9. Узурпатор, универсальное призвание, или развитие комплекса Эдипа

9. Узурпатор, универсальное призвание, или развитие комплекса Эдипа

В 1897 г. 3. Фрейд описал то, что станет впоследствии знаменитым комплексом Эдипа. Под этим понятием отец психоанализа понимает сексуальное желание ребенка по отношению к родителю противоположного пола и его враждебность по отношению к родителю того же пола, что и он сам. Позднее 3. Фрейд опишет негативный эдипов комплекс, который развивается, когда обстоятельства не способствуют развитию простого или позитивного эдипова комплекса. Как я уже писал раньше, Фрейд не изобрел, а увидел комплекс Эдипа! Надо было иметь интуицию гения, чтобы обнаружить психологические механизмы, с незапамятных времен влияющие на поведение каждого мужчины и каждой женщины, универсальную значимость которых до него никто не замечал. Удивительная судьба, которую сфинкс предсказал Эдипу: «Ты убьешь твоего отца и женишься на твоей матери» – есть не что иное, как дословный перевод бессознательных универсальных желаний каждого маленького мальчика и каждой маленькой девочки по отношению к их родителям.

Никто не сомневается в универсальной и центральной значимости эдипова комплекса. Он неоспоримо универсален. Среди сотен курсов терапии свободным сном наяву, при которых мне довелось присутствовать, отсутствие следов эдипова комплекса наблюдалось очень редко, напротив, в большом их числе последствия этого комплекса обнаруживались очень убедительно.

3. Фрейд считает, что эдипов комплекс является остовом всякого невроза, откуда и вытекает его центральная значимость. Наблюдение содержания сценариев свободных сновидений наяву подтверждает данное положение. Согласно 3. Фрейду, комплекс развивается между двумя и пятью годами. Мелани Кляйн отмечает его появление между шестью месяцами и одним годом. Никто не может с полной уверенностью точно определить момент, когда эдипов комплекс зарождается в психике, но все авторы соглашаются с тем, что речь идет о раннем детстве. Центральный характер эдипова комплекса отражается в виде феномена, возникающего почти во всех курсах свободным сном наяву. Благодаря образам, которые пациент или пациентка осмеливаются вызвать в воображении в сценариях своих сновидений, они осознают свои чувства, вызванные эдиповым комплексом, и вред, который они принесли. И начиная с этого момента пациент естественным образом начинает думать, что данный важный участок его психологической проблематики «очищен» раз и навсегда. Когда же несколькими неделями позже символика, отражающая драму эдипова комплекса, появляется снова в другом сценарии, пациент испытывают смущение. Такие повторяющиеся проявления эдипова комплекса не должны нас удивлять. Поскольку эдипов комплекс формируется в очень раннем детстве, он становится некоего рода центральной опорой, вокруг которой структурно организуются элементы, совокупность которых составляет психологическую проблематику пациента. Поэтому каждый раз, когда динамика воображения вызывает к жизни те или иные элементы проблематики, она автоматически активирует образы, связанные с эдиповым комплексом, но которые в данном случае играют лишь второстепенную роль.

3. Фрейд искал истоки чувства, связанные с эдиповым комплексом, как в плане онтогенетическом[34], так и в истории вида. Его попытка объяснить побуждение убить отца за счет импульсов, берущих свое начало в эпоху примитивных орд, вызывает сомнения. Она сразу же вызвала критику со стороны его учеников.

Эдипов комплекс, простой и негативный, проявляет себя в многочисленных видах в зависимости от среды, в которой воспитывался ребенок. Гармоничная пара, конфликтующие родители, ранняя смерть одного из родителей, неопределенность в отношении отца, инцестные отношения с отцом или матерью – все эти, как и многие другие обстоятельства, будут определять различные проявления тематики драмы Эдипа.

В своем четырнадцатом сценарии Вероника описывает влечение девочки к своему отцу, чувство вины, вызванное этим инцестным желанием и намерением узурпировать место матери. Пациентке во время этого сеанса сновидения было двадцать лет. Она начала терапию в надежде обнаружить подсознательные мотивы своих конфликтов с матерью, которые фактически сделали их отношения формальными и холодными. У молодой девушки не было никаких подозрений о том, что мотивы конфликтов кроются в эдиповом комплексе. В одной из предыдущих глав я показал, что солнце и луна с давних времен служат символами отца и матери. После этого напоминания останется лишь признать, что под видом фараона-сфинкса кроется образ терапевта, чтобы приступить к прочтению этого поучительного изложения комплекса Эдипа. Сон Вероники длился уже двенадцать минут до того, как она приступила к повествованию, которое я здесь привожу:

«В пустыне я встретила фараона, совсем одного, на троне; он задал мне три загадки, как в хорошо известной истории… чтобы решить третью загадку, я отправилась на поиски солнца и луны… я ответила <…> что я все еще слишком упряма, чтобы разговаривать с моими родителями.… и к тому же… они тоже слишком суровы со мной… Вдруг солнце стало припекать очень сильно… и все начало таять… а я, мне кажется, что мне это подходит… да! Все… не только мы в этой пустыне!.. но мы все начинаем таять, и смешиваться с песком, и… я становлюсь песчинкой… и теперь… мне кажется, что я вижу лучше… даже мне кажется, что я – глаз… ну… я вижу и понимаю намного лучше… и вдруг пошел очень сильный дождь, и в пустыне все начинает пускать ростки… и я становлюсь цветком, бутоном цветка… у меня ощущение, что я – подсолнух, эта штука, которая поворачивается вслед за солнцем… я испытываю огромное ощущение счастья. Но вдруг наступает ночь, и все цветы закрываются, становятся черными, обугленными, и вся земля становится черной… цветы кажутся мертвыми, и ночь становится очень холодной, и только свет от луны, которая ярко сияет в небе и от которой исходит ощущение холода.… и я снова становлюсь нормального размера, я быстро иду… одна звезда показывает мне, куда идти, я вижу горящую свечу, которую кто-то невидимый держит в руке… некий ангел-фантом».

Подсолнух особенно часто появляется в онирической продукции женщин. Эта «штука, которая поворачивается вслед за солнцем» лучше всякого другого образа выявляет желание девочки монополизировать взгляд своего отца. Символически, будучи в его поле зрения, Вероника испытывает ощущение счастья. Но тут же чувство вины, порожденное переживаниями эдипова комплекса «обугливает» весь пейзаж. Холод, исходящий от луны, выражает ожидаемое от матери наказание. В качестве награды за то, что Вероника сумела так близко подойти к осознанию своего эдипова комплекса, она получает некий внутренний путеводитель, который под видом [путеводной] звезды указывает ее правильное направление – к осознанию.

Для мальчика и для девочки комплекс Эдипа представляется в виде фантазма узурпации. Занять место родителя того же пола, чтобы иметь другого родителя только для себя, – вот мотивация, которая приводит к желанию убить отца (или мать). Обстоятельства иногда способствуют реализации мечты об узурпации. Это то, что произошло в случае Тибо, потерявшего отца в двенадцать лет и из-за этого занявшего позицию «мужчины в доме». Два отрывка из его шестого сценария, в котором они появились с интервалом в пятнадцать минут, покажут осознание подобной узурпации и реабилитацию образа отца, представленного в виде короля.

«Я спускаюсь по каменной лестнице… она приводит меня в большую залу… в ней – большое кресло, трон прямо напротив меня… я направляюсь к этому трону… к нему ведут четыре ступени… я усаживаюсь на трон, скрестив ноги, с несколько бесцеремонным видом… красивая женщина обмахивает меня пальмовой ветвью для прохлады… леопард лежит у моих ног…»

Действительно, надо было быть бесцеремонным, чтобы занять незанятый трон вместо короля!

Несколько дальше происходит восстанавливающий акт:

«И вот меня ведут в большое каменное здание с колоннами, скорее всего, из мрамора… я вхожу в этот храм… я нахожусь в большой зале, очень светлой, тоже с колоннами и с большими стеклянными проемами… я вижу людей с барабанами… они отбивают такт… это похоже на некую церемонию… я хотел сказать, это торжественно… и здесь тоже трон из дерева, покрытый бархатом… на нем сидит какой-то мужчина… у него на голове корона… я преклоняю колени… он благословляет меня, кладя руку мне на голову… я поднимаюсь… я выхожу на свет… меня встречает пение птиц <…> на дороге я встречаю старого бедно одетого мужчину… у него длинная белая борода… это высокообразованный человек, несмотря на его скромную внешность… он говорит со мной на языке, которого я не знаю, но я все понимаю! Он говорит со мной о небе и о звездах… теперь в небе большое солнце и отныне я могу смотреть ему прямо в глаза!»

Здесь солнце приобретает двойной смысл света и отца. Ясное понимание проблематики устраняет чувство вины, вызванное соперничеством с символическим отцом, которому теперь Тибо может смотреть в глаза.

Воображение располагает многочисленными символами для обозначения актеров эдиповой драмы. Отец чаще всего представлен образами солнца, короля, трона, льва, оленя. Акула, крокодил, людоед, охотник – образы, которые могут появляться в случае акцентуации кастрирующей роли отца.

Все эти символы могут также появляться независимо от проявления комплекса Эдипа.

Образы, которые чаще всего отражают мать, – это луна, королева, лань, Дева Мария (которые также символизируют аниму), а также поле пшеницы, солома, корова, грот, крестьянка. В роли наказывающей матери или матери кастрирующей появляются образы ведьмы, паука, грифа, волка.