов В.Г., Краткий марксизм]. Всемирный триумф капитализма ставшего тотальным, усиленный еще и распадом многих раннесоциалистических государств, тем не менее, скрывает в себе приближение своего краха. «Являясь последним этапом развития общества отчуждения и эксплуатации, глобализация порождает целый ряд новых для капиталистического мира проблем. Среди них, такие как угроза экологической катастрофы и истощение ресурсов планеты, за обладание которыми ведутся жестокие войны. Помимо этих - глобальных проблем человечества на новый уровень поднимаются и старые проблемы. Внутренние противоречия капиталистического мира достигают предела своего развития, происходит обострение классовой борьбы между рабочим классом и капиталом.

Разворачивающаяся упорная борьба буржуазных и коммунистических тенденций находит свое выражение во многих областях общественной жизни. Особенно ярко видна она в области культуры, где буржуазная массовая культура ( pop art) борется с культурой протеста (контркультурой) и набирающей силу революционной культурой социализма.

Помимо противоречий капиталистического мира появляются и противоречия между коммунистическими тенденциями развития и капиталистическими отношениями. Так, рост творческой составляющей труда, научно-технический прогресс, увеличение роли трудовых коллективов в управлении предприятиями, складывание коммунистических отношений, формирование социалистической психики, морали, ценностей, норм поведения и культуры, указывает на все большое созревание нового общества в недрах капитализма. Изменяется и характер потребностей человека, все большее развитие получает потребность в труде, в интересной развивающей и позволяющей самореализоваться работе. Происходит активное отторжение материальных ценностей общества потребления (общество в котором существует культ вещей и денег, потребления их и обладания ими). Интересы капитали и коллективные интересы человека вступают в эпоху глобализации в стадию острых, антагонистических противоречий. Капитализм перестает отвечать интересам развития общества и все более явно превращается в консервативную силу» [Колташов В.Г., Краткий марксизм].

Нельзя сказать, чтобы все эти проблемы и противоречия не были известны, по крайней мере, в старых капиталистических странах 20-30 лет назад. Конечно, масштаб их понимания был иной, но они уже тогда, во всяком случае, в этих странах, пробуждали желание понять внутренний мир человека данного социально-экономического измерения, и вынуждали пока локально, но уже ставить те вопросы, которые сегодня приобрели всеобщность: «Развитие этой экономической системы определялось теперь не вопросом: Что есть благо для человека?, а вопросом: Что есть благо для развития системы? Остроту этого конфликта пытались сгладить с помощью допущения, согласно которому то, что является благом для развития системы (или даже какой-то одной крупной корпорации), есть благо также и для людей. Это логическое построение подкреплялось дополнительной конструкцией: те самые качества, которых требовала система от человека, - эгоизм, себялюбие и алчность - являются якобы врожденными; следовательно, они порождены не только системой, но и самой человеческой природой. Общества, в которых не было эгоизма, себялюбия и алчности, считались «примитивными», а члены этих обществ - «по-детски наивными». Люди не способны были понять, что эти черты являются не природными склонностями, благодаря которым стало возможным существование индустриального общества, а продуктом социальных условий

Не менее важен и другой фактор: отношение человека к природе стало глубоко враждебным. Будучи «капризом природы», человек, который по самим условиям своего существования является частью этой природы и в то же время благодаря разуму возвышается над ней, пытается разрешить стоящую перед ним экзистенциальную проблему, отбросив мессианскую мечту о гармонии между человечеством и природой, покоряя природу и преобразовывая ее в соответствии со своими собственными целями, пока это покорение не становится все более и более похожим на разрушение. Ослепивший нас дух завоеваний и враждебности не позволил нам увидеть, что природные ресурсы не беспредельны и в конце концов могут быть исчерпаны и что природа отомстит человеку за его хищническое и грабительское отношение к ней.

Индустриальному обществу присуще презрение к природе - как ко всем вещам, которые не являются продуктом машинного производства, - и ко всем людям, которые не занимаются производством машин (представителям цветных рас, исключение делается с недавних пор лишь для Японии и Китая). Людей привлекает все механическое, безжизненное, их влечет к себе могучий механизм и все сильнее охватывает жажда разрушения» [Фромм Э., Иметь или быть].

Искаженные формы в изобразительном искусстве, в литературе прочное господство пост модерна - кривые изгибы человеческого сознания полного острых противоречий, переполненное подавленными, вжатыми в безмолвие противоречиями подсознание. Возможно, ли познать человека без его исторической среды? Мы видим, что нет. Поэтому, предлагаем изучать человека через эпоху, а не только через него самого. Этот путь естественно логичен, поскольку психология, как отмечал Фрейд, это наука не только о том, что человек о себе знает, но и о том чего он, о себе не знает. Окунемся в непознанное.

Нами уже отмечено выше, что много десятилетий существует острое культурное противоречие, противопоставлены две культуры, поп-арт (pop art), массовая буржуазная культура и контркультура. Если первая несет в себе пропаганду ценностей капиталистического общества, то вторая их беспощадное отрицание. Спорным для современных искусствоведов является вопрос о том, где лежит граница между ними. Можно ли отрицание традиционной формы считать контркультурой, или нет? На эти вопросы время само дало ответ. То, что еще в 60-70-х годах прошлого века считалось контркультурным, сегодня смело называется попсовым. Кажется сложным? На самом деле все довольно просто. Отрицание формы нельзя считать контркультурным без отрицания сути, содержания. Именно в содержании лежит граница этих культур. Советская культуроведческая наука считала контркультуру буржуазной культурой, в то время как многие ее творцы полагали, что она не буржуазна. Сюрреализм, как говорили его идеологи, производит деколонизацию образов и эмоций. Он как бы прорывает коллективное бессознательное, давая возможность высвободить спрятанную там суть. Но, это одна сторона. Современный поп-арт посредством адаптации новых образов и символов к своим интересам вышел как бы победителем. Он собрал в себе то, что еще десятилетия назад шокировало своей ортодоксальной антибуржуазной выразительностью.

Кто был прав в оценке сущности контркультуры? Правы были в СССР, контркультура была и остается культурой буржуазной. Общественная психика каждой эпохи всегда по-разному выражает отрицание содержания через форму. Но это отрицание далеко не всегда означает кардинальную смену содержания. Отрицая содержание буржуазной культуры, контркультура провозглашает альтернативные ей антибуржуазные ценности, но ценности эти в большей мере несут отрицание. Будь она подлинно социалистической культурой, она должна была бы провозгласить совершенно иные, не слепо, но критические отрицающие ценности. Но это не значит, что контркультура не несет в себе элементов социалистической культуры. Наибольший интерес в этом плане, как наиболее близкая к нам представляет панк культура. В музыке это такие группы как «Dead Kennedys» и «Sex pistols». Эти коллективы широко известны своими антибуржуазными выходками. Все это, безусловно, интересно, но для нас важно теперь увидеть психическую причину культурных перемен. Сразу отмечу следующее, несмотря на свой триумф, поп-арт выражает поражение, которое потерпела буржуазная культура.

Поражение классической буржуазной культуры выражается в торжестве ломанной формы и искаженного содержания самого поп-арта. Поп-арт это разрушение буржуазной культуры, потеря ей исторического потенциала, потеря соответствия внутренним стремлениям общества. Причина этого в том, что психика человека больше не может воспринимать классическое «прямое» искусство из-за крайне обострившихся психических противоречий. Не стоит объяснять, что эти противоречия возникли из обострения социально-экономических противоречий формации. В этих условиях первоначальный прорыв авангардного искусства со временем был обращен в красивую обложку для цветных лощеных журналов. Но победа капитала тут относительна. Он утратил господство над формой и теперь чтобы выжить цепляется даже за направленные против него ее изменения. А значит, он не смог удержать общественную психику от перемен. Дал противоречиям в ней обостриться до того, что она стала отторгать его, через не отражающую «состояние противоречий» форму. Человек начал отчаянно менять ориентиры с буржуазно-потребительских на творческо-бытийные. Все это еще раз указывает на то, что искусство есть выражение психических процессов, их форма. Тогда как сами эти процессы содержание.

Есть еще и революционная - социалистическая культура, которая четко провозглашает, куда должно дальше идти общество, к каким ценностям. Но в революционной культуре ясно виден след контркультуры. Взять хоть поэзию Маяковского, хоть музыку «Гражданской обороны» или группы «Эшелон», «Красные звезды», на Западе это Rege Against The Machine. ХХ век в своей второй половине пережил две наиболее заметные молодежные культурные волны: хиппи и панк. Обе альтернативные культуры носили антибуржуазный характер, но если хиппи эстетико-символический, то панк агрессивно материалистический. В общем, оценивая влияние этих культур на революционную культуру, можно отметить, что влияние панка довольно заметно.

Обширна и разнообразна, современна литература, однако, ее существование и развитие подчинено тем же психическим процессам, что и жизнь искусства и культуры в целом. Чтобы уловить эти тенденции в не, мы выборочно остановимся на некоторых произведениях отечественных писателей бесцеллер 2002 года роман Александра Проханова «Господин гексоген» явно по духу носит характер революционного протеста, хотя соцреалистическим его не назовешь, хотя бы из-за элементов мистицизма. Есть еще сюрреализм, тут, пожалуй, наиболее ярким примером может служить «Дженерейшен «П» Виктора Пилевина, роман о рекламе (враждебный к ней) уже ставший культовым. Буржуазная литература выражается в обилии бездарных сочинений, характеризующих кризис буржуазной публицистики. Масса детективов, приключенческих и любовных романов явно выражают коммерциализацию литературы рассчитанной на массового потребителя, причем наиболее консервативно настроенного. Словом такие книги стали столь же униформны как и кока-колла. Особое место занимает фантастика и фентези. Что их характеризует больше всего? Второе, понятно, сказка для взрослых, опиум для мозгов, а первое рисует будущее в социально-исторически мрачном цвете. Бесперспективно.

В букинистических магазинах Новосибирска, буквально заваленных литературой, я попытался найти Ефремова или Стругатских. Там в изобилии пылились произведения западных и постсоветских фантастов, продавались плохо. Ефремова мне еще удалось найти, а вот Стругатских нет. Продавщица объяснила, что их просто не сдают. Это не удивительно ведь они очень хорошо продаются. Востребованы. Но почему? Фантастические романы Ефремова, братьев Стругацких и других советских фантастов рисуют иную картину бедующего - коммунистическую. Не упадок и озверение человечества, а процветание и счастье. Но почему все совсем иначе изображают буржуазные фантасты? Идеологический заказ? Кому выгодно, чтобы у людей был устойчивый страх перемен, и они не желали нового, истерично пологая, что может быть только хуже?

Кино это тоже интересная тема. В нем на сегодня есть такое же раздвоение, как и везде. Фильм Девида Финчера «Бойцовский клуб» направленный против общества потребления был не допущен к прокату в целом ряде штатов США, и стран Европы. Мотивация простая фильм жестокий. Это в то время, когда в этих странах без проблем шли куда более жестокие, но пропагандирующие другие начала, фильмы. Масмедия еще раз доказали что идеологическая борьба идет, и выливается на публику не только в литературе, музыке, изобразительном искусстве, но и в кино. А что ждет другого американского режиссера Оливера Стоуна («Сальвадор», «Взвод», «Прирожденные убийцы»), который обещал снять фильмы про Фиделя Кастро, Ясира Арафата, презедента Уго Чавеса и лидера мексиканских повстанцев субкоманданте Маркоса? Не вызывает сомнения, что эти фильмы попадут в разряд «экстремистских». Теперь стоит с позиции психологии дать окончательную оценку современному искусству. Мы уже отметили, что в своей причине современное искусство имеет психические противоречия. Но в своем следственном выражении оно подразделяется на два вида: способствующее подавлению основных психических противоречий позднего капитализма (это, прежде всего поп-арт) и разрешению их (контркультура, революционное искусство). Во многом человек сам из-за своих внутренних способностей выбирает одно из направлений. Все это яснее многих тестов выражает душевное состояние общества. Состояние кризиса. Что в свою очередь характеризует общее душевное состояние эпохи.

Кризис, это всегда приближение краха, но еще не сам крах. Он детище обострения противоречий, готовых вот-вот разрешиться, взорвать мир переменами, новыми веяниями, движением. Конечно, жить на вершине вулкана не легко, даже если известно, что его извержение будет означать не гибель, но спасение. Индивидуальные отношения людей, которые как кажется, приносят максимум страданий человеку, на самом деле только выражают те противоречия, которые определят характер отношения одной личности к другой. Другими словами, если мы переживаем душевный кризис из-за поведения кого-либо, то вина за это не просто лежит на человеке и его поступках, но на той системе отношений, которая им движет, и которая непосредственно сталкивает нас в таких противоречиях. Индивидуально существуя неврозы, на деле представляют собой проблему не личности, но всего общества. Их исцеление, как громадного социального зла кризиса капитализма, должно начаться не с миллионкратного увеличения числа психотерапевтов, а с ампутации самих причин рождающих муки человеческой души. Буржуазная мораль - лицемерная выразительница интересов и потребностей капитала, должна быть беспощадно искоренена, и ее выкорчевывание должно начаться уже сейчас. Необходимо приложить максимум усилий к тому, чтобы избавить себя и помочь освободиться другим от излишних нравственных преград. При этом необходимо усвоить одну простую мысль, многие барьеры буржуазной морали существуют не только в подсознательном, но и осознаваемом виде, и бороться с ними нужно и там и там. Вот что пишет о понимании и реализации этой проблемы Вильгельм Райх: «Так я усвоил важное правило, в соответствии с которым не все неосознанное является асоциальным и не все, что сознательно, соответствует социальным нормам. Существуют в высшей степени ценные, а с культурной точки зрения даже решающие, желания и побуждения, которые приходится вытеснять, принимая во внимание условия существования. Есть и крайне асоциальные виды деятельности, которым общество воздает честь и хвалу. Хуже всего обстояло дело с кандидатами на должности священников, которые всегда испытывали тяжелый конфликт между сексуальностью и характером своей профессиональной подготовки. Я решил больше не принимать на лечение священников…

Мои понятия о соотношении душевной структуры с существующим общественным строем становились все более запутанными. Изменение состояния больных в соответствии с данным моральным порядком нельзя было оценить однозначно ни отрицательно, ни положительно. Казалось, что новая душевная структура следовала законам, которые не имели ничего общего с привычными моральными требованиями и воззрениями. Она следовала законам, новым для меня, о существовании которых я прежде и не подозревал. Целостная картина, вырисовывавшаяся в итоге, соответствовала другому типу социального устройства. В это устройство вписывались лучшие принципы официальной морали. В соответствии с ними, например, нельзя насиловать женщин и соблазнять детей. Одновременно выявились и весьма ценные в социальном отношении моральные стереотипы, резко противоречившие привычным воззрениям. К их числу относились, например, представления о малой ценности сохранения целомудрия под действием принуждения извне или сохранения верности по обязанности. Представление о том, что объятие с партнером против его воли не приносит удовлетворения, что оно отвратительно, казалось бесспорным, в том числе с точки зрения самой строгой морали, но противоречило требованию о выполнении «супружеских обязанностей», защищенному законом.

Я удовлетворюсь данными немногими примерами вместо многочисленных. Этот другой вид морали не направлялся утверждениями типа «ты должен» или «тебе нельзя», но становился спонтанным результатом требований гениталъного удовольствия и удовлетворения. Действие, не принесшее удовлетворения, не совершалось не из-за страха, а благодаря сознанию ценности сексуального счастья. Такие люди не совершали половой акт, даже если они и могли это сделать, когда внешние или внутренние обстоятельства не гарантировали полного удовлетворения. Дело обстояло таким образом, будто бы моральные инстанции полностью исчезли и на их место пришли лучшие и более прочные «предохранители» от диссоциальности. Это предохранители, не противоречащие естественным потребностям, а опирающиеся на принципы жизнерадостности. Резкое противоречие между «я хочу» и «мне нельзя» снялось. Его место заняло соображение, хотелось бы сказать, почти вегетативного свойства: «Я, правда, очень хочу, но мало чего достигну в результате, и это меня не обрадует» [Райх В. Функция оргазма].

Эпоха нашей жизни это не только мучительный кризис капитализма, но и радостное пробуждение нового социального этапа, период столкновения, психически выраженный в обостренных противоречиях внутри у каждого. Все это рождает новый поиск оценок и интересов, рождается новая культура, пробивается новая эстетика, прокладывает себе путь новая мораль. Идет строительство социальных институтов будущего, причем выраженных не только в материальных процессах, но и в психических. «Наше время уже стало периодом зарождения новой революционной эстетики (НРЭ), возникающей из недр ранней революционной культуры и контркультуры. Контркультура (лат. contra cultura - против обрабатывания), стала формой выражения духовного протеста части Западной молодежи и знаменующая собой открытый отказ от социальных ценностей, моральных норм и нравственных идеалов потребительского общества, стандартов и стереотипов массовой культуры, образа жизни, в основе которого лежит респектабельность, социальный престиж, материальное благополучие. Если старая контркультура была и остается культурой против, против буржуазной культуры - попсовой коммерческой культуры (поп-арт), то новая революционная культура - НРК (нрэк) это культура за. За социализм. За новое восприятие мира, а не только против старого восприятия. Она сильно отличается от контркультуры, она не отрицает культ разума и науке, не стремится заменить их культом бессознательного проявления природных страстей. Большое отличие имеет НРК и от ранней революционной культуры, она опирается на новейшие достижения науки, прежде всего психологии, что позволяет глубже видеть корни общественных проблем и пути их решения.

Эстетический образ сексуальности изменился в корне, это больше не вещи это человек. Это не собственность, это отношения. Полное отрицание фетишизма в любой его форме. Изгнание вещи из сексуальных отношений, вещи как доминанты отношений. Не вещи должны определять отношения, а отношения полов должны определять место вещей. Исторически влияние вещи на отношения людей снижается, стремится к нулю.

…Вернемся к новой революционной культуре, и поиску в ней. «Отделить секс от чувств», то есть от симпатий, влечений, любви, этот лозунг выдвинула в 1965 году одна из первых молодежных коммун Запада, коммун ультралевых революционеров из Западного Берлина. Ее вожди считали, что чувства отнимают слишком много сил, а силы нужны для борьбы. Делался вывод. Удовлетворять желание надо независимо от психологических влечений, каждый имеет право на каждого, никто не может отказать никому. Такие обычаи группового брака пытались ввести у себя многие молодежные коммуны. Но, просуществовав 1-2 года, они, как правило, распадались. Но вот почему? Сексуальное влечение не только социально, но и индивидуально. У парней и девушек из этих коммун возникали обычные для людей симпатии и антипатии, и, когда они пытались переступить через них, это рождало в них неприязнь, обиды, вражду. Опыт коммун группового брака показал молодежи, что в человеке телесные и душевные ощущения слиты в единое целое. И попытка разрыва их ни к чему хорошему привести не может. Но это был хороший опыт. Теоретизируя в кабинетах, новых сексуальных отношений не построишь! Необходим поиск. В России пока все только начинается. Интересных вам находок.

Всплеск левого-антиглобалистского движения на Западе конца ХХ начала ХХI века, охвативший в основном молодежь, привел к возрождению практики коммун. Возобновился поиск новых форм совместных отношений прерванный реакцией 70-х, но это уже не коммуны 60-х представляющие своеобразную форму ухода от реальности.

Буржуазная массовая культура изобилует информацией о сексе. Но этот "информационный" секс, по сути, несоциализированный секс, на телеэкране, в кино, в журналах и еще много где, не означает отражения действительности. Это "идеологическая платформа" правых - говорить о сексе, вместо того чтобы решать сексуальные проблемы общества. Как же, они ведь, эти господа, их и создают. Уже ставшая народной пословица гласит: "Чем больше о сексе говорят, тем меньше им занимаются"…

А по поводу новой революционной эстетики и культуры, повторюсь, все только начинается. Майки с Че, Лениным, гербом СССР, серпом и молотом и т.д. Разная коммунистическая символика носимая публично, советские значки например… Возрождаются и старые революционные традиции, например черные «как проклятье» шейные платки. НРК это другое поведение, другие отношения между людьми, даже манера говорить иная (вкладывая душу, а не пряча ее), видение мира прекрасного в нем. НРЭ это видение прекрасного внутри и прежде всего у человека. НРК заставляет человека расти над собой. НРЭ - выражает этот рост. Порой в простых вещах, а не в сложных нагромождениях форм, она может видеть прекрасное. Прекрасное для нее в содержании. Прекрасное внутри. А что в понимании НРЭ означает быть сексуальным? Для буржуазного общества сексуальность состоит, прежде всего, в обладании вещами, с которыми она ассоциируется другими людьми. Но для революционной эстетики это, прежде всего не внешность (хотя понимание красоты должно заметно отличаться от поп-артовского), и уж совсем не вещи, это душевные качества человека, его интеллект, умение выражать свой богатый внутренний мир. Одним словом быть ярким, как личность, а не как скопление вещей» [Колташов В.Г. Сексуальная революция].

Вещи или человек, личность или капитал, коллектив или безликая масса потребителей, свободный труд или экономическое принуждений, свободная любовь или принудительный брак, свобода или бегство от нее? Вот, далеко не все те вопросы, которые стоят сегодня перед нами, существуют в нас в форме осознанных и неосознанных противоречий. Они порождены существованием основных противоречий современного развития, между трудом и капиталом, между необходимым прогрессом выражающемся в развитии личности, и консервацией выраженной во власти капитала. Суть этих противоречий главная битва истории, сражение между социализмом и капитализмом. Культура, мораль, экономика, идеология и политика, все, и даже самая невидимая составляющая этого процесса - психика, являет нам борьбу противоречий. Противоречий, в наш век обостренных до крайности.