Глава 9. Тема, или собственный голос

Глава 9. Тема, или собственный голос

Когда-то романисты и литературоведы обнаружили, что людей волнует всего-то полдюжины проблем. Жизнь, смерть, любовь, нищета, богатство и, может быть, «мнение Марьи Алексеевны».

С такой «ограниченностью» предполагаемого предмета обсуждения многие не захотели считаться. И стали развивать этот список. Так появились темы войны, карьеры, престижа, тщеславия – всяческих сильных и слабых сторон человеческой натуры. И когда число тем уже стало достаточным, вдруг кому-то показалось, что искать свою тему гораздо интереснее, чем повторять других, пусть даже и известных литераторов. Особенно это явление стало заметно в рядах не «сильно» образованных писателей, вроде печально знаменитых раблитовцев.

В самом деле, расписывать что-то, о чём уже писал Шекспир, как-то… Не ново. Куда прогрессивней – а в те времена носились с прогрессивностью, как курица с первым яйцом, – искать «свою» тему.

Так, собственно, «тема» утвердилась окончательно. Но как это нередко бывает, расширение, развитие и растаскивание на отдельные кусочки похоронили её суть. Вернее, в новом виде тема стала личностной принадлежностью литератора, о которой он думал как о своей вотчине. Тема стала чем-то вроде жены, притом что тем у литератора изначально могло быть несколько. Ну, да мы живём в стране, где мусульманство – вторая религия, а у них, как известно, и жены бывают во множестве. Но – к делу. Поиском этой «жены» мы, для начала, и займёмся.

ИЩИ ТО, ЧТО ВОЛНУЕТ ТЕБЯ, ЧТО ВОЛНУЕТ ДРУГИХ

Подобно тому, как жена должна волновать, хм… проблему продолжения рода в мужчине, тема должна волновать проблему своего написания. И в этом сложном, иногда мучительном – уже без иронии – деле приходится ориентироваться именно по этому компасу. По волнению, которое она вызывает, по зачарованности ею, по желанию именно в ней разобраться, понять её и присвоить.

Разумеется, поиск этот может быть спровоцирован жизненным укладом, личными проблемами или прошлым. Когда с фронта вернулись солдаты-победители, почти никто не сомневался, что пойдёт отменная литература о войне. И она пошла, не так быстро, как хотелось бы «генералам» союзписа, и не всегда такая, как требовали верха, но пошла. Потому что именно война по-прежнему волновала этих ребят больше всего – ведь это было главное жизненное впечатление того поколения. Да и «смежных» поколений тоже…

Разумеется, сейчас о той войне писать уже сложно, да и вряд ли удастся обновить взгляд, но я убеждён – солдат, страдающий посттравматическим синдромом, должен выговориться, рассказать обо всём, что пережил. Недаром болтливость вышедшего в тираж вояки, всем, кто согласен слушать, рассказывающего про сражения, в которых он участвовал, стала общим местом даже и не в самых развитых литературах.

В этом плане роман – незаменимый терапевт, отменная возможность «навесить лапшу» на уши огромному числу людей, да ещё и разобраться в проблеме так, как это и не снилось простому любителю потрепаться – с описанием места, с подробным изложением каждого из значимых для сюжета воителей, с возможностью заглянуть за линию огня и подсмотреть, чем занят противник, с отчётливым шансом изложить собственную философию войны… Но, кажется, я повторяюсь – о значении романа как способа креативной аутопсихотералии следует смотреть часть 1.

К сожалению, военная тематика у нас не в ходу. Почему так получилось, трудно сказать. Одна из главнейших мировых литературных ветвей – милитарная и военно-историческая – почти издевательски «явят отсутствие» на наших полках. У нас вообще несколько тем не развиты – власть, каждодневная подлость самых простых людей, образ жизни и «ценности» высокого чиновного «дворянства».

Иногда даже возникает впечатление, что «рабочие» писатели в самом деле весьма узко подошли к миру, просто потому, что им именно такие романы заказывала партия и союзпис, а когда их уже как бы «смыло» за борт процесса, они так и не вспомнили, что мир куда шире, чем им позволялось думать… Даже теперь, когда коммунистической цензуры не видно, когда мир перестал столь явно делиться на «наших» и всех остальных, никакого продвижения и расширения на этом поле не наблюдается.

Причём ведь очень ответственными аналитиками замечено, что куда как многие люди, потенциальные читатели, ждут самых разных именно разных – книг. Они ждут в них новых тем, хотят найти новых хороших авторов, они хотят встречаться и обмениваться собственными мнениями, рвутся обсуждать романы, как обсуждали, скажем, «Детей Арбата» одного из наших литературных патриархов, имя которого и сейчас у всех на слуху.

Так что я не теряю надежды, что открытие весьма значимых тем в нашей литературе, причём «сделанных» именно в технике реализма, ещё впереди. И каждый может присоединиться к грядущим открытиям своими сегодняшними порывами и пробами. Может, и тебе рискнуть?

ШОКИРУЮЩИЕ, ЗНАМЕНИТЫЕ, ПРОКЛЯТЫЕ ТЕМЫ ЛИТЕРАТУРЫ

Помимо собственного волнения по поводу той или иной темы, можно прислушаться и к чужому мнению о «чужой» теме. Можно почитать газеты, журналы, посмотреть, что и как обсуждается на литературных «олимпах», которых сейчас развелось немало. Сравнивая достижения разных школ и направлений, ты вернее поймёшь, что хочешь писать сам, как хочешь рассмотреть и проанализировать свою личностную проблему.

Беда в том, что почти все эти темы в последнее время берутся не совсем по-русски, с «прихватом» как бы иных личностей и событий, которые интереснее именно в чужом, инородном варианте. Например, наш любовный роман так и не прижился, романтика у нас окончательно стала возможна только в латиноамериканских декорациях. Ну, значит, совковая литература потерпела ещё одно, уже совсем труднообъяснимое поражение, если даже «науку страсти нежной» русские Матрёны пробуют учить «по-испански». А наша задача, кажется, всё-таки вернуть этому самому делу русскую подоплёку и развивать, постепенно и медленно, пусть даже и с ошибками, наше виденье ситуации.

Чем можно воспользоваться, так это списком «их» тем. И то – как основой, как моделью, как знаком общечеловеческой значимости. Например, такой общезначимой темой я в последнее время полагаю рассмотрение преступности, причём самой грубой, насильственной, направленной против личности. Ещё, пожалуй, к нам в последнее время вторглась тема больших, очень больших денег.

А вот прочие, пусть даже и шокирующие темы пока так и не сошли с газетных страниц, да и там не очень проработаны. Я имею в виду, на пример, тему детской сексуальной эксплуатации, вообще, почти все стороны продажного, товарного секса (Купринская «Яма» так и осталась едва ли достижимой сейчас вершиной). Ещё сюда можно причислить наркотики, нечистую возню на политических торгах (например, когда за патриотизм выдаётся бесстыдный личный интерес), ограничение прав личности, продажную журналистику и право личности на информацию (осуществляемое, разумеется, вовсе не так, как сделал в 1996 году канал РТР, устами г-на Сванидзе объявивший, что на время предвыборной компании из политических-де «соображений» они объявляют «мораторий на критику ныне действующего президента»), все те войны, которые мы проиграли по вине бездарных генералов и «никакого» общего руководства…

Это темы, которые шокируют, задевают за живое, вызывают сильнейшие чувства, разумеется, не у всех, но у тех, кому ещё не совсем залили глаза и уши пропрезидентской патокой. Эти темы в самом деле легко обнаружить на страницах газет и использовать, исследовать, расписать… Ведь пока за них никто толком и не брался.

Ещё советую обратить внимание на знаменитые темы литературы. Например, тему карьеры, преступления ради социального статуса, тему неправедной власти, лжи как государственной политики, человека на земле, человека в труде. Это чуть более обобщённые, можно сказать, знаковые романные «высоты». К ним люди прибегали почти всегда, но они от этого хуже не стали. Наоборот, наше время, да ещё у нас в стране, придаст этим темам новое звучание, я в этом уверен.

И наконец, есть проклятые темы. За них иногда брались самые мастеровитые, самые одарённые литераторы, и куда как часто терпели поражение.

К таким образцам я отнесу тему обманутой любви, родителей и детей, долговременные аспекты «невинного», как бы никем не замеченного преступления, воздаяния при жизни за совершенное зло, за несовершенное, но необходимое зло, которое мы тоже должны иметь в виду, проклятье многих интеллектуальных (и не только) искушений человечества, которые начинались как идеал, а оканчивались кровавым кошмаром, истреблением не то что самого идеализма, но даже жизненной основы, исключением любой возможности продолжения стран, народов, идей…

Эти темы выходят за пределы отдельной жизни человека, они приближены уже к философским проблемам, и для своего даже временного решения требуют едва ли не религиозной мудрости и прозорливости. Но думать о них всё равно не запрещено, а потому – нужно.

А МОЖНО ПРИДУМАТЬ ЧТО-ТО ЕЩЁ?

А всё-таки, советую, – не забывай, я просто лукавый советчик, вроде новоявленных продавцов, которые не столько консультируют, сколько навязывают товар, – решать, что и как выбрать, должен ты сам. Это очень важно, чтобы и тема, и твоё отношение к ней были плодотворны. И были, разумеется, полезны в плане творческой метаморфии.

Именно поэтому тебе нужно не торопиться, а взвесить все варианты, рассмотреть не одну задумку, а целую галерею идей. Для этого неплохо было бы даже составить список тем, которые ты мог бы использовать в своей работе. К сожалению, я не очень люблю, когда в книжках попадаются подобные списки, иногда на многие страницы, составленные из слов, подавляющая часть которых оставляет меня холодным, поэтому приводить пример такого списка не буду.

Но в крайнем случае советую не упускать из виду и этот приём. К тому же, подобный список может оказаться полезным: если сделать его подробным, он станет как бы начальным планом романа, ведь ты не обязан писать лишь об одной теме. Ты можешь соединить две или больше тем в некий конгломерат, например, детскую порнографию, неправедные деньги и всесилие высоких чинов… В романе все возможно.

Вообще, если список тем, как я пытаюсь тебя убедить, величина конечная, то их соединение, претворение в текст и личностное решение пределов не имеют. Это как в знаменитом анекдоте про «Дженерал Моторс», который как рекламный трюк практиковался, кажется, в середине семидесятых. Они подсчитали типы обивки салона, цвета кузова, особенности ходовой части, навороты по движку, сервисным причиндалам, всякие прочие мелочи – и получили число вариантов, сравнимое с числом атомов, гипотетически имеющихся во Вселенной. После этого они объявили свою корпорацию, ни много ни мало, «соперником Всевышнего на Земле». Глуповато, хотя и остроумно.

В глупости с рекламой я не призываю тебя соревноваться, а вот метод вполне может быть использован для нашей практики. Стоит только попытаться разглядеть особенность каждого из этих вариантов, пощупать их, представить, как они заиграют в романе, и ты сразу почувствуешь, чего хочешь больше, чего меньше, как это варево действительно следует готовить. Все дело в том, чтобы не бояться поступать по-своему, и никак иначе.

НЕ ПЕРЕУСЕРДСТВУЙ В НАХАЛЬСТВЕ

Хочу тебя предупредить об одной опасности. Если ты будешь слишком груб в описании какого-либо героя, да ещё присвоишь ему имя реально действующего персонажа, он запросто может потащить тебя в суд. Даже если ты никогда не опубликуешь свой роман, если его никто, кроме ближайших приятелей, не увидит.

И как это ни покажется тебе странным, я буду на стороне того, обиженного, с реальной фамилией. Потому что роман – романом, но корёжить судьбы реальных людей у тебя права нет. Как нет его, к слову сказать, и у большинства журналистов, если только они не могут отстоять обоснованность своих материалов в суде.

Поэтому не переусердствуй в нахальстве. Это не только не окупится, но даже вовсе обернётся прямым ущербом, прежде всего для тебя. И если ты думаешь опубликоваться, хотя бы одним из новых, необычных способов, тебе придётся проверить весь свой текст на предмет нарушения этических норм.

Этика – такая штука, которой ещё недавно коммунисты пытались оправдать самую неэтичную вещь в мире – цензуру. Якобы для сохранения нравственности, морали и идеологической цельности населения, проживающего на одной шестой части суши, они готовы были перлюстрировать письма, отправлять в психушки, сажать по разным статьями кого угодно, кто не относился к тоненькому слою правящей номенклатурной касты…

Разумеется, эту этику я не одобряю. Но общечеловеческие нормы, которые в некотором приближении соответствуют Нагорной проповеди, – вещь чрезвычайно полезная. Более того, она необходима. И тебе придётся внимательно следить, чтобы в текст не просочилось что-то, что может оскорбить, обидеть кого-либо из людей. Как, например, их оскорбил пресловутый фильм Скорсезе.

Или вот ещё пример, тоже связанный с НТВ. В православный рождественский вечер, оказавшийся, по несчастью, воскресным, который как ни один другой отведён под спокойные, мягкие посиделки со своей семьёй, под благодатные думы об обязательном добре и справедливости, Евгений Киселёв показал жёсткий, за гранью фола репортаж об абортах и нашей, чисто российской мере ответственности в этом кровавом и очень непростом, не побоюсь сказать – общечеловеческом грехе.

Самое главное, Киселёв даже не заподозрил, что он делает что-то плохое. Ещё раз повторяю, сам репортаж можно было показывать, но время для этого было выбрано, хм… неудачное. Именно выбор времени оскорбил миллионы верующих нашей страны настолько явственно, что убеждён – именно тогда, а не с фильма Скорсезе начался отход от этого телеканала…

Чтобы с тобой не произошло ничего подобного, что для телеканала ещё не смертельно, но для литератора – убийственно, держи ухо востро. Этика – белая овечка, невинная, как первый снег, но ошибок не прощает и с ослушником расправляется со свирепостью Шварценеггера – в роли Терминатора, разумеется.

УМЕЙ ОТСТУПАТЬ С ДОСТОИНСТВОМ

Ещё один момент, когда насилие в высшей степени малорезультативно. Это связано с темой, которая не даётся. Вернее, в прежние времена говорили, что тема не даётся, сейчас говорят, что темой «не владеют»… По-моему, первый вариант точнее и означает, что автор оказался мельче, чем романное воплощение идеи. И ничего тут поделать нельзя.

То есть нужно очень грамотно соотнести свои возможности, свои личностные интересы в написании романа с реальной тяжестью рассматриваемой проблемы и лишь потом решаться на её «присутствие» в тексте. Или отказаться от неё. А может быть, отложить до лучших времён, подождать, пока главные линии романа пропишутся и обозначат тему более явственно, или наоборот, когда тема сможет пребывать в тексте в ослабленном виде или вовсе «завуалируется», на заднем плане.

Это очень ценный совет, не бросайся им, не пытайся его не заметить. Если для качественной проработки темы не хватает техники или чего-то ещё, а тема «держит», не отпускает от себя, её в самом деле можно обработать как второстепенную. Романная реальность всегда предоставляет такую возможность, потому что роман – самый пластичный из всех возможных вариантов креативного письма. Для неполного воплощения темы может хватить любых, даже откровенно любительских усилий.

Ещё бывает, что тема как бы «нашлась» сама, а потом вдруг да принялась отвоёвывать себе романное место и требовать больше внимания. Такие «огрехи», а может быть, и вовсе достоинства, случались и с великими романистами, и они от них не отказывались, потому что таким образом сплошь и рядом возникали самые ценные, сильные, выигрышные страницы романов.

Например, некий Остап Бендер со своими «художествами» по замыслу должен был заявиться в романе «Двенадцать стульев» как промежуточный персонаж, а главной темой должно было явиться «разложение» Воробьянинова, который вздумал было не «перековываться» в социалистических условиях. Но едва авторы начали писать, произошло что-то не то, и весёлое жульничество стало едва ли не противостоянием личности «свинцовой мерзости» всей создаваемой партией «новой» реальности, но роман при этом «ожил». Теперь в России его читает каждый, кто знает хотя бы половину букв, и смею утверждать, будет читать ещё не одно поколение.

Но, в общем, я призываю тебя не к тому, чтобы ты непременно выводил второстепенных персонажей на первые места, а к тому, чтобы ты сумел поработать с темами, как с инструментарием. Каковым этот метод литературного планирования, по сути, и является.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.