Семейная расстановка в рамках групповой терапевтической работы с парами. Маргарете Кохаус-Йеллоушек и Ханс Йеллоушек

Семейная расстановка в рамках групповой терапевтической работы с парами.

Маргарете Кохаус-Йеллоушек и Ханс Йеллоушек

Уже более двадцати лет мы в разных рамках и на разные темы проводим многодневные терапевтические воркшопы для пар. Как показывает наш опыт и как подтверждают последующие опросы, эта форма парно-групповой терапии оказалась эффективной формой краткосрочной терапевтической работы с парами (Jellouschek и Kohaus-Jellouschek, 1993). В последние годы в рамках этих групп мы используем и метод семейной расстановки по Берту Хеллингеру. О том, как мы это делаем, мы и хотели бы рассказать в данной статье. В первой части мы коротко представим нашу концепцию воркшопа и ее дальнейшее развитие в серию взаимосвязанных воркшопов. Вторая часть покажет, как мы интегрируем в эту концепцию семейную расстановку.

1. Дизайн семинара

Ежегодно мы проводим (главным образом в рамках нашей собственной терапевтической практики в Энтринге, округ Тюбинген) около семи четырехдневных терапевтических семинаров, в каждом из которых принимает участие восемь-девять пар. Таким образом, группа состоит из шестнадцати-восемнадцати человек. Семинары мы ведем или вдвоем, как пара, или один из нас с кем-либо из коллег. В возрастном отношении состав групп очень разный. В основном это 35-45-летние люди, но к нам постоянно приходят и совсем молодые пары, и — с другого края возрастного спектра — те, кому за 60 и 70 лет. В социальном плане это в большинстве своем представители среднего класса, их семейное положение самое разное: супружеские пары, пары, живущие в гражданском браке, пары встречающиеся и пары распавшиеся, что позволяет наблюдать все живое разнообразие существующих сегодня форм отношений.

Мы задаем очень ясную структуру работы групп. Как правило, в фокусе находится не групповой процесс, а процессы отдельных пар. Поэтому в качестве основной формы работы у нас предусмотрена беседа партнеров между собой. Желающие работать партнеры выходят на середину группы, садятся друг напротив друга и прорабатывают выбранную ими самими тему. Для этого в их распоряжении имеется полчаса. Каждая пара работает в среднем раз в день. Первые двадцать минут они разговаривают друг с другом. Группа может вмешиваться только через психодраматическую технику дублирования, чтобы показать выраженное наполовину или невыраженное. Мы как ведущие вмешиваемся в том числе и напрямую. Оставшиеся десять минут пара молчит и слушает высказывания участников группы о том, как они воспринимались во время их разговора между собой. Если это происходит с позиции чуткости и уважения, то очень скоро группа становится своего рода несущей основой и чувствительным резонатором, заставляющим некоторые вещи звучать убедительней и отчетливей, чем это возможно в индивидуальном сеттинге.

При помощи вводного творческого упражнения, где каждый партнер должен на листе бумаги изобразить собственное видение своего отношения к другому, мы с самого начала пытаемся увидеть важную для пары тему, на которой будет сфокусирована работа. Почти всегда речь идет о дисфункциональных переплетениях в отношении таких центральных жизненных тем, как автономия/связь, доминирование/ подчинение, давать/брать и аналогичных полярностей. Возможно, приведение подобных полярностей к динамическому балансу во многом и составляет «искусство жить в паре» (Jellouscheck, 1992). Чаще всего пары, ищущие терапевтической помощи, «застряли» на одном из этих полюсов или зафиксировались на противоположных концах полярности. Происходящий на семинаре процесс направлен на осознание дисфункционального переплетения партнеров и протекает он — с идеально-типической точки зрения — через фазу «распутывания» к «переструктурированию» партнерских отношений.

Методически этому процессу служат не только упомянутые беседы партнеров. С этой же целью мы используем невербальные партнерские упражнения, направленное фантазирование и т. п. Для прояснения и осознания вопросов отношений, которые как «темы» группы возникают в ходе процесса, мы делаем «вкрапления» из коротких докладов. В конце концов, и сама группа как таковая уже является мощной интервенцией: присутствие других пар, имеющих аналогичные проблемы, но обходящихся с ними совершенно иначе, с одной стороны, создает ощущение солидарности, а с другой стороны, надолго «расшатывает» собственные системные правила. Помимо этого, мы используем группу для возникновения интенсивного обмена между мужчинами и междуженщинами, периодически снова и снова давая им возможность работать в однополых группах, что почти всегда переживается как хорошая поддержка и эффективная конфронтация.

По сравнению с «кратким» сеттингом, эффект перемен, который дают эти семинары, поразительно силен. Несмотря на это, мы пришли к мнению, что определенная непрерывность их проведения в течение достаточно длительного периода времени могла бы придать процессу изменений, происходящему в парах, еще большую стойкость. Поэтому наша концепция предполагает проведение в течение года серии из трех четырехдневных семинаров для одной и той же группы пар, и такие серии мы предлагаем регулярно уже пять лет. В качестве общей мы выбрали тему «Быть свободным и быть связанным», то есть полярность «автономия/связь», преодоление которой представляет собой, возможно, самую главную задачу сегодняшних пар. Кроме того, было естественно выбрать для каждого из трех семинаров различные «центры тяжести». В брошюре, описывающей нашу программу, мы даем следующую формулировку: «Центральной темой этой серии семинаров является обнаружение баланса между полюсами свободы и привязанности. При этом мы рассматриваем три измерения времени — настоящее, прошлое, будущее: Как более удовлетворительно организовать нынешнюю совместную жизнь пары? Какое влияние на модель отношений пары оказывают ее история и родительские семьи партнеров? Какие можно разработать перспективы на будущее?»

Итак, работу мы начинаем описанным выше образом с нынешней модели отношений, которую демонстрирует пара. На втором семинаре в центре внимания находится влияние прошлого партнеров — и прежде всего их ролей в родительских семьях — на их теперешние отношения. На третьем семинаре, чтобы заставить плодоносить то, что было приобретено, взгляд должен быть обращен в будущее. Такой выбор тем не означает их исключительности. Мы каждый раз идем вместе с тем, что становится актуальным для каждой отдельной пары. Но это позволяет — как участникам, так и нам — сфокусировать внимание, что снова и снова доказывает свою плодотворность.

2. Семейная расстановка в контексте процесса, происходящего в паре

Тем, что ключевым словом для второго семинара мы выбрали «прошлое», мы обязаны прежде всего методу семейной расстановки, которому мы учились у Берта Хеллингера. Этот метод дал нам способ действий, который очень хорошо вписался в рамки наших семинаров благодаря незначительным временным затратам. Дело в том, что мы постоянно убеждались в том, как важно сохранить описанную выше структуру диалога. Этот сеттинг обладает определенной строгостью и монотонностью, но именно благодаря этому в нем есть определенная неизбежность выхода на серьезные темы и при этом встречи с другим. Почти всегда, когда мы от него отступали, идя навстречу желаниям участников, это оказывалось уступкой их стремлению избежать перемен. Именно поэтому на первом семинаре мы обычно «упрямо» остаемся в рамках заданной структуры, в крайнем случае где-то ближе к концу коротко взглядываем на «теперешнюю систему» пар в духе Берта Хеллингера, предоставляя возможность расставить ее с помощью участников группы.

Правда, расстановка родительских семей партнеров, которую мы практикуем на втором семинаре, нередко требует некоторого уклонения от описанной структуры получаса. Кроме того, внимание в этом случае направлено в первую очередь не на пару, а на одного из партнеров. И все-таки процессы, как правило, протекают в одних временных рамках, так что мы всегда имеем возможность вернуться к сеттингу диалога, а индивидуальные процессы остаются вплетенными в общий процесс. Мы взяли себе за правило начинать всегда с беседы в паре. Если у нас складывается впечатление, что у одного из партнеров при этом актуализируется модель отношений из прошлого, мы предлагаем сделать семейную расстановку. Тогда партнер «имеет право» занять «позицию зрителя» и воспринимать происходящее — во всяком случае, сначала — со стороны.

Пример

(Несколько сокращенная видеозапись, имена изменены): Йоханнес и Биргит выходят на середину для диалога. Йоханнес обращается к Биргит. Йоханнес: Я заметил, что тут есть какая-то часть, где я становлюсь очень зависимым от тебя, выхожу из себя и обижаюсь... И я не могу на тебя реагировать со всем тем, что у меня в голове. Я хотел бы найти для себя решение... чтобы я мог оставаться собой и чтобы я больше себя чувствовал... Думаю, я тут реагирую на что-то другое, не связанное с тобой. Что я реагирую вовсе не на тебя, а...

Терапевт Маргарет: ...что у тебя происходит некий собственный процесс?

Йоханнес: Да, что какая-то старая история заставляет меня двигаться в этом фарватере и тогда, неважно кто, мог бы в этой ситуации... Только нажми на спусковой крючок, и я уже не...

Биргит: А мне нужно следить, чтобы самой не зайти в фарватер; я должна следить за собой и за тобой, должна следить, чтобы это не вскипало, или ты ужасно возбуждаешься... Чтобы ситуация была у меня под контролем.

Терапевт Ханс (Йоханнесу): У тебя есть какая-нибудь идея, что тут с тобой происходит? Что это такое конкретно, на что ты реагируешь?

Йоханнес: Что я ужасно обидчив. У меня такое ощущение, что если я в каком-то конкретном случае чувствую, что на меня нападают, я строю вокруг себя огромную стену... Я должен изо всех сил себя защищать, иначе я совсем себя потеряю...

Биргит: Ты говоришь, у тебя такое ощущение, что я тобой командую... А я раздражаюсь и говорю: «Я ведь сказала только то-то и то-то!»

Йоханнес: Вчера в какой-то момент, когда вы (другая пара) работали, а вы (терапевты) поставили тут (пустые) стулья, у меня возник вопрос: а кто же у меня тут сидит? И первое, что пришло в голову, на стуле сидит мой отец, с которым я конфликтовал десять лет. Но на самом деле тут сидит моя мать. И тогда я подумал: нет, не то, ведь были еще и другие. У меня дома было как минимум три, нет, четыре человека, которые вмешивались в мою жизнь как могли, а мой отец меня от этих трех женщин не защищал...

Терапевт Маргарет: Расставь это!

Йоханнес начинает расстановку своей семьи. Становится ясно, что вокруг него было много женщин, это были его бабушка и несколько теток, и все они конкурировали за роль родителей. Его родители, и главным образом отец, позволили этой «превосходящей силе» совершенно себя оттеснить. Интересно, что во время расстановки, несмотря на четкие инструкции Йоханнеса, постоянно возникает неясность, кто есть кто. У нас создается впечатление, что уже в самом процессе отражается то, о чем идет речь: о прояснении позиций в системе, и прежде всего о том, кто здесь на самом деле для Йоханнеса отец и мать. Так что в процессе расстановки конечного образа основное внимание мы уделили именно этому. Сначала Йоханнес, чувствуя стоящих за его спиной отца и двух дедов, принимает поддержку со стороны мужчин в системе, где доминируют женщины. Мы просим его встать перед всем этим «хороводом женщин» и произнести такие фразы: «Доротея, ты моя тетя, и я уважаю тебя как тетю. А здесь стоит моя мама, а здесь стоит мой папа!» Он несколько раз с соответствующими вариациями повторяет эти слова перед членами своей семьи.

Но теперь нужно еще связать проделанные им шаги с обозначенной в диалоге проблемой. Речь идет о том, чтобы Йоханнес «отличал» свою жену Биргит от женщин из своей родительской семьи, чтобы он не переносил на нее снова и снова ту смесь приспособленчества и мятежа, которую он там усвоил. Для того чтобы он экзистенциально реализовал это различение, мы включаем в расстановку Биргит. Она — как равноправная партнерша — встает рядом с ним, и тогда мы просим Йоханнеса «представить» жену родителям, бабушке и тетям: «Это моя жена Биргит, а ты...»

По окончании этого процесса, в течение которого Йоханнес все больше и больше «превращается» из «приспосабливающегося мальчика» во взрослого мужчину, они еще раз ненадолго выходят на середину группы и садятся друг напротив друга. Мы обращаемся к Биргит и остальным членам группы за обратной связью, на этом процесс заканчивается. Едва ли он занял больше времени, чем «предусмотренные» для пары полчаса. Тем не менее Йоханнес прошел интенсивный личный процесс, в ходе которого:

• ему, во-первых, стало понятно, какая конкретная семейная ситуация «питала» описанный конфликт с женой;

• во-вторых, он переструктурировал внутренний образ родительской семьи;

• и, в-третьих, осуществил экзистенциальное различение своего прошлого и настоящего в отношении своей партнерши.

Таким образом, работа с прошлым Йоханнеса оказалась непосредственно встроенной в работу с нынешними партнерскими отношениями. Конечно, не всегда это удается в столь четкой форме, но мы стремимся к этому, поскольку, существует опасность пережить в семейной расстановке интенсивные индивидуальные процессы, но при этом не создать перехода к ныне существующим структурам отношений.

Включить партнера непосредственно в работу с семьей, как это было в случае Йоханнеса, удается не всегда. Но даже если он или она сопереживает процесс «извне», для отношений это очень полезно. Мы следим за тем, чтобы в конце работы в коротком круге, посвященном обратной связи, партнер всегда имел возможность высказаться, чтобы была установлена связь со «здесь и теперь» их взаимоотношений.

На втором семинаре серии воркшопов возможность расставить свои семьи нередко получают даже оба партнера. При этом часто становится ясно видно, как в их дисфункциональной модели отношений друг за друга «цепляются» фактически центральные сценарные модели из прошлого, так что они постоянно заново «инсценируются» совместной жизнью партнеров и в свою очередь одновременно снова приводят в действие эту дисфункциональную модель партнерства (Gurtner, 1996). Поскольку здесь присутствуют оба партнера и оба имеют возможность переструктурировать свои образы семьи, этот «порочный круг» может быть прерван, так что незавершенный до сих пор гештальт закрывается и остается в прошлом. Один партнер предстает перед другим тем, кто он есть на самом деле, и тогда их истинная встреча становится возможной.

Разумеется, расстановка семей обоими партнерами ни в коем случае не является правилом. Нередко один из партнеров привносит из прошлого в сегодняшние отношения «больше», так что в качестве запала для распутывания и дальнейшего позитивного развития бывает достаточно, если он с помощью расстановки переструктурирует свой внутренний образ отношений.

Даже если такое оптимальное переструктурирование не получается и «старые» модели продолжают влиять на совместную жизнь, эта работа почти всегда позволяет обоим партнерам прийти к лучшему пониманию поведения друг друга, не воспринимать его больше как направленное исключительно против себя и понимать его относительность, и актуальный конфликт лишается, таким образом, своей остроты. Возможно даже возникновение глубокого сопереживания с партнером, поскольку «маленький мальчик в нем» и «маленькая девочка в ней» с их любовью и страданием в роковой связи со своей родительской семьей становятся настолько явно ощутимыми, как это едва ли было возможно в их отношениях до сих пор.

То обстоятельство, что в семейной расстановке нам удается сохранить основной сеттинг нашей концепции группы, является, на наш взгляд, большим преимуществом, поскольку уже благодаря одному этому фокус «отношения в паре» остается на переднем плане. Благодаря этому — в чем заключается еще одно преимущество — не возникает и наблюдаемой иногда проблемы автоматизма, когда каждый в группе «должен» сделать расстановку своей семьи, не важно, назрел ли внутренне для этого момент или нет.

Вплетение работы с семьей в парный процесс приводит к тому, что в рамках работы с парой мы все чаще актуализируем даже частичные аспекты прошлых структур отношений. Приведем пример: Андреа страдает из-за того, что Томас позволяет своей матери в любое время предъявлять на него свои права, и она все время остается на втором плане по сравнению с матерью. Родители Томаса развелись, когда он был еще маленьким. Видеться с отцом ему не позволялось, и даже сейчас он «должен» хранить свои контакты с ним в тайне от матери. Мы велим Томасу — в рамках получасовой работы в паре — встать между двумя членами группы, представляющими его отца и мать. После длительных колебаний и метаний то туда, то сюда, он становится в конце концов к отцу, и мы просим его сказать матери: «Мама, я уверен, ты справишься с тем, что я уйду к папе!» На это Андреа говорит, что приближение мужа к отцу принесло ей невероятное облегчение, и мы объясняем, что здесь речь не идет об альтернативе «или мать, или жена», а о том, что для своих отношений с женой Томас будет свободен в той степени, в которой позволит себе встать рядом с отцом.

Когда мы в парной терапии тем или иным образом уходим в прошлое с одним из партнеров, нашей целью не является «проработка» этого прошлого в длительном процессе. Нам важно в актуальной ситуации отношений ввести его в живой аффективный контакт с этим и, если он готов, одновременно дать возможность сделать шаг из этого переплетения. Чего можно достичь таким образом, в обобщенном виде можно сформулировать так:

1. Оба партнера лучше понимают модель, которую они вместе создают, на этом пути они берут на себя больше ответственности за свою долю, поскольку видят, что они «приносят» в отношения из своего прошлого.

2. Вместо самообесценивания и обвинения становится возможным сопереживание с самим собой и партнером.

3. Благодаря этому часто происходит новая, «свободная от сценариев» встреча друг с другом и возникает близость, которая давно уже не была возможна.

4. Прошлое «экзистенциально» отделяется от настоящего и тем самым пресекается перенос старых моделей на нынешнюю ситуацию в отношениях.

5. К хорошему завершению приводятся «неулаженные» в прошлом моменты (например, сближение мужа с отцом). Это освобождает и одновременно обогащает отношения в паре.

Для достижения этих целей метод расстановки Берта Хеллингера подходит как нельзя лучше, поскольку он очень простым путем, без больших временных затрат и очень эмоционально насыщенно позволяет прошлому предстать перед нами. Такое погружение в прошлое призвано освободить партнеров для их собственного будущего, на котором фокусируется внимание на третьем семинаре нашей серии. Правда, это не означает, что будущее в любом случае окажется таким, как хотелось. Иногда именно работа с прошлым приводит к тому, что партнеры начинают смотреть друг на друга намного более реалистично и потому в желаемую цель приходится вносить поправки, а порой самым уместным может оказаться расставание. Но нам часто случается испытать радость оттого, что взгляд в прошлое подготовил почву для лучшего совместного будущего.