3. Функциональность системы

3. Функциональность системы

По сути дела, А.А. Ухтомский направил всю силу своего исследовательского и теоретического таланта на решение одной задачи: почему в нервной системе – именно как в системе, а не комплексе отдельных рефлекторных дуг – одна из многих возможных реакций рефлекторного аппарата оказывается господствующей (доминирующей), определяющей направленность поведения целостного организма. Традиционная рефлекторная схема утверждала закон, согласно которому раздражение рецептора неотвратимо вызывает всегда один и тот же двигательный (или секреторный) эффект. Но А.А. Ухтомский рассматривал этот закон лишь как абстрактное представление, порожденное исследованиями «одной рефлекторной дуги за другой при покое прочей нервной системы»²²⁴. Если принять указанное абстрактное положение, полагал А.А. Ухтомский, то ничего иного не останется, как оценивать все остальные формы поведения, где нет «постоянного механизма с однозначным действием», как случайности, «аномалии» или даже «извращения»²²⁵.

А.А. Ухтомский отнюдь не опровергал рефлекторной теории, а двигался в направлении преобразования классической схемы. Он полагал, что когда под рефлексом понимают двигательную реакцию, «зависящую только от характера и величины внешнего раздражителя», то выделяют феномен, совершенно не типичный для нервной деятельности. Основные вопросы сводились к следующему: за счет чего возникает «асимметрия» стимула и реакции? Ни ответ «механического схематизма» (верх берет более сильный рефлекс), ни ответ «биологического схематизма» (верх берет биологически более значимый рефлекс) А.А. Ухтомского удовлетворить не могли. Единственный удовлетворительный ответ давало учение о парабиозе Н.Е. Введенского. В центре этого учения – идея конфликта «нескольких раздельных потоков возбуждения»²²⁶, протекающих в общем субстрате. Когда один из потоков оказывается доминирующим, он овладевает «выходом» системы. Все остальные импульсы, падающие на организм, не вызывают положенные им сенсомоторные реакции, а лишь подкрепляют эту «текущую рефлекторную установку», с одной стороны, и с еще большей силой тормозят все остальные рефлекторные дуги, с другой²²⁷.

А.А. Ухтомский полагал, что если бы компоненты, входящие в состав организма, были гомогенны и гомохронны по своим характеристикам, не было бы эволюционной потребности в создании управляющего аппарата (нервной системы). Не было бы того, что принято называть «живой системой», так как она была бы полностью равновесной. Сам А.А. Ухтомский не пользовался понятием «неравновесность», вернее, этим обозначением для характеристики состояния живого. Однако он писал: «Процессы жизни вообще возможны только постольку, поскольку есть химическая система, очень далекая от своего стабильного равновесия и потому обладающая работоспособностью, но требует привнесения работы, чтобы удерживать дистанцию от стабильного равновесия»²²⁸. Это высказывание позволяет приписать А.А. Ухтомскому воззрение, согласно которому живые системы являются принципиально неравновесными. Если бы организм представлял собой некую мозаику, которую при желании можно было бы сложить, то этот результат был бы его преждевременной смертью. «В интегрируемом мире не нашлось бы места и для жизни»²²⁹, – пишет И. Пригожин. Лишь принципиальная «несложимость» живого и возникающая благодаря этому постоянная потуга складывать, сложиться, как это ни парадоксально, и создает жизнь. Именно этот феномен и описывается концептом доминанты.

«Я еще раз скажу, – писал А.А. Ухтомский, – если бы только организм принципиально пользовался своими рефлекторными дугами только для того, чтобы как-нибудь подальше быть от влияний среды и при первой возможности от них отбояриваться, то совершенно ясно, что он действительно постепенно редуцировал бы свою рефлекторную работу и прежде всего свою высшую рецепторную систему и постепенно превратился бы в сидячую, по возможности паразитную форму». Таким образом, А.А. Ухтомский отступает от теории гомеостаза, которая по сути своей противоречит принципу развития, он рассматривает доминанту как выражение иного принципа, обеспечивающего временную стабильность в нестабильной системе. В конечном итоге психика предстает в учении А.А. Ухтомского как система противодействующих сил «порядка» и «энтропии».

Н. Винер писал о динамике систем: «Мы плывем вверх по течению, борясь с огромным потоком дезорганизованности, которая в соответствии со II законом термодинамики стремится все свести к тепловой смерти – всеобщему равновесию и одинаковости, то есть энтропии. В мире, где энтропия в целом стремится к возрастанию, существуют местные временные островки уменьшающейся энтропии, это области прогресса»²³⁰. Эти «временные островки уменьшающейся энтропии» в психическом и есть, по А.А. Ухтомскому, доминанты.

Любая система, желая преодолеть силы энтропии и отдалить тем самым свой распад, решает эту задачу ассимиляцией дополнительной информации, то есть собственным усложнением. Последнее требует, с одной стороны, значительных затрат энергии, с другой – всегда ограничивается областью насыщения, то есть в результате динамика системы существенно нелинейна[44]²³¹. «В целом, – пишет Р.Ф. Абдеев, – для функциональных систем характерно явление “сходимости” к определенному оптимуму в области неравновесной устойчивости и насыщения информацией. Оно обусловлено наличием цели, стремлением к устойчивости, к которой система стремится, адаптируясь и совершенствуя свою структуру по мере накопления информации»²³². Именно этим качеством, как кажется, и обладает доминанта. Однако главная ее, «стратегическая» задача куда более претенциозна и абсолютно противоположна заявленной, «тактической» по знаку: доминанта есть следствие «неспокойствия», нестабильности системы и одновременно его же источник. Это парадоксальное сочетание и делает доминанту основным «витальным» механизмом. Все это как нельзя лучше можно проследить на феномене, получившем название «нарушение динамического стереотипа».

При всем сходстве концептов динамического стереотипа и доминанты различие их кроется в объяснительной силе первого и второго. Если концепт динамического стереотипа есть способ констатировать факт, то концепт доминанты позволяет определить место и роль этого факта в ряду других. Только принцип доминанты способен объяснить столь странное обстоятельство: поведение, оставаясь по своей сущности рефлекторным, оказывается «загадочно изменчивым» в стабильной среде и не менее «загадочно инертным» в резко изменяющихся условиях. Если вспомнить, что нарушение динамического стереотипа заставляет организм восстановить прежний «порядок», а также понять, что эта попытка восстановления «порядка» есть не что иное, как доминанта, то открывается следующее: сколь угодно существенное изменение динамического стереотипа возможно только в том случае, если сопровождающие его обстоятельства стабильны, и оказывается крайне затруднительным делом, когда эти обстоятельства меняются. Доминанта будет подкреплять сторонними возбуждениями «потревоженный» динамический стереотип и тормозить всякие прочие процессы в нервной системе, предлагающие себя на смену «отвергнутым жизнью», устаревшим формам.

С другой стороны, как неоднократно указывал А.А. Ухтомский, только таким образом и возможно будет «нейтрализовать» этот отживший уже динамический стереотип. «Нет необходимости, – писал он, – в том, чтобы на доминантном пути произошел конфликт возбуждений с возбуждениями, привходящими со стороны других путей. На своем собственном пути возбуждения, доведенные до кульминации, приведут к торможению под влиянием тем же самых факторов, которые перед тем производили суммирование. Чуть-чуть учащенные или усиленные волны при одном и том же функциональном состоянии центрального прибора переведут его возбуждение в торможение. И при одних и тех же частотах и силах приходящих волн малейшее изменение в состоянии функциональной подвижности прибора переведет его былую экзальтацию в торможение. Нужна весьма тонкая регуляция силы и последовательности возбуждающих импульсов, с одной стороны, и функционального состояния прибора, с другой, если хотят поддержать определенную доминанту и определенную направленность действия в механизме на одной и той же высоте. Иначе доминанта как известная односторонность действия сама в себе носит свой конец»²³³.

Таким образом, и нарушение динамического стереотипа – есть проявление доминанты, и то, что благополучно приводит к редукции этого динамического стереотипа, – результат ее работы. В этой связи только правильное понимание концепта доминанты позволяет уяснить сущность динамики поведения, его закономерности и механизмы.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.