«В страсти мир сфокусирован и кажется меньше…».

«В страсти мир сфокусирован и кажется меньше…».

«Со мной часто спорит брат, слесарь контрольно-измерительных приборов. Он мог бы писать умные фантпроизведения, одно время даже хотел поступить на философский факультет. На что уж он сильный человек в критике людских мнений, но и он согласился со мной (правда, не сразу), что страсть приносит человеку один вред.

Я, когда чувствовал эту страсть, был словно больной, у меня было разбито все тело и тянуло лежать[104].

Но переключился на любовь и перестал чувствовать разбитость. Выходит, или страсть — род болезни, или любовь действует как лекарство?

У меня есть свои теории любви и страсти.

Настоящая любовь, любовь-дружба, основывается на сходстве складов мышления. При этом черты лица супругов мало похожи[105].

Чистая страсть основывается именно на внешнем сходстве, а склад мышления совершенно разный.

Страсть ускоряет движения и мысли человека, у него усиливается ассоциативная память, возникает новое чувство — наслаждение аналогиями, похожими чертами и ракурсами.

Зато любовь-дружба переносит основную нагрузку на подсознание. Человек может задать себе правило «будь хладнокровен», и оно будет долго поддерживаться само. С любовью настоящий человек берет преграды более правильно, поэтому он гораздо быстрее становится сильным.

Лучше не любить женщину, чем любить страстно. Страсть обостряет чувства, и человеку легче вроде бы иметь характер, но у него чувство опережает мысль и волю, и это мешает характеру. При страсти усиливается влияние других людей, эмоциональное и нервное, действует закон отражения чувств, что-то вроде телепатии. Поэтому (сужу по собственному опыту) если страсть приходит до затвердения характера, в юности, человек может подавляться чужой волей и жить, подчиняясь чужим мнениям.

Страсть усиливает чувства человека, а любовь — сосредоточенность его мыслей. Любовь-дружба действует и на наши внешние чувства. Она усиливает вкусовые ощущения, обостряет слух, делает взгляд человека более параллельным, и от этого мир кажется больше[106]. А в страсти мир сфокусирован и кажется меньше, так как видно все, но в уменьшенном размере.

Страсть — только для очень сильных, они могут с ней совладать, но и им она мешает. Одни от страсти делаются слишком злые, другие — слишком слабые, беззащитные.

Кроме любви и страсти, есть еще любовь с примесью страсти — любовь-страсть. В ней перемешано хорошее от любви и плохое от страсти, и лучше всего — любовь-дружба без примеси страсти». (Андрей К-в, Свердловск, сентябрь, 1982.)

Письмо это писал чуткий и думающий человек, который умеет всматриваться в сложные тайны человеческих чувств. Интересно, что он говорит языком Андрея Платонова — в его внешне корявой, словесно неуклюжей манере, но зато наполненной мыслями, как невод рыбой.

Перед нами — один из коренных вопросов: какие есть виды любви, что они дают и что отнимают? И верно ли, что страсть только плоха, а любовь только светла?

Древние греки различали четыре вида любви: эрос, филиа, агапэ, сторгэ. (К рассказу о них я буду добавлять и свои мысли, пояснения, сегодняшние повороты.)

Эрос — это восторженная влюбленность, телесная и духовная страсть, бурная тяга к обладанию любимым человеком. Это страсть больше для себя, чем для другого, в ней много я-центризма. Если учитывать наши сегодняшние знания, это как бы страсть по мужскому типу, страсть в ключе пылкого юноши или молодого мужчины; она бывает и у женщин, но гораздо реже. Пожалуй, ярче всего она запечатлелась в любовной лирике Катулла.

Филиа — любовь-дружба, более духовное и более спокойное чувство. По своему психологическому облику она стоит ближе всего к любви молодой девушки. У греков филиа соединяла не только возлюбленных, но и друзей, и именно она была возведена на высшую ступень в учении о любви Платона.

Агапэ — альтруистическая, духовная любовь. Она полна жертвенности и самоотречения, построена на снисхождении и прощении. Это любовь не ради себя, как эрос, а ради другого. По своему облику она похожа на материнскую любовь, полную великодушия и самоотверженности.

У греков, особенно во времена эллинизма, агапэ была не только любовным чувством, но и идеалом гуманной любви к ближнему, предвосхищением альтруистической христианской любви. (Апостол Павел, который в знаменитом послании к коринфянам восхвалял человеческую любовь, использовал именно греческое слово «агапэ». И другие мировые религии тоже называли альтруистическую любовь высшим из земных чувств человека.)

Сторгэ — любовь-нежность, семейная любовь, полная мягкого внимания к любимому. Она росла из естественной привязанности к родным, напоминала родственные тяготения мягких юношей и девушек.

«А почему у древних греков четыре вида любви? Нет ли в этом переклички с их четырьмя темпераментами, и не относится ли каждый вид любви к своему темпераменту?» (Ленинграду «Знание», август, 1980.)

Греки не выводили свои виды любви из темпераментов и не связывали их между собой. Можно, пожалуй, предположить, что к любви-эросу больше тяготеет пылкий сангвиник или холерик, к филиа — спокойный флегматик, к сторгэ или к агапэ — нежный и чувствительный меланхолик. Но ведь мы согласились, что старое деление на темпераменты неточно, и лучше, наверно, искать связи любви и темперамента, пользуясь сегодняшним подходом.

Странно, но со времен античности никто не пытался по-настоящему понять, какие же есть разновидности любви. Интересно сказал кое о каких из них Стендаль в своем очерке «О любви», Прудон, французский социолог и философ, в книге «Порнократия, или Женщины в настоящее время»; по крупицам писали об этом другие писатели и поэты. И только в наше время психологи стали выяснять, какие есть психологические виды любовных чувствований.