28. Игровой транс

28. Игровой транс

Вообще это то понятие, которым мы пользуемся, когда хотим указать на какой-то опыт, переживание или состояние Ума, трансцендентное по масштабу. На своеобразное СВЯЩЕННОЕ ОПЬЯНЕНИЕ!310

История знает не мало мастеров, уникальных артистических феноменов, которые обладали необъяснимой способностью вводить зрителей в своеобразное трансовое состояние. Среди них, судя по легендам, такие мастера как Николо Паганини, Эдмунд Кин, Федор Шаляпин, Энрико Карузо, Михаил Чехов, Рышард Чешляк, Джимми Хендрикс, Джаниз Джоплин и мн. др. Уже в ХХ веке этот феномен получил название эриксониамский гипноз, то есть — гипноз без гипноза, демонстрирующий способность человека, сохраняя полную ориентацию, самозабвенно отдаваться чему-либо.

И как это работает?

Известно, что «…экстатическое переживание преодолевает, т. е. трансцендирует двойственность; оно в одно и то же время ужасающее, буйно-веселое, вызывающее благоговейный трепет и эксцентричное. (…) Сам по себе экстаз ни приятен, ни неприятен, как сон. Блаженство или паника, в которые он ввергает, для экстаза несущественны. Когда вы в состоянии экстаза, сама душа ваша как бы вырывается из тела и уходит. Кто направляет полет ее: вы, ваше подсознание или какая-то высшая сила? Может, это тьма кромешная, но вы видите и слышите яснее, чем когда-либо прежде. Вы наконец лицом к лицу с Конечной Истиной: таково неодолимое впечатление (или иллюзия), что охватывает вас»311. И все это означает, что когда мы играем, время останавливается. Недаром друиды называли транс «магическим сном»! Говоря об этом опыте, я всегда вспоминаю, как рассказывал на ночь сказки своей маленькой дочери. Мы оба очень любили эти пламенные мгновения единения, в которые я как рассказчик и она как слушатель сливались в гипнотическом, несомненно — трансовом переживании, призывая то, что Кларисса Пинкола Естес называет — Elduende312. В эти уникальные мгновения сказочная фантазия естественным образом текла через меня как бы сама собой. Возникало ощущение, что не я рассказываю сказку, но кто-то, кто знает гораздо больше меня; кто-то, кто знает, чем она закончится и для чего все это делается… но в процессе самого рассказа ни я, ни моя дочь еще не знали этого, мы просто наслаждались самим состоянием, в котором как бы делили один мозг на двоих… И следуя безупречному Калидасе, можно сказать, что здесь:

«Все тело словно говорило,

Для пауз должный был черед,

Всед чувству появлялось чувство,

И смысл игры был живописен …»313

В октябре 1997 года взаимный интерес к самосовершенствованию столкнул меня с врачами Психоаналитической Академии в Санкт-Петербурге. Им были интересны мои исследования в области артистических технологий, в частности, использование в работе измененных состояний сознания; а также их крайне интересовали явления, происходящие в мозгу адепта ИГРЫ во время публичного выступления. Так, по их настоятельной просьбе, в оснащенном специальным оборудованием кабинете, перед командой из 20–25 врачей, их жен и друзей, я извергал из себя обожаемых мной Пушкина и Цветаеву с подсоединенными к голове электродами, что чудовищно мешало моему телу соответствовать динамике, заложенной в поэзии этих великих невротиков. Таким необычным образом, с помощью обычной электроэнцефалограммы врачи-психотерапевты стремились получить сигналы, которые проходили через мой мозг, говоря их словами: «…в состоянии погружения в ритм и образную структуру стиха в публичном творческом акте». Признаюсь, это был очень волнительный опыт, крайне невнятный и довольно напряженный поначалу. Все понимали искусственность ситуации, и выход из нее был возможен только через одну дверь — через состояние глубокого расслабления и обнаружения непосредственного, открытого во всех направлениях места для игры, или, как уже говорилось выше, через «театр сна», в котором как внешнее, так и внутреннее могло бы выйти за пределы себя. Оказавшись, таким образом, на СЦЕНЕ ТЕАТРА РЕАЛЬНОСТИ, артист «вещим нюхом» узнает, что зритель смотрит на него не извне и не двумя глазами, а изнутри и «многоглазой, всепроникающей интуицией»! ВНИМАНИЕ! В этой позиции Энергия Глаз превращается из внешней, ограничивающей силы во внутреннюю питательную среду!

Еще раз, так как это крайне важный момент: ВХОДЯ В МАНДАЛУ ОБРАЗА, АРТИСТ ОКАЗЫВАЕТСЯ ВО ВНУТРЕННЕЙ ПИТАТЕЛЬНОЙ СРЕДЕ! В СВОЕМ СОБСТВЕННОМ ЦЕНТРЕ ЦИКЛОНА! В ТОЙ МАЛЕНЬКОЙ ТОЧКЕ, ИЗ КОТОРОЙ РАСКРУЧИВАЕТСЯ И НА КОТОРУЮ ОПИРАЕТСЯ ВСЕ ЗДАНИЕ ЕГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ И ПРОФЕССИОНАЛЬНОЙ СИЛЫ! Эта сила пронизывает его всего, и нет ни одной поры кожи на его теле, через которую не струилась бы всепроникаемая Энергия Глаз внутреннего зрителя… И еще раз, внимание! В ЭТОМ ПОЛОЖЕНИИ В СИЛУ ВСТУПАЮТ ЗАКОНЫ, КОТОРЫЕ НИЧТО ИЗВНЕ НЕ МОЖЕТ ОГРАНИЧИТЬ! То есть не существует того, что могло бы противостоять им! ЭТО ЗАКОНЫ, ПО КОТОРЫМ ПРОЯВЛЯЕТ СВОЮ СИЛУ ОБРАЗ! Помните: Его мощь неописуема! Его потенциал невообразим! Его всепроникаемость беспредельна! Это он поднимает вес, который кажется всем таким неподъемным!

И что же зафиксировали приборы? Они зафиксировали обычное ИЗМЕНЕННОЕ СОСТОЯНИЕ СОЗНАНИЯ, состояние ЭКСТАЗА, или ГИПНОТИЧЕСКОГО ТРАНСА. То есть мой мозг, если верить показаниям приборов (а я им верю), пребывал в положении, в котором транслировал вовне внутренний Образ; или лучше сказать — смотрел вовне через внутренний Образ; или, еще лучше, — присутствовал в состоянии отождествления с Внутренним Образом, который как бы заглотил в себя внешнее! Эту парадоксальную формулу есть смысл повторить еще раз: ПРИСУТСТВИЕ В СОСТОЯНИИ ОТОЖДЕСТВЛЕНИЯ С ВНУТРЕННИМ ОБРАЗОМ, КОТОРЫЙ КАК БЫ ЗАГЛАТЫВАЕТ В СЕБЯ ВНЕШНЕЕ! Скорее всего, так оно и было, потому что я испытывал мощное ощущение власти над смотрящим пространством, над зрителем, который, также, несомненно, был введен посредством пробуждения Образа в измененное, или трансовое, состояние сознания. Но здесь крайне важно ясно осознавать, что хозяином транса являемся не мы, но Образ, естественным следствием проявления которого транс является. Мы же можем только превратить себя в то недостающее звено, которого не хватает в электрической цепи, чтобы грандиозная машина Образа засияла светом своих уникальных, самоосвобождающихся качеств!

Итак: В ТОТАЛЬНОМ СЛОВЕ МОЗГ, ОТОЖДЕСТВЛЕННЫЙ С ВНУТРЕННИМ ОБРАЗОМ, КАК БЫ ЗАГЛАТЫВАЕТ В СЕБЯ ВНЕШНЕЕ! То есть реальность, создаваемая на уровне актера (на Сцене Театра Реальности, позиция альфа), проецируется во внешний мир, подчиняя его себе, видоизменяя или даже трансформируя по образу и подобию своему. (И только здесь, и только из этой позиции, можно говорить о феномене т. н. «сценической правды» и, о ее принципиальном отличии от «жизненной правды»314.) Одна из самых загадочных экстрасенсов современности, Беатрис Рич, так описывает этот психический феномен: «Такое впечатление, что сцена, развертывающаяся перед глазами, вытесняет все остальное, и, развернувшись поглощает меня. То есть, я становлюсь ее частью. Я словно нахожусь одновременно в двух местах. Сознавая свое присутствие в комнате, я в то же время нахожусь внутри своего видения»315. В каббале подобный эффект называется «пламя мелькающего меча», в котором тыльная грань сливается с передней. Это и есть трансовое воздействие Образа, обобщаемое и организуемое танцем Образа, центром которого является жестокое мастерство Сверхмарионетки, способное переводить мир из «профанного»316 состояния бытия в «священное». Мне в этом случае больше нравится употреблять словосочетание МИФОЛОГИЧЕСКОЕ СОСТОЯНИЕ БЫТИЯ, или СОСТОЯНИЕ ТОТАЛЬНОГО ВРЕМЕНИ!