Дети

Дети

Наблюдения, экспериментальные исследования и данные, касающиеся детей, иногда представляются нам имеющими сходство со своего рода проективным методом, чернильным пятном Роршаха, на которое проецируется враждебность взрослого.

Мы часто говорим об эгоизме и склонности к агрессивности, свойственных детям, и с этими проявлениями личности связано куда больше работ, чем с сотрудничеством, добротой, сочувствием и т. п. Кроме того, исследования названных качеств, хотя и немногочисленных, но все же имеющих место, обычно не проводятся. Психологи и психоаналитики часто представляют себе ребенка маленьким дьяволом, рожденным с первородным грехом и ненавистью в сердце. Разумеется, в чистом виде такая картина не соответствует истине. Это суждение основывается на нескольких прекрасных исследованиях, в первую очередь, на исследовании сочувствия у детей, проведенного Луи Мерфи (Murphy, 1937). Даже этого узкого исследования вполне достаточно, чтобы с сомнением отнестись к выводу о том, что дети — это маленькие животные, изначально склонные к агрессивности, разрушению, враждебности, в которых при помощи наказаний и дисциплины нужно вколотить хоть каплю добродетели.

Данные экспериментов и наблюдений показывают, что нормальные дети действительно часто проявляют враждебность, склонность к агрессии и эгоизм именно того первобытного свойства, о котором уже говорилось. Но не менее часто они же могут быть щедры, готовы к сотрудничеству и лишены эгоизма в той же первобытной манере. Основной принцип, определяющий относительную частоту двух типов поведения, судя по всему, заключается в том, что ребенок, который чувствует себя незащищенным, для базовых потребностей которого в безопасности, любви, принадлежности и самоуважении существуют помехи или угроза, обнаружит больше эгоизма, ненависти, агрессивности и склонности к разрушительному поведению. Дети, которых любят и уважают родители, проявляют меньше склонностей к агрессивности; по моему мнению, существует достаточно свидетельств, подтверждающих этот факт. Следовательно, детскую враждебность нужно интерпретировать скорее в реактивном, инструментальном или защитном аспекте, нежели как носящую инстинктивный характер.

Если взглянуть на здорового, любимого и окруженного заботой ребенка в возрасте до одного года, а возможно и старше, совершенно невозможно увидеть что — нибудь, что можно определить как зло, первородный грех, садизм, злобу, радость от причинения боли, склонность к агрессивности, враждебность как самоцель или намеренную жестокость. Напротив, внимательное и продолжительное наблюдение доказывает совершенно обратное. Практически все личностные особенности, которые можно обнаружить у самоактуализирующихся людей, все, что достойно любви, восхищения и зависти, можно найти и у таких малышей, конечно же, за исключением знаний, опыта и мудрости. Одной из причин того, что маленькие дети столь любимы и желанны, должно быть, и является именно то, что первые год — два жизни в них нет и следа зла, ненависти или злобы.

Что касается склонности к деструктивному поведению, то я очень сомневаюсь, что у нормальных детей оно вообще встречается как прямое и непосредственное выражение одного лишь деструктивного влечения. Можно проанализировать с динамической точки зрения примеры деструктивного поведения, т. е. рассмотреть их более внимательно. Ребенок, который разбирает часы, не считает, что ломает часы, он их исследует. Если мы хотим выделить здесь изначальное влечение, то скорее следует остановиться на любопытстве, а не на деструктивном поведении. Множество других примеров, которые на первый взгляд представляются обескураженной матери деструктивным поведением, на самом деле могут оказаться не только проявлением любопытства, но игрой, тренировкой развивающихся навыков и способностей, а иногда и самым настоящим созиданием, например когда девочка разрезает аккуратно напечатанные записи отца на крохотные кусочки. Я сомневаюсь в том, что маленькие дети способны на преднамеренно деструктивное поведение лишь для того, чтобы насладиться злобной радостью разрушения. Возможно, исключением являются патологические случаи; например, эпилепсия или последствия энцефалита. И даже в этих так называемых патологических примерах неизвестно, носит ли их деструктивное поведение реактивный характер, являясь ответом на угрозу того или иного вида.

Соперничество между братьями и сестрами представляет особенный и порою загадочный случай. Двухлетний ребенок может быть опасно агрессивен по отношению к своему новорожденному брату. Временами враждебное намерение выражается весьма простодушно и прямолинейно. Одно из разумных объяснений состоит в том, что двухлетний малыш просто не в состоянии понять, что его мать может любить двоих детей одновременно. Он причиняет болъ не ради того, чтобы сделать больно, но чтобы сохранить любовь своей матери.

Другой особый случай это психопатическая личность, агрессия которой часто выглядит немотивированной, т. е. представляющей самоцель. Здесь необходимо сослаться на принцип, который впервые сформулировала Рут Бенедикт (Benedict, 1970), пытаясь объяснить, почему общество, находящееся в безопасности, может участвовать в войне. Ее объяснение состояло в том, что защищенные здоровые люди не испытывают враждебных или агрессивных чувств по отношению к людям, которые в широком смысле являются их братьями и с которыми они способны отождествить себя. Если же некто теряет человеческий облик, он может быть убит даже добрыми, любящими, здоровыми людьми; точно так же как, не чувствуя за собой никакой вины, они могут убить досаждающее им насекомое или забить животное, чтобы употребить его в пищу.

Для того чтобы понять психопата, полезно представить, что такие люди не способны проявлять любовь к другим людям и поэтому могут причинить им боль или даже непреднамеренно убить, не испытывая при этом ни ненависти, ни удовольствия, так же как они могут убить животное, которое причиняет вред. Определенные детские реакции, которые выглядят жестокими, вероятно, также проистекают из неспособности к идентификации такого рода, так как ребенок еще не созрел в достаточной мере для межличностных отношений.

И наконец, нам кажется, что существуют определенные семантические аспекты, имеющие значение в данном случае. В принципе, агрессия, враждебность, деструктивное поведение — все это термины взрослых людей. Они имеют определенное значение для взрослых, но не имеют такого значения для детей и поэтому могут использоваться применительно к детям лишь при условии их видоизменения или нового толкования.

Например, дети на втором году жизни могут самостоятельно играть бок о бок, не вступая в контакт друг с другом. Если между ними происходит взаимодействие, носящее эгоистический или агрессивный характер, это взаимодействие иного рода, нежели то, которым характеризуются взаимоотношения десятилетних детей; осознанное восприятие другого человека здесь может отсутствовать. Если один из таких детей тянет к себе игрушку другого, преодолевая его сопротивление, это действие скорее подобно вытаскиванию предмета из маленького и узкого контейнера, чем взрослой агрессии, носящей эгоистический характер.

То же самое можно сказать и об активном малыше, который обнаруживает, что у него отобрали соску и начинает гневно кричать, или о трехлетнем ребенке, который дает сдачи наказывавшей его матери, или о рассерженном пятилетнем, который пронзительно кричит «Я хочу, чтоб ты умер», или о двухлетнем, который постоянно обижает своего новорожденного брата. Ни в одном из этих случаев мы не должны воспринимать ребенка как взрослого и относиться к его реакции так, как мы отнеслись бы к реакции взрослого.

Большинство подобных видов поведения, динамически воспринимаемых в рамках представлений самого ребенка, должны, вероятно, расцениваться как реактивное поведение. Скорее всего, их источником является разочарование, неприятие, одиночество, страх утратить уважение или защиту (т. е. препятствия для удовлетворения базовых потребностей или угроза возникновения таких препятствий), а не наследственное, по существу, влечение к ненависти или причинению боли. Уровень наших знаний не позволяют нам ответить на вопрос о том, относится ли подобная интерпретация ко всем видам деструктивного поведения, а не просто к большей их части, или нет.